Я понимаю, как сложно ему сказать это. Дима все знает. В тот вечер я рассказала ему об измене. О том, что была с Зауром. Да, я поступила как сука, я сделала ему больно. Но врать я больше не могла.
— Спасибо тебе, Дим. Твоя поддержка для меня важна. Но это так неправильно…
Дима усмехнулся.
— Неправильно. Да это синоним нашей жизни, малышка Сами. Скажи, что правильно — я могу пересчитать это по пальцам.
Он был прав. Но я не хотела продолжать и дальше этот разговор.
— Рядом с тобой мне намного сложней. Ты хороший и добрый, тебе больно, а я чувствую себя сукой, Дим. Я прошу тебя, достаточно. Давай разорвем все, закончим. Я уже собрала вещи, я хочу уехать. Ты больше не увидишь меня, и я не буду больше делать тебе больно.
Он долго молчал. Не сводил с меня глаз. А я думала о том, что превращаю его в тень от самого себя. Эту неделю он в ужасном состоянии. Это сказывается на работе Димы. Я не хочу, чтобы из-за меня он лишился того единственного, что приносит ему счастье. Димка — врач от бога. И он не должен потерять работу из-за того, что пристрастился к алкоголю.
— Тебе будет проще? — спрашивает он.
Конечно, нет. Я снова буду одна. Здесь Димка окружил меня заботой. Он всегда рядом. А там мне придется начинать все заново. Я ненавижу этот вопрос. Заур тоже его задавал. И я также ему соврала.
— Да, Дим. Мне будет так проще. Ты должен меня отпустить.
Он вдруг тянется к бумажнику. Достает несколько купюр, кладет их на стол и поднимается.
— Аппетит что-то пропал. Поехали домой.
Дима протягивает мне ладонь, а я смотрю на нее, и ощущение досады гложет мою душу.
* * *
Он протягивает мне бокал вина. На столе сырная нарезка, а в его взгляде вселенская тоска.
— Я не отпущу тебя. Не проси даже. Если он смог, то я не стану этого делать.
Я прикрыла глаза, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.
— Дим, так неправильно. Хотя бы на время нужно разъехаться. Прочистить мозги.
— Тебе нужно их чистить?
— Тебе…
Он пожал плечами. Открыв бутылку с водой, сделал пару глотков.
— Мне не нужно. Я знаю, чего хочу. А пока ты думаешь, я просто буду рядом.
Его телефон начинает звонить. Он просит прощения и, поставив бутылку на столешницу, идет в коридор. А когда возвращается, выглядит озадаченным.
— У моей пациентки осложнения после операции. Мне нужно поехать, посмотреть ее. Если хочешь, можем сделать это вместе.
— Нет, прости. Лучше я побуду дома.
Дима кивает и поднимается наверх, переодеваться.
Я иду следом на второй этаж. Дима выходит из комнаты, целует меня.
— Мы с тобой все обсудили. И я против того чтобы ты съезжала. Мне нужно в клинику, я приеду и мы поговорим.
Я устало вздыхаю. Он не хочет меня слышать.
— Дим, свадьбы не будет. Пойми…
Он берет мое лицо, нежно так. Смотрит мне в глаза.
— Я знаю, милая. Все знаю. Мне и не нужна эта свадьба. Мне ты нужна рядом.
Шестаков выпускает меня, а я не говорю ничего против. Я устала повторять ему, что у нас нет будущего, устала говорить о том, что я не достойна его. Дима будто помешан на идее «нас». Будто и жить не сможет, если мы не построим отношений.
Зябко обнимаю себя за плечи. Вижу, как он спускается по лестнице вниз, как поднимает с пола спортивную сумку, и выходит из дома. Я не могу перестать думать о словах Ани. Непонятное чувство отравляет мою душу. Гадкое, сосущее, заставляющее мое сердце громко биться о ребра. В моих руках все еще бокал с вином. Дверь открывается, и я подхожу к окну и вижу, как Дима снимает машину с сигнализации и подходит к ней.
Вдруг тишину двора нарушает звук работающего двигателя. Но это не Димин Шевроле. Поднимаю глаза и застываю, при виде того, как к открытым воротам подъезжает черный Майбах.
Сердце пропускает удар, а после начинает стучать так сильно, что к горлу подкатывает тошнота. Заур. Он в черной рубашке и брюках. На его лице солнцезащитные очки. Он выходит из машины и срывается коршуном в сторону ворот. Они открыты, так что он без сложностей успевает забежать внутрь. Дима замирает, так и не усевшись в салон. Он смотрит на то, как неотвратимо к нему приближается Заур. И в этот момент я понимаю, что ад разверзнул свои врата.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Без лишних слов и предупреждений Заур, будто разъяренный зверь набрасывается на Диму. Взмах руки, и Шестаков падает на асфальт. Заур сверху, начинает молотить по нему.
Я вскрикиваю. Бокал летит на пол, и разлетается на мелкие осколки, орошая мои ноги красной жидкостью. Я срываюсь вниз по лестнице. Мне больно, потому что один из осколков впился в ногу и поранил до крови, но сейчас я не замечаю этого. Паника охватывает и мысли замирают словно на стоп кадре. Я слышу уже отсюда стоны Димы и рычание Заура. Когда я выбегаю на улицу, Шестаков все еще на земле, а Заур словно безумец избивает его ногами. Дима прячет лицо, пытаясь хоть как-то закрыться от страшного зверя.
— Перестать! Хватит! — я подбегаю, толкаю в спину Заура, пытаясь защитить Димку. Но это чудовище даже не миллиметр не сдвигается.
Все лицо Димы в крови. Он уже не может даже защищаться, из его груди рвутся только жалобные стоны.
— Да что на тебя нашло?! Что ты творишь?! — кричу, но он даже не смотрит на меня.
— Мразь! Ты убил моего ребенка! Думал, можешь забрать все у меня?! Думал, я не узнаю, сука?!
В этот момент все становится на свои места. Я понимаю, зачем Заур приходил к глав врачу. Он искал доказательства. Мою историю болезни. Он все знает.
И меня накрывает паникой. Я понимаю, что сейчас он убьет нас. И меня, и Диму. Заур не простит никогда. И даже не станет интересоваться причиной. Почему мне пришлось так поступить. Ему плевать. Для него я тоже теперь лишь грязь под ногами.
— Что ты несешь?! Заур, прекрати! — я кричу на него, все еще пытаясь оттолкнуть. Гортань содрана, страх парализует. Руки трясутся, все словно не взаправду.
Заур вдруг поднимается. Хватает его за грудки, встряхивает так, что Дима убирает руки от лица.
— Ты убил его!!! Убил!!!
— Нее-ет, все не так, — стонет, рыдает Шестаков. Я вижу, как по его лицу катятся слезы.
— Остановись, Заур! — молит он. — У меня не было другого выбора!
Он поднимается, резко дергает Диму, переворачивая его на живот. Хватает его за запястье, вытягивает руку, а ногой придавливает его к земле.
— Этими бл*дскими руками ты лишил жизни моего сына! Моего сына, сука! — кричит он на ухо Диме. — Ты же не думал, что останешься безнаказанным?
Я понимаю, что он пытается сделать. И прихожу в ужас от его намерений. Хватаю со всей силы за его волосы, тяну на себя. Странно, но в этот момент мне совсем не страшно. Сейчас все, о чем я могу думать — как спасти Диму. Как закрыть его от гнева Зу.
— Отпусти! Отпусти его!
Он отпихивает меня.
— Не трогай меня, сука!
Резкий рывок руки, и мою голову опаляет ударом. Словно каменная плита придавливает сверху. Я падаю на землю в ушах звенит, и сквозь надвигающуюся темноту в глазах я вижу, как он приподнимается и ломает ногой руку Диме. Раздается жуткий хруст, Дима ревет так, что мои уши глохнут. Меня тошнит. Приподымаюсь на локтях, а в следующий момент все содержимое моего желудка выплескивается наружу.
— Это был мой сын! Мой!
Вижу Диму лежащего на земле, скрученного от дикой агонии. Я хочу закрыть его собой, хочу защитить от этого монстра. Но стоит мне подползти, Заур вдруг поворачивается ко мне. Я не узнаю его. Это чудовище, монстр. В его глазах непроглядная тьма и ни капли человеческого. Он смотрит на меня так, словно я тварь последняя. Столько презрения и ненависти в нем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Сюда иди…
— Нет…
Пячусь. Но он подходит. Присаживается рядом и хватает меня за челюсть.
— За что? Скажи? — у него подбородок дрожит. Во взгляде злость, а вокруг глаз кожа красная, воспаленная. — Скажи, за что ты так с ним? — сейчас в его голосе боль, и меня накрывает агонией.
Он смотрит так, будто задушить хочет, но сдерживается.
