class="p1">Мне как-то сказку рассказал
Знакомый старый друг
О том, как солнечный овал
Вдруг превратился в круг,
И как волшебный звездный кот
Лакал наш Млечный путь.
Я эту сказку целый год
Твердила наизусть.
И вот в рассветной вышине
Бледнеет, уходя,
Почти не видное в окне
Созвездие дождя.
Скорпион
В пустыне чёрный скорпион
Жил между жёлтыми песками,
Как самый древний фараон,
На трон посаженный богами.
Короны свергнутых царей
Ржавели в каменной пещере,
И много-много долгих дней
Там не ступала нога зверя,
Лишь скорпион, хозяин тьмы,
Своим отравленным кинжалом
Давил ничтожные умы
И отпускал на волю даром.
Уже давно оазис мёртв –
Там не течёт вода живая,
Гиена только тихо ржёт –
Её душа насквозь гнилая.
Она смеялась надо мной,
Над тем, как я идти старалась,
Но солнце, образ золотой,
На сотни стёкол распадалось.
Стервятник, падальщик пустынь,
Клевал измученное тело,
И еле слышное «аминь»
С губ окровавленных слетело.
Диск солнца, что неуловим,
Зашёл за кромку горизонта,
И только коршун норовит
Увлечь меня за грани фронта.
В пустыне, полностью немой,
Я умирала слишком долго,
И серп на небе золотой
Скатился к берегу полого,
Но вот размытая кайма
Рисует образ скорпиона,
И с головы его царя
Спадает хрупкая корона.
— Убей меня, — молила я,
И, слава богу, он услышал,
Мой независимый судья,
Лишённый гордого престижа.
Я не преступник, не истец,
Но в чём-то точно обвинённый,
Вот почему ещё мудрец,
Смертельным ядом отравлённый,
До вздоха верного твердит
Полуправдивые молитвы,
И на моей груди сидит
Владелец смерти сиротливой.
Демоны
Луна перешла голубой небосвод,
И чёрные-чёрные вороны
Летят через лес, но скажи мне — куда?
В какие далёкие стороны?
По тёмному небу бегут облака
И чёрные-чёрные вороны.
Куда их уносит степная река,
Завившая синие локоны?
Ты снова молчишь. Что ж, и я помолчу,
Но чёрные-чёрные демоны
Летят через север на ласковый юг,
Где для кого-то божественны.
Широкое поле, где ветер поёт,
И чёрные-чёрные вороны.
Зачем его кто-то ещё стережёт?
Барьеры давно уже сломаны.
Стихает вдали разъярённый буран,
Но чёрные-чёрные демоны
Сзывают по-новой степной ураган –
Они, как обычно, не сдержаны.
За лесом виднелись одни купола,
И чёрные-чёрные демоны
Бежали туда, где остались дела,
Хотя все давно уже сделаны.
Пыльные перья, и солнечный свет,
И чёрные-чёрные вороны.
За горизонтом черешневый цвет
И облака будто сотканы
Из птичьего пуха, из пены морской,
Из слова изнеженной родины,
И только бегут через край голубой
Сражённые демоны-вороны.
Спасите наши души
Погас вдали лиловый небосклон,
И заложило ультразвуком уши.
Как жаль, что это всё — уже не сон,
Лишь я кричу: «Спасите наши души!»
Потоп сносил пустые города,
И звёзды падали с обугленного рога.
Лишь только когда к нам пришла беда,
Мы, наконец, уверовали в Бога.
Тряслась земля, крушился небосвод,
И Сатана плясал на наших душах.
Казалось, рай и ад последний год
Войну ведут на небе и на суше.
Я зря тушу горящий звездопад,
И Библию, открытую напрасно,
Читаю я скорее наугад,
Ведь знать молитвы наизусть опасно.
Где эти реки в солнечной крови?
Где серебром отделанные дали?
Мы захватили трон взамен любви,
Мы всё добро на злобу променяли.
Гоняли лист пустынные ветра,
Ушла под воду рухнувшая суша,
Расколотая временем гора
Зеркалит крик: «Спасите наши души!»
То дьявол или бог ломает мир?
То ангел или бес роняет слёзы?
То сотворённый Господом кумир
Разрушил наши розовые грёзы?
Погасло солнце, видимо, навек,
И заложило ультразвуком уши;
Сочтён, увы, наш неуместный век.
Я вас прошу: спасите наши души!
Дым
Клубился над рекой молочный дым,
Спускался с берега белесым покрывалом,
И расплывался живописный Крым
В долине моря выцветшим туманом.
Молчали горы. Старый Кара-Даг
Угрюмо возвышался среди ночи.
Мерцал вдали невидимый маяк,
Раскрыв свои беспомощные очи,
И спало небо под большим крылом
Белесого молочного тумана,
И отражался в море миражом
Весь Млечный путь седого океана.
Парил в вершинах гор прозрачный дым,
И таял он, не белый и не чёрный,
И отправлялся к берегам чужим
Фрегат, на родине любовью обделённый.
Скатился с гор бесформенный туман,
Оставив позади пустынные просторы,
И меж ущелий гордый караван
Печально плыл в расколотые горы.
Плескался над рекой молочный дым,
Взошла луна над небом полумёртвым,
И силуэтом огорчённый Крым
Мерещился над морем сине-чёрным.
Судный день
Настанет в моей жизни страшный день:
Луну закроет солнечная тень,
И души всего мира, всех времён –
От дней сегодняшних до вымерших племён, –
Все соберутся вместе перед тем,
Кто создал этот образный гарем;
Кому обязаны и ласковым добром,
И пожирающим и необъятным злом,
И чувствами, сожжёнными в огне,
И жизнями, погибшими в войне,
И всем, что человечий глаз
В вселенной видел много-много раз.
И я тогда спрошу: «Мой Господин,
Что от рождения до старческих седин
Судьбу мне прописал, скажи, зачем
Ты создал этот образный гарем?
Зачем сейчас стоим перед тобой,
Все с одинаково прописанной судьбой?»
И Он ответит мне: «Затем, дитя,
Чтоб в этой жизни не был один Я;
Чтоб во Вселенной чистая любовь
Кому-то грела стынущую кровь;
Чтоб каждый жизнь, прописанную мной,
Переписал по новой, по живой».
И я задумалась — мне было не понять,
И кредо мироздания не внять.
Толпа людей рассеялась, как дым,
Представившись не больше, чем иным.
И я его спрошу: «Мой Господин,
В пространстве космоса оставшийся один,
Как долго в лабиринте страшной тьмы
Ты собирал разбитые умы?»
И он ответит мне: «Дитя грехов,
Постигнувшее проповедь волхвов!
Ведь я и есть та тьма, что гложет мир
Под грузным перекрестием рапир.
Мне подчинилась стонущая мгла,
У ног моих, послушная, легла,
И свет мне подчиняется, и тот,
Кто обращает вспять Вселенной ход».
И неизбежно подойдёт к концу
Мой Судный день, и голову венцу
Подставлю я, покорная судьбе,
Потерянная в яростной толпе.
Но я его спросила: «Господин
И знаний сего мира исполин,
Открой мне тайну: кто я и зачем?
Хочу узнать я вскоре перед тем,
Как снова жизнь с прописанным концом
Украсить полувысохшим венцом
Придётся мне, и рухнет прежний мир
Под грузным перекрестием рапир.
Скажи, в чём смысл жизни мой?!..»
И промолчал Всевидящий Творец,
Начала всех начал Святой Отец,
И завершился личный Судный день,
Рассеявшись в невидимую тень.
