Большинство домов Оберон-роуд выстроились вдоль парка, но дома с 14 по 19 выходили прямо на детскую площадку. Хэйли скатилась с горки второй раз, подняла голову и заметила мужчину, который стоял у окна верхнего этажа и явно наблюдал за играющими детьми. Это был не 16-й дом, а мужчина не Томми Смит, а его сосед из 18-го, который вчера привел полицию. Тони Митчелл на шесть дюймов выше Смита и лет на двадцать моложе, но на такие мелочи Хэйли не обратила внимания. Неловко съехав с горки, она завопила: «Педофил! Педофил на нас пялится!» Ее крик подхватили подружки, а затем и дети, которым уже надоели качели и горки. Все они, с Хэйли во главе, вопя: «Педофил! Педофил», побежали к Мюриэль Кэмпден.
Девять детей и четыре подростка — Лиззи со всеми наравне, о «положении» даже не вспоминала — с громкими воплями промчались по Оберон-роуд, подняв по дороге неимоверный шум. Жители Оберон и Пак-роуд выглядывали из окон, выходили на улицу, желая узнать, что стряслось.
— Старый извращенец высунулся из окна и пялился на детей, — выдохнула Шарлота.
Ей вторила Лиззи, тоже задыхаясь от бега:
— Он смотрит на них и хочет к ним подобраться.
Бренда Босворт выскочила на улицу в ночной рубашке и плаще, взвизгнула и сгребла своих ненаглядных Шона, Дина и Келли в спасительные материнские объятия. Правда, тут же их отпустила, когда Колин Краун скомандовал детям пройти в его дом, где они будут в безопасности, пока «взрослые не разберутся со всем этим». Он захлопнул дверь, и решительно направился вместе с Дебби к дому № 16.
Тем временем Джон и Рашель Кинаны добежали до лужайки перед башней, где их уже встречали человек двенадцать, двое из которых вооружились — один свинцовой трубой, а второй — кирпичом. Снова появились плакаты «Педофила гнать!» и «Спасите наших детей!». Их водрузили на себя Джо Хебден и его приятель, заглянувший к нему поговорить о двадцатипятилетнем «триумф-геральде», которого собирался продать за двести фунтов. Владелец старого автомобиля стал первым из многочисленной группы поддержки, кто почуял драку. Как они узнали об этом, каким образом разнеслась по городу эта новость, остается загадкой. Но к моменту, когда почти все родители из квартала Мюриэль Кэмпден собрались на газоне перед башней и слушали речь Бренды Босворт о «зле среди нас», к Ариэль-роуд уже стекались люди со всех концов Кингсмаркэма. Большинство добирались пешком, но были и те, кто ехал на машинах, мотоциклах и даже микроавтобусах.
Миротворец Тони Митчелл, принятый Хэйли за Томми Смита, видел все, но уже не вмешивался. Прошлым вечером, когда он поливал свой газон, проходившая мимо старушка плюнула в его сторону и обозвала «Квислингом».[9] И хотя значения этого слова он не понял, так как родился слишком поздно, оно ему не понравилось, как не понравилось и то, что соседка из дома № 19 в ответ на вечернее приветствие повернулась к нему спиной. Поэтому он решил больше не встревать ни во что. То же сказал и жене, которая обещала, что не будет вмешиваться. Она лишь незаметно пробралась в башню и снимала из окна верхнего этажа все, что творилось внизу, видеокамерой своей сестры, Рашель Кинан.
Все три улицы оказались забиты машинами. На Йорк-стрит многие водители, пытаясь выехать на объездную дорогу, не снимали рук с клаксонов и громко ругались из окон. Среди них был и Брайан Сент-Джордж. Не выдержав, он бросил машину на дороге и побежал на Оберон-роуд. Призывы Бренды Босворт толпа на газоне подхватывала дружными рукоплесканиями и улюлюканьем, и двое мужчин предложили нести ее на плечах.
Так ее и доставили к дому № 16. Там они и стояли, со знаменосцами по бокам, а позади них уже собралась чуть ли не сотня людей. Пока все шло более-менее организованно, толпа просто пела, на сей раз выбрали гимн «Пребудь со мной»,[10] исполняемый, правда, на мотив гимна болельщиков «Манчестер Юнайтед». Кто бросил первый камень — неизвестно. Перед участком 21-го дома по Оберон-роуд, хозяева которого в тот день куда-то отлучились, лежала груда кирпичей, предназначенных для возведения стены на месте проволочного забора. Каменщик накрыл их полиэтиленом и оставил до понедельника.
Полиэтилен снял Джон Кинан, но он ли первый поднял кирпич, неизвестно. Но кто-то это сделал и бросил его в дом № 16. Этот первый кирпич просвистел над ухом Бренды Босворт, так что ее носильщики пригнулись, а знаменосцы отшатнулись, но в окно не попал. Он ударился о стену дома и разлетелся на осколки. При звуке удара все вздрогнули, толпа притихла.
Именно в этот момент человек по имени Карл Микс обнаружил, что кого-то из детей не хватает. Например, его сына.
— Где мой Скотт? — вскричал он.
— Где мой Гари? — поддержал его Джон Кинан.
Бренда Босворт спрыгнула с плеч носильщиков, огляделась, и, не обнаружив своих детей, возопила:
— Они там! Педофил забрал их!
Юные Босворты, Кинаны и Хебдены, а также Скотт Микс сидели в доме Краунов, и хотя входная дверь осталась незапертой, они предпочли остаться, грызть чипсы, найденные на кухне, и смотреть порнуху из коллекции Колина Крауна. Никто не знал, что они там, а сам Колин об этом забыл. Поэтому он тоже заорал, что Смит забрал детей, и тоже бросил кирпич. Этот попал прямо в переднее окно дома № 16. За ним на окна обрушился град из кирпичей, а когда они закончились, в ход пошли камни с клумб. Кто-то в толпе услышал крик в доме Смита. Кричала Сьюзан, но Линда Микс утверждала, что узнала голос своего сына Скотта. Толпа ринулась на штурм калитки, смяла ее вместе с хилой проволочной сеткой и навалилась на дверь тараном из человеческих тел.
Полиция прибыла в тот момент, когда дверь не выдержала натиска. Полицию вызвала Сьюзан после первого брошенного кирпича. Она бы позвонила и раньше, но ее жених заявил, что не допустит, чтобы кто-то из его семьи позвал фараонов. Что обо всем этом думал Смит, неизвестно. Он сидел молча в кресле с высокой спинкой и время от времени наливал себе еще чаю. С девяти утра до трех дня он выпил пятнадцать чашек.
Полицейские разогнали толпу, арестовали за нарушение общественного спокойствия и нанесение ущерба Джона Кинана, Бренду Босворт и Мирослава Златича. Также они вызвали плотника, чтобы он поставил на место дверь и заколотил досками разбитые окна. Сержант Джоэл Фитч долго обсуждал сложившуюся ситуацию с обитателями дома № 16, говорил об их будущем. Вернее, он говорил в присутствии Смита, а уж слушал его Смит или нет — это другой вопрос. Намерен ли он здесь оставаться или, может, планирует переехать, а если так, то куда? И не считает ли он, что в данном положении полицейский участок — для него лучшее, хотя, разумеется, временное убежище. А если так, то, очевидно, ему придется выехать из Кингсмаркэма, потому что в здешнем участке всего две камеры, где уже сидят Джон Кинан и Мирослав Златич. Бренду Босворт пришлось отпустить, иначе ее малыши останутся без присмотра.
Этих малышей, а с ними крошек Кинанов и Хебденов, несколько часов не могли найти. К моменту возвращения Дебби, Колина и Лиззи дети из дома куда-то подевались, а также пропало все съедобное в доме и пятьсот пачек сигарет, которые Колин купил в «дьюти-фри» во время поездки во Францию. Как потом выяснилось, дети отправились купаться на Кингсбрукскую плотину.
Когда все улеглось, Ширли Митчелл вышла во двор и собрала в пакет для мусора то, что оставила толпа у нее на газоне: пакеты от чипсов, обертки от шоколада и жестяные банки из-под кока-колы. И некому было выслушать ее сердитое брюзжание о бескультурии и равнодушии к окружающей среде.
Поздним вечером из дома № 16 по Оберон-роуд вышел мужчина с чемоданом. Жених Сьюзан Смит, — а это был он, — спешил на последний лондонский поезд. Он собирался пожить в Белхэме у приятеля. Когда «буря стихнет», сказал он Сьюзан, возможно, он вернется, но теперешняя ситуация для него невыносима.
Вексфорд узнал о случившемся из девятичасовых новостей. Основной видеоматериал предоставил анонимный любитель. Инспектор подумал, что в репортаже напрасно показали фотографию Томаса Смита, взятую из «галереи уголовников», на которой человек выглядит отпетым негодяем. Возможно, конечно, Смит таковым и является, подумал он со вздохом. Не хотелось бы с ним встречаться, но, видимо, вскоре придется.
Вид дома № 16, даже после того, как его более-менее привели в порядок, глубоко потряс Дору. Когда она только приехала в Кингсмаркэм, нельзя было даже представить себе подобное. Тихий, спокойный городок, законопослушные граждане.
— Не то чтобы все, — заметил Вексфорд.
— По крайней мере, Рег, не так, как сейчас, и ты это знаешь.
— Согласен. Но что делать с этим стариком, Смитом? Посадить навечно в тюрьму?
— Может, так будет лучше. Меня бросает в дрожь при одной мысли о нем.
— При мысли о нем всех нас бросает в дрожь, — ответил Вексфорд.
