class="p1">«Кто дома не гож, тот и в людях то ж»
(русск. пог.)
Из Петропавловска сюда, в Одессу, в шестидесятые годы приехала моя тётя со своими тремя детьми. Со временем все разделились, получилось три семьи. При матери худо-бедно ладили, а когда её не стало, перессорились, и не общались много лет. Кто-то умер, кто-то уехал, теперь остались только девяностолетняя Ида и её сорокалетний племянник – внук родной сестры. Вчера повидалась с Идой, спросила её про Иннокентия – она ничего не знает о племяннике, между тем, как чужие люди уже овладели её квартирой и присматривают за ней. А как они могли бы быть полезны друг другу, ведь мне известно, что и он одинок!
На второй день поехала повидаться с Кешей. Видела его шестнадцатилетним прыщавым подростком, сейчас ему около сорока. Каким он стал?… Я знаю, что парень получил хорошее образование, теперь преподаёт в университете какую-то сложную дисциплину. Нашла нужный адрес, звоню и звоню в дверь подъезда, в ответ – ни звука. День воскресный, время утреннее, должен быть дома!
Странно… Позвонила в другую квартиру, попросила – мне открыли подъезд. Поднялась на третий этаж, звоню и звоню в дверь нужной мне квартиры, в ответ – ни звука. В глазке вроде, промелькнула тень, но не открывают…
Странно… Я начинаю трезвонить во все квартиры на площадке по очереди, за дверьми завозились. Видно, поняв, что я не уйду, открыли и нужную мне квартиру, я зашла. Да, он, Иннокентий! Крупный, красивый, хорошо развитый мужчина получился! Стоит передо мной в тоненьких плавках, брюки надеть не торопится.
Странно…
– Я твоя тётя, вот приехала из Казахстана повидать тебя!
– Я узнал вас.
– Ты почему дверь подъезда мне не открыл?
– У меня звонок домофона отрезан. А кто вам открыл?
– Сорок пятая квартира.
– Ну, я с ними разберусь!..
Странно…
– А квартиру почему не открывал?
– Этот звонок тоже отрезан, ко мне никто не ходит – ОТУЧИЛ!
Странно… Я разуваюсь, хотя в доме грязь и бедлам настолько, что пройти можно только узенькой тропкой посередине, все ящики вывернуты, все дверцы шкафов распахнуты, все вещи свалены кучами.
– У меня ремонт.
– Понимаю. Ну, как ты живёшь?
Иннокентий рассказывает, что бабушка и отец умерли давно, а мать год назад – это я всё знаю, на работе сложно – денег платят мало, с коллегами общего языка не найдёт, товарищей нет и девушки НИКОГДА не было. К одной стал проявлять интерес – тоже преподаватель университета – та не ответила взаимностью, написал донос, и её уволили.
– Мне поставили вчера новый унитаз, пойду, испробую, – говорит он с непосредственностью маленького мальчика, и уходит. Продолжительно и громко испражняется за моей спиной – похоже, у него понос, потом выходит нисколько не смущённый и предлагает попить чаю. После такого музыкального сопровождения?… Я решительно отказываюсь. Дверь в кухню завалена – как он туда вообще проникает? Предлагает меня проводить до остановки. Не хочу напрягать человека – ведь для этого ему надо будет надеть брюки, а сегодня выходной… Он, взрослый мужчина, так и проходил передо мной два часа в тоненьких плавках. Девственное сознание?…
Я ухожу, размышляя – сестра хотела уберечь своё дитя от всего и от всех. Не разрешала общаться с ровесниками – мальчики плохие, девочки корыстные, все люди ВООБЩЕ не заслуживают уважения и доверия, она мыла СВОЕГО мальчика СВОИМИ руками до конца, так и не дав ему повзрослеть и не ОТДАВ никому. Но разве ЭТОГО она хотела?…
Девяностолетняя сестра и сорокалетний племянник… Как они нужны друг другу – ей его сильные руки, ему её умные советы, но непонимание разделяет нас… ДИЧАЕМ…
Ах, водевиль, водевиль, водевиль!
«Тебе смешно, а мне к сердцу дошло»
(русск. пог.)
Чем мне нравится Одесский театр муз-комедии, так тем, что там идёт очень интенсивная театральная жизнь. В эту поездку мне опять не удалось попасть ни в Московскую оперетту, ни в Одесский знаменитый Оперный театр, а вот в одесский театр оперетты я сразу набрала билетов на все мои три вечера – «Весёлая вдова», концерт еврейской песни «Деньги вперёд», и мюзикл «Скрипач на крыше».
Больше всего мне хотелось посмотреть любую оперетту с участием Ольги Оганезовой, запомнившейся мне ещё с предыдущей поездки в начале девяностых годов. Красавица и талантливая актриса, воплощение женственности и обаяния, едва ли не превосходящая Татьяну Шмыгу, жива ли она теперь? Не поблекла ли её красота? Сохранила ли она семью? Тогда мне удалось узнать, что у неё есть муж и два сына. С такой талией – и два сына?… А теперь, наверное, старух играет… Ведь время неумолимо… Мне не повезло – в предстоящих мне увидеть спектаклях её нет… Но зато узнала от служительниц Мельпомены при гардеробе, что Ольга не только жива, по-прежнему играет главные роли красавиц, и семья у неё в порядке! Слава богу…
Зачем мы ходим в театр? Помечтать, представить себя на месте героини. Весёлая вдова, как и положено было ей, оказалась весёлой и голосистой… А чего не веселиться – старый, но богатый муж недолго век заедал, теперь состояние в кармане! Главный герой оказался уже потрёпанным мужчиной и сам мог оказаться в роли старого мужа, но пел хорошо и не был совершенно лишён обаяния. Я не раз оглядывалась на лица пожилых зрительниц – они сумели впасть в транс, их улыбки светились лукавой красотой – ведь ЭТО ОНИ сейчас водили за нос героя сцены! А зачем бы они иначе пришли сюда? И НА МОЁМ ЛИЦЕ, конечно, было то же выражение.
В перерыве пошла в буфет. Классика жанра – стакан кофе и бутерброд с маслом и красной икрой. Два дня назад я то же вкушала в перерыве в Большом театре в Москве. Ничего, и здесь икра оказалась настоящей… кажется. Я ела бутерброд и смотрела на очередь в буфете. Та же пропорция, что в Москве – за закуской теснились двадцать женщин и… четыре мужчины. Где же мужья? Хорошо, если дома на диване. А большинство уже там, куда попадают без очереди по произволению свыше, выборочно.
После спектакля решила пойти пешком до вокзала, где я нашла приют в комнате отдыха – всего две трамвайных остановки. Мимо прогромыхал трамвай, народу в мою сторону идёт много – дойду. Темно, весь асфальт в таких трещинах и выбоинах, что я решаю перейти на другую сторону дороги – может, там
