— Палыч, привет. Как там мои дела?
— Никак. Ты что, хочешь, чтобы я такой вопрос тебе за день решил? Во вторник позвони. И не пытайся даже возражать, что поздно. У меня тоже проблемы есть. В том числе и в твоём вопросе. Кстати, Наталья тебе точно башку оторвёт, если не появитесь. Всё. Пока.
Совин плюнул и отключил свой сотовый. Включил его только во дворе дома, где жил Толстый. Во дворе стояла зелёная «вольво». Стало быть, и хозяин был на месте. Дмитрий включил приемник, входящий в джентльменский набор шпиона, и настроенный на волну, которую посылал установленный недавно «жучок», подсоединил диктофон.
«Кого же мне в прошлый раз нужно-то было? Ах да, Агриппину Семеновну». Набрав номер и услышав уже знакомый голос, Дмитрий снова попросил мифическую женщину. Ему вновь сообщили об ошибке — Совин самым вежливым тоном извинился — и положили трубку. Дмитрий проверил запись. Аппаратура работала нормально. Новоиспеченный Джеймс Бонд сунул в ухо миниатюрный наушник и собрал все отмеренное ему Богом терпение: вновь предстояло ждать. Причем неизвестно что.
Зато есть время. Можно подумать. Не можно — нужно. Над главным сейчас вопросом: почему погибла мама Владика Нина Власовна? Невзирая на отсутствие каких-либо подтверждений этой гипотезы, Дмитрий был в ней уверен. Для него гипотезы не существовало, была аксиома — положение, не требующее никаких доказательств.
А вариантов ответа было немного. Только два.
Первая возможная причина гибели — сам Совин. За ним следят, его действия контролируют. И потому с дороги убирают человека, который может оказаться нежелательным свидетелем.
Маленькое возражение: гораздо проще и, по сути своей, грамотнее убрать саму первопричину — Совина. Однако такую попытку пока не делали. То свидание в подъезде с плохо воспитанными громилами не в счет. И к тому же — Совин был уверен в этой мысли — первое и пока, к счастью, единственное нападение связано с гибелью Марины Снегиревой, с той ветвью ее дела, кою можно назвать «владимирской». Если это так, значит, побои организованы не Толстым, а кем-то иным, но с подачи проживающего во Владимире адвоката Сергеева.
Пока все логично. И пока Совин вплотную не приближается к разгадке обстоятельств гибели Марины, ему ничего или почти ничего не грозит. Само собой разумеется, что ничего не может грозить и тем, с кем Дмитрий встречается в ходе исследования деятельности господина Клевцова.
Второй вариант ответа. Нина Власовна гибнет по воле Толстого. Совин к этой гибели отношения не имеет. Конечно, на первый взгляд, логичнее было бы тайно посетить квартиру, где жил Владик, обыскать ее и изъять черновики и прочие бумаги.
Однако мама наверняка заметила бы пропажу, пожаловалась бы в милицию, а там Бог весть, к какому результату пришло бы возможное следствие. Да и память о сыновьих стихах… Её ведь не сотрёшь, память-то. А значит, и свидетельница остаётся. Опасная свидетельница. Которая в самый неподходящий момент вдруг сможет сказать, что не Марины Снегиревой стихи звучат в эфире, а сына её погибшего.
Но почему свидетельница гибнет именно сейчас, а не три месяца назад? Нет ответа.
Насколько в смерти Нины Власовны виноват Совин? Исходя из того, что Совина пока никто не трогал, получалось, что и вовсе он не виноват.
Нехороший вопрос. И ответ нехороший, нечестный. А почему нечестный? Да потому только, что есть у человека дивное свойство: не допускать в голову никаких мыслей относительно собственной виновности.
Ибо мысль сия неприятна и для внутреннего мира разрушительна. А психика, она ведь не дура и себе разрушить себя же саму не позволит, защитные механизмы включит вовремя. Принцип же работы защитных механизмов хитрой психики прост как веник: убедить саму себя, что кругом все гады, а я невиноватая.
Зная эту человеческую особенность, Совин очень тщательно и нелицеприятно взвесил степень своей вины в гибели женщины. И вины не нашел. Пока не нашел. Вот только почему же всё-таки Нину Власовну убили сейчас, а не три месяца назад?..
* * *
Размышления прервал появившийся у своей машины Толстый. Со вкусом одет, тщательно выбрит. А запах одеколона, дезодоранта и еще чего-то после бритья виделся так просто невооруженным глазом. Хотя и не ощущался, потому что сидел Совин в полусотне метров и против ветра. Не дожидаясь, когда зеленая машина двинется с места, Дмитрий завел своего коня и максимально быстро погнал его к чудо-механику Надирову, с которым ещё утром договорился на предмет получения ряда специфических услуг…
* * *
Спустя четыре часа часть услуг была уже почти оказана. Друг-автомеханик, обладавший всеми возможными талантами по части металла, не только внимательно осмотрел замки на стальной входной двери в квартире господина Клевцова, но по возвращении в мастерскую даже изготовил пару приспособлений для тайного доступа в желанную квартиру. Что-то такое из области отмычек…
Совин решил оставить машину и свой пейджер Сашке. Договорились, что Дмитрий завтра утром сообщит ему об отъезде Толстого из дому и автомеханик тут же подъедет на совинской машине к месту действия.
Домой Совину предстояло добираться на своих двоих, что давало простор для фантазии в выборе спиртных напитков. То есть наличествовало настроение слегка выпить и забыть на время обо всех неприятностях. Дмитрий отдался этому настроению, понимая, что сыщик из него сейчас никакой.
Посетил ближайший гастроном, и теперь мужики молча выпивали, закусывали и курили. Сашка разговорчивостью никогда не отличался. И сегодня это было удобно: не хотелось Совину ни о чём разговаривать. Очень не хотелось. Он и не разговаривал…
* * *
Домой Дмитрий добрался без приключений, выждав, когда закончится в метро час пик. Несмотря на количество выпитого, чувствовал только ужасную усталость.
В подъезд вошёл не скрываясь. Да его никто и не ждал. Дома скинул кроссовки, прошлепал на кухню и поставил на газ чайник. Заварил свежий чай, поставил компакт с флойдовской «Стеной», сел в кресло и включил компьютер. Настроение настроением, а порядок ежедневных записей в компьютерную память следовало соблюдать неукоснительно…
Вечер девятнадцатый
ПЯТНИЦА, 22 МАЯ
Сегодняшний вечер ничего общего с предыдущими не имел. И чай был, и сигарета вечерняя. Только сидел Совин не у себя на кухне, а на берегу безымянного водоема Владимирской области. И подводить итоги приходилось в уме.
— Когда я итожу то, что прожил, и роюсь в днях — ярчайший где, я вспоминаю одно и то же: двадцать пятое — первый день, — начал излагать Совин в темноту ближайшего леса строки Владимира Маяковского, и внезапно понял, что продолжения совершенно не помнит. Что-то такое про революцию…
Дмитрий бросил это бесперспективное занятие — вспоминание поэмы — и окунулся в события прошедшего дня…
* * *
Толстый уехал. Совин взялся за телефон и набрал номер своей пейджинговой компании.
— Третий слушает.
— Здравствуйте, примите сообщение для абонента двадцать пять пятьдесят девять.
— Слушаю.
— Саша, подъезжай. Подпись: Дима.
— Третий принял.
— Спасибо, третий.
— До свидания.
Совин отключился и поудобнее уселся на лавочку ждать приезда чудо-механика Надирова…
* * *
С утра Дмитрий занял позицию около соседнего с клевцовским подъезда. Автомашина была на месте. «Надо же, ему, паразиту, почему-то колеса не прокалывают, — подивился Совин. — И тачку не угоняют. Платит, наверное, тутошним бандитам…» Дмитрий слышал, что существует такая практика: за деньги можно договориться о том, чтобы машину не угоняли и не уродовали. Как бы там ни было, машина стояла целехонькая и ждала своего толстого хозяина.
Толстый, судя по предыдущим наблюдениям, вел довольно богемный образ жизни. Во всяком случае, до сих пор в раннем просыпании он не замечался. Хотя нельзя сказать, чтобы дрых до полудня. Какой-то режим дня у него все-таки был. И в другое время Дмитрий не стал бы приезжать сюда раньше десяти. Но на сегодня он назначил несанкционированное проникновение в квартиру. И потому «сова» Совин с вечера ещё настроил будильник, радиоприемник и себя самого на раннее пробуждение. И пробудился, различными русскими словами проклиная за это и Толстого, и свою неудавшуюся жизнь.
Но после чашки кофе и пары чашек свежезаваренного чая несколько пришёл в себя. Жизнь казалась уже не столь пропащей. За окном светило солнышко. В кустах активно и жизнерадостно чирикали невидимые Совину пернатые. И Дмитрий тронулся в путь. И благополучно завершил его у нужного дома…
* * *
Надиров был собран и, как обычно, молчалив. Дмитрий подошёл к нему, когда Сашка запирал машину. Они молча поднялись на нужный этаж. Механик поколдовал над замком, и дверь открылась. Иного результата Совин не ждал и совершенно не удивился. И внезапно вспомнил, как однажды, зная удивительные таланты друга по части всевозможных замков, спросил у него: «Сань, а чего бы тебе квартиры не пограбить? Работы всего ничего, а прибыли куда как больше. Замок-то, ты любой вскроешь…»
