вперед.
Ладони становятся влажными, сердце дико колотится, пока я пробираюсь сквозь толпу, не сводя глаз с деда. Вот оно. Мой выход. Я должна покончить с этим, и надеюсь, что после этого вечера вернусь к своей обычной жизни.
– Добро пожаловать! – Голос Остары эхом, напоминающим удар хлыста, разносится по залу, и внезапно последние разговоры в комнате умолкают. Он раскидывает руки в стороны и улыбается своим гостям. – Добро пожаловать, друзья, на Весенний бал этого года. Темные дни подходят к концу, и весна готова вернуть в мир краски и жизнь.
Я украдкой смотрю на деда, который бросает косой взгляд на Остару и едва заметно поджимает губы.
– Но прежде чем мы начнем, – продолжает Остара, который внезапно становится совершенно серьезным и бросает свой взгляд в толпу, словно ищет кого-то, но никак не может найти, – я хочу попросить вас почтить память того, кто недавно нас покинул, минутой молчания.
Я спотыкаюсь и замираю. Такая традиция мне неведома. Конечно, я посетила совсем не так много балов, да и тогда, когда бывала на них, находилась так далеко от основного действа, что едва ли могла что-то заметить, и тем не менее совсем не припомню, чтобы кто-то проводил когда-либо хоть на одном балу минуту памяти. Образы Сандера, лежащего мертвым на полу нашего подвала, снова всплывают перед моим внутренним взором, но я отодвигаю их в сторону.
Не здесь, не сейчас.
Звучит нежная музыка, и люди вокруг меня опускают взгляд в пол, складывая руки в молитвенном жесте. Я знаю этот жест, хотя не использовала его с самого детства. Это древняя форма молитвы, которая сейчас уже почти не используется. Если я правильно помню, она представляет собой своего рода связь с древними богами и с силами природы, дарованными нам. Среди прочего, его до сих пор используют на похоронах, отчего все действо кажется довольно жутким.
И тем не менее я тоже складываю свои руки и смотрю вниз, на подол своей юбки. Возможно, я и не придаю этому особенного значения, но и проявлять неуважение не намерена.
Минует несколько секунд, и на задней стене зала появляется большая проекция. Понятия не имею, используется ли при этом какая-то чисто земная техника или кто-то воспользовался своей магией. На снимке изображен мужчина, старик, наверное, намного старше моего деда. Ниже – неизвестное мне имя. Следующей появляется изображение женщины: она намного моложе. Я бы дала ей где-то около тридцати, и мне бы хотелось знать, как она умерла. Члены семьи, наделенные магией, болеют гораздо реже, чем обычные люди, поэтому мы в основном умираем только от старости, несчастных случаев и… и убийств.
Третья картинка поражает меня так сильно, что я с шипением выдыхаю. Сандер.
Он одет в костюм и так откровенно смеется в камеру, что у меня сжимается сердце. Не скажу, что любила Сандера больше всех на этой планете, и все же он был моим двоюродным братом, частью моей семьи. Мы выросли вместе, и когда я закрываю глаза, то все еще слышу смех, который так подходит к этой фотографии.
И его убили. Теперь я уверена в этом, хотя и не знаю, кто и почему. Мама может отрицать это, пытаясь убедить себя, что это и в самом деле был аллергический шок. Но я в это не верю.
Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, прижимаю руку к животу. И вдруг начинаю по-настоящему бояться, что сейчас могу поддаться панической атаке. Мои нервы напряжены сильнее, чем я думала.
– Благодарю вас, – говорит Остара, вырывая меня из оцепенения. Я поднимаю глаза и встречаю взгляд деда. Его серые глаза так пронзительно сверлят мои, что какое-то мгновение я едва смею пошевелиться. А потом понимаю, к чему он клонит.
Мой выход.
Сердце готово выпрыгнуть из груди, когда я преодолеваю последние несколько метров и в нерешительности останавливаюсь на краю танцпола.
Улыбка расползается по лицу Остары: на миг он выглядит точь-в-точь как маленький ребенок в канун Рождества.
– И сейчас я особенно рад представить вам Стражей Зимы и Весны этого года. Блум Калино и Милан Остара, прошу вас, окажите нам честь и откройте этот замечательный Весенний бал первым танцем.
Легкая паника поднимается во мне, когда я оглядываюсь по сторонам, высматривая своего партнера по танцу. Я думала, что нас представят друг другу или попросят пройти вперед, но нас, похоже, просто сталкивают друг с другом вслепую. Я нерешительно выхожу из толпы – в тот же момент, что и молодой человек в черном костюме. Люди вокруг нас расступаются, освобождая место, мой дед и Остара тоже удаляются. Начинает играть музыка, и мое сердце пропускает несколько ударов.
Парень внимательно разглядывает меня сквозь свою черную маску. Она больше обычных масок и закрывает почти все его лицо, однако я тем не менее различаю светлые волосы и щетину. Он высокий, значительно выше меня, ткань костюма обрисовывает внушительную мускулатуру. Когда он делает мне навстречу широкий шаг и протягивает руку, я сглатываю.
Как раз этого момента я и боялась больше всего. Я умею танцевать, в теории. На прошлой неделе ежедневно занималась танцами, однако это совсем другое дело, чем танцевать с совершенно незнакомым человеком перед сотнями людей, которых я не знаю. И которые внимательно наблюдают за мной. Стражи и без того находятся в центре внимания, а я еще и привлекла к своей персоне немалый интерес. Все знают мою историю, все знают, что я заменяю умершего Стража и не имею практически никакого образования. Тем строже будет оцениваться каждая оплошность, любой неверный шаг.
Я расправляю плечи и мысленно подбадриваю себя, когда кладу свою руку в ладонь юноши и позволяю ему притянуть меня в свои объятия. Его рука прохладна и совершенно спокойна, никаких следов нервозности. Что на самом деле не удивительно. Насколько я знаю, Милан уже второй год является Стражем, потому что его преемник еще не достиг нужного возраста, чтобы взять на себя эту роль. К тому же он готовился к этому годами. Для него все это, наверное, уже давно пройденный этап.
– Готова?
Испуганная Золушка
Его томный, низкий голос вибрирует в моей груди, когда юноша нежно притягивает меня к себе. Машинально кладу левую руку на его плечо. А когда поднимаю голову, то встречаюсь с выразительным взглядом карих глаз.
– Кажется, выбора у меня нет, – сухо отвечаю я, и в следующее мгновение он уже направляет меня в танце. Я просто позволяю ему вести себя, но приходится призвать на помощь всю свою концентрацию, чтобы не споткнуться. Эти туфли усугубляют мои и без того ограниченные танцевальные способности. Словно в тумане, я смутно воспринимаю окружающих нас людей, украшения и огни. Я знаю, что если
