− Что? − Горлан вздрогнул от резкого окрика Макина.
− И женщины, − повторил он. − Женщины гибнут на войне каждый день.
Горлан развел руками. Он выглядел моложе своих лет − едва ли старше двадцати.
− Я никому не приказывал...
− Приказ выполнен, люди мертвы. Я понимаю, что происходит, а Эллен понимает еще лучше. Она говорит, что жажда мести гложет человека изнутри. Она говорит, убийство не заполняет эту пустоту. Оно просто отзывается в ней эхом. − Макин потер под ребрами на спине, пытаясь выдавить боль из раны, оставленной мечом почти два года назад. − И в этом она права. Повешенный на своих кишках капитан Орлак, насаженный на копье Элиас Смит... это нисколько не уменьшило пустоты у меня внутри, не ослабило ее хватки. Это лишь разожгло во мне жажду добраться до остальных, заставило думать, что, лишь заполучив всех вас, я смогу спать, смогу отдохнуть, смогу больше не видеть их, наконец, когда закрываю глаза.
− Однако в этом и есть проблема, Горлан. Я не хочу перестать их видеть. − Макин внимательно посмотрел на молодого человека. − Ты пытаешься не задавать лишних вопросов. Думаешь: «кого их?» − но не хочешь спрашивать, потому что боишься услышать еще больше кровавых подробностей. Эллен расскажет.
Эллен откашлялась, взглянула на свой нож, затем на луну:
− Там еще была дочка. Маленькая девочка.
− Мне очень жаль... − Горлан взглянул на оставленный без присмотра меч, воткнутый между его колен, и посмотрел в темноту, словно взвешивая шансы на побег.
− Церис. Три года. Прелестная, как цветок. Сладкая, как... но она не нуждается в моей корявой поэзии. Она была еще совсем ребенком, моя девочка. Когда ты даешь новую жизнь... видишь ее появление на свет... видишь, как она растет... Ты меняешься вместе со своим ребенком, так же быстро и основательно, как и он сам. Ты смотришь на мир свежим взглядом, другими глазами. Мое сердце билось для нее... Ты понимаешь меня, Горлан?
− Да, − ответил тот, хотя по глазам было видно, что нет. Большинство молодых людей не в состоянии постичь подобные вещи. Он размял руки, уже не такие белые, и стал ждать.
− Она забежала в дом и спряталась, как велела ей мать. Многие дети ее возраста запаниковали бы и вцепились в подол матери. И умерли бы вместе с ней. − Макин сделал глубокий вдох, чтобы успокоить дрожащий голос. − Она спряталась, но огонь нашел ее. Скорее всего, первым ее нашел дым и задушил еще до того, как до нее добрался огонь. Это была поистине услуга. − Его руки сжались в кулаки, затрещав каждым суставом. − Мы нашли сержанта Дэвида в развалюхе у деревни на границе с Ренаром. Он знал, что мы идем за ним. В этой Разрушенной Империи можно было бы с легкостью затеряться... но глаза есть повсюду, а люди жадны до денег.
Макин сделал глубокий вдох:
− Я облил Дэвида виски и поджег. Он кричал что-то ужасное. Я не знаю, он ли отдал приказ поджечь... Я сказал себе, что это был он. И, когда виски прогорело и он лежал там обугленный, красный и стонущий, я смотрел на него и чувствовал себя еще хуже. Я думал, что это должно закрыть дверь... но стоя там я знал, что они наблюдают за мной − Несса и Церис − и я почувствовал себя мерзко. Я проткнул его мечом и в отчаянии бросился куда глаза глядят. Эллен понадобилось два дня, чтобы меня отыскать, а она это умеет. У нее особое зрение, и никому не удастся скрываться от нее слишком долго.
− И вот мы здесь, Горлан. Я понимаю, что ты просто лордов сынок, которого поставили во главе группы новобранцев делать то, что ему велено. Я понимаю, что твоя смерть ничего не исправит и не облегчит моих страданий. Я знаю, что люди каждый день проходят через это, несмотря на понимание истины, которая открылась и мне... потому что они не могут найти в себе ничего, что позволило бы оставить в живых человека, причинившего им зло.
− Т...так вы собираетесь меня убить? − спросил Горлан, весь дрожа, несмотря на теплую ночь. − Поэтому здесь этот меч? Вы ждете, что я потянусь к нему, чтобы облегчить вам дело?
Макин кивнул:
− Было бы проще, если бы ты так и сделал. − Он огляделся. − Ты знаешь, что это за место?
− Нет, − потряс головой Горлан.
− Его называют Кроличий Луг. Вот почему трава здесь низкая – из-за кроликов. Ты можешь подумать, что место с такой почвой могло бы быть неплохим выпасом для скота. − Погрузив пятерню в землю, Макин вывернул толстый кусок густого черного дерна. − Но в старые дни, давным-давно, в те времена, когда у людей были более изощренные средства убийства, чем лезвие меча... они сражались здесь и зарыли свои бомбы. Тысячи бомб. Миллионы. Пусти сюда свой скот, и не пройдет и половины дня, как от него останутся лишь разбросанные по всему полю красные дымящиеся ошметки.
− Но вы же на лошадях, − возразил Горлан.
− Я знаю тропы. И Эллен видит, что лежит под землей, помнишь? Она видит сквозь твои кости, − улыбнулся Макин. − Утром ты сможешь пройти по нашим следам, но достаточно скоро они выведут тебя на каменистый участок, и ты их потеряешь.
− Ты сказал, что не хочешь меня убивать...
− О, я хочу тебя убить, Горлан. Пламя горит слишком сильно, чтобы выбраться из него... но не настолько, чтобы сквозь него нельзя было смотреть. Я оставлю тебя здесь. Сумеешь ли ты добраться до дома или нет... я этого никогда не узнаю. Я не могу тебя убить, сохранив при этом себя, убить, не запятнав памяти своей дочери. Но и простить тебя не могу. Я не могу просто дать тебе уйти. Вот так вот. Это самое милосердное, что я могу тебе предложить.
Макин выпрямился и жестом указал на меч, ожидая, возьмет ли его парень.
Горлан покачал головой:
− Я видел, как ты сражался тогда. Какое-то время я засомневался, что привел достаточно людей.
Макин вытащил клинок из земли и, вытерев о свой плащ, вернул в ножны. Затем, поставив ногу в стремя, вскочил на своего черного жеребца.
− Не забывай их имена, мальчик.
− Церис и Несса.
− И никогда, никогда больше не показывайся мне на глаза.
Макин ускакал. С таким же изяществом Эллен вскочила на свою кобылу с впалой спиной и последовала за ним, бросив назад лишь единственный взгляд, по которому ничего нельзя было прочесть. Ночь поглотила обоих.
* * *
Рассвет застал Горлана дрожащим в одеяле, которое они ему оставили. Он поднялся едва начало сереть, туман вился вокруг его щиколоток, и Горлан отправился по следу, оставленному парой всадников. Даже в сумраке и тумане следы копыт на мягком дерне были достаточно хорошо заметны.
Он продолжал идти, едва заботясь о том, что любой неверный шаг может вызвать из-под земли огонь, который разорвет его на куски. Сэр Макин преследовал его в снах большую часть года. Постоянно приближаясь − то там слушок, то сям − по его следу тянулась цепочка смертей, каждая страшнее предыдущей. И вот теперь... Горлан чувствовал себя заново родившимся. Он пожалел о нападении на усадьбу почти сразу же, как только они уехали из долины. Его отец велел ему убедить Макина Борту уйти. Каким-то образом ситуация вышла из-под контроля, и очень быстро. Он даже не слезал с лошади, но это его копье пронзило жену Макина. Кровавый день − но, наконец-то, он закончился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
