Плоуменс-лейн считалась улицей Кингсмаркэмских миллионеров. Правда, она скорее походила на проселочную дорогу, ведущую через лес. А Суссекские леса славятся на всю Англию — там выше и разнообразнее деревья, гуще листва, там встречается красная и черная калина. Но главным украшением считаются серебристые буки, ветви которых распростерты, словно зеленые крылья, а стволы — мягкого серебристо-серого цвета, и грабы с идеально круглой кроной, словно подстриженные рукой искусного обрезчика.
Большие холмы той Южной страны —вдоль моря сплошной чередой;Бродить меж высоких деревьев ихКак хотел бы я, Боже мой,И те, с кем я бегал мальчишкой, идутПо этим холмам со мной.[11]
Примерно такие чувства испытывал Вексфорд в этих краях. Правда, моря, конечно, не было — до него целых двадцать миль. А в здешних лесах всегда строили дома, даже в пору его детства. Но их можно заметить, лишь вглядываясь в рощу, где должен стоять дом, судя по тому, что перед вами ворота и почтовый ящик, или даже название, вроде «Лесной хижины» или «Буковых зарослей». Одно время здесь жила и Сильвия, когда бизнес Нила шел особенно в гору. Но даже тогда они могли позволить себе лишь скромную усадебку. Особняк же, к которому сейчас направлялся Вексфорд, один из самых шикарных, с самыми высокими деревьями, самой длинной подъездной дорогой и самой плохой видимостью со стороны.
В радиусе мили не найдется двух более разных мест, чем Мюриэль Кэмпден и эти края. Даже далекому от радикальных убеждений человеку трудно эту разницу не заметить, и ему невольно станет не по себе. Всякий раз, попадая сюда, Вексфорд размышлял об этом контрасте. Вот и сейчас, когда водитель свернул на дорогу к «Лесной хижине», которая походила скорее на тропинку, он смотрел по сторонам и думал о несправедливости жизни.
«Лесная хижина» представляла собой большую усадьбу с элементами народного стиля, построенную в начале прошлого века, из красного кирпича с белой отделкой, со створчатыми окнами и дубовой дверью. Большой гараж на две машины, наверно, перестроили из каретного сарая. Вексфорд заметил, что соседних домов отсюда почти не видно, как не видно и самой усадьбы со стороны соседей. Для следствия данное преимущество «Лесной хижины» и всей Плоуменс-лейн, воспеваемое агентами по продаже недвижимости, может оказаться помехой.
Еще до того, как инспектор вместе с Карен Малэхайд зашли в дом и встретили отчаявшихся родителей девочки, он понял, что новое происшествие существенно отличается от случаев с Лиззи Кромвель и Рэчел Холмс. Дочь Девенишей на попутке никто не подвозил, ее выкрали ночью из собственной кровати. Но кто знает, вдруг прецеденты с Кромвель и Холмс были предвестниками, своего рода репетицией похищения малышки.
Дверь открыл отец семейства, Стивен Девениш. Он очень беспокоился о жене и сначала не хотел, чтобы она отвечала на вопросы. «Жена слишком расстроена, — объяснял он, — она ничего не сможет сказать. К тому же она знает не больше, чем я».
— Сэр, боюсь, нам все же придется побеспокоить миссис Девениш, — сказал Вексфорд. — Мы будем очень деликатны. Думаю, она захочет нам помочь.
Девениш вел себя любезно, возражать не стал, лишь кивнул с печальной улыбкой. Он провел их в шикарную гостиную. Французское окно на одной из стен выходило на зеленую лужайку. За ней возвышались старые, даже древние деревья, посаженные задолго до постройки этого дома, но и они не могли скрыть дальних холмов в синеватой дымке.
На большом диване, обитом кремовым атласом, сидела миниатюрная женщина с узким лицом и огромными, будто у летучей мыши, глазами. Данный брак представлял собой далеко не редкий случай того, когда высокий, необычайно красивый мужчина женат на простой и невзрачной женщине. Инспектор уже знал, что им обоим тридцать шесть, но если Стивен выглядел лет на тридцать, то Фэй можно было дать за сорок.
Когда они вошли в комнату, она встала с дивана и протянула руку. Хорошо воспитанная женщина, которая не может забыть про манеры даже после кошмарного утра.
— Благодарю вас, что пришли, — произнесла она тихим приятным голосом.
— Дорогая, присядь, — обратился к ней Девениш. — Тебе нельзя волноваться, береги силы.
«Интересно, на что их беречь?» — подумал Вексфорд, но вслух спросил:
— Вашей дочери три года?
— Если быть точным, два года и девять месяцев, — поправил Девениш.
— И зовут ее. Санчия?
— Совершенно верно.
— У вас есть другие дети, мистер Девениш?
— Два сына. Они в школе. Я решил, что им сейчас лучше быть там. Эдварду двенадцать лет, Роберту десять.
— Миссис Девениш, опишите нам вчерашний вечер и сегодняшнее утро, — попросила Карен.
Хотя вопрос задали жене, Девениш поспешно ответил сам:
— Самый обычный вечер буднего дня. А ночью случился этот… этот ужас. — Он сел рядом с женой, взял ее руку и положил себе на колено. Он казался вдвое больше нее, плотный, но не толстый мужчина, очень смуглый, с байроновским профилем и точеными чертами. — Санчия отправилась спать как обычно в семь часов, жена прочла ей сказку, тоже как обычно. Все было как обычно.
— Я не закрыла окно ее спальни, — добавила Фэй с таким отчаянием, словно сознавалась в непристойном поступке. — Ночь была очень теплой, и я оставила окно приоткрытым. Мне и в голову тогда не пришло, что это опасно — в такое-то время, в нашем районе, у нас, в Англии.
— Дорогая, успокойся, — произнес Девениш, — ты ведь иногда делаешь глупости.
Он говорил ласково, словно бы шутил, но Вексфорд удивился. Не «все мы иногда делаем глyпocти», но «ты опять сглупила, ты виновата».
— Мы хотим осмотреть комнату Санчии, — сказал инспектор. — Скажите, вы ничего подозрительного этой ночью не слышали?
— Я ничего не слышу по ночам, потому что принимаю снотворное. — Довольно неожиданное признание из уст сильного и здорового на вид мужчины. — Я обычно сплю как убитый. У меня ответственная работа, надо хорошо высыпаться.
— А кем вы работаете, мистер Девениш?
— Я президент компании «Морские авиалинии», — Девениш назвал одну из крупнейших транс-европейских авиакомпаний, приписанную к аэропорту «Гатуик». — Я и сейчас там должен быть, но как видите. — и развел руками.
— Миссис Девениш, вы тоже ничего не слышали? Вы принимаете снотворное?
Она покачала головой, затем посмотрела на Вексфорда с такой мольбой, что он отвел глаза. И все же продолжил расспросы.
— Когда Санчия обычно просыпается?
И снова ответил отец девочки.
— В шесть. Очень редко в половине седьмого. В таком возрасте дети просыпаются очень рано, — сказал он с улыбкой, словно один отец другому.
— В котором часу вы зашли к ней в комнату? — спросила Карен.
Отец семейства и тут хотел было ответить, но Карен добавила:
— Миссис Девениш.
— Я… мы, то есть, немного проспали, — Фэй взглянула на мужа, словно спрашивая «мне продолжать?». Тот ободряюще кивнул. — Я встала в семь и сразу пошла к Санчии. Я еще думала, она уже час как должна проснуться и странно, что ее не слышно. Конечно, будь она там, то встала бы и пришла к нам, как всегда. Но я тогда об этом не подумала. Я зашла в ее спальню и увидела, что кровать пуста… о Боже… я подумала… я подумала…
— Не расстраивайся, дорогая, — произнес Девениш. — Постарайся взять себя в руки. Тебе не стоит так убиваться. Дальше расскажу я. — Он снова взял руку жены и положил себе на колено. — Мы подумали, что Санчия проснулась и спустилась вниз. Раньше она так не делала, но в этом возрасте дети быстро меняются, все время что-то новое. Только и внизу ее не оказалось. Мы искали везде, даже в саду, хотя все двери были заперты. Эта тоже, — указал он на французское окно. — Ее заперли на ночь и вытащили ключ из замочной скважины. Лично я, — заявил он так, будто больше никто в доме не умел вынуть ключ из замка.
— Если вы не против, мы бы хотели осмотреть комнату Санчии, — сказал Вексфорд, поднимаясь с кресла.
Особняк Девенишей поражал красотой и безупречным порядком. Деревянные предметы, характерные для своего времени, темные, резные, тщательно отполированные. Просторная прихожая и широкая лестница на второй этаж с дорожкой цвета слоновой кости. Довольно странно, подумал Вексфорд. Одно дело — увидеть такой ковер в девственно чистом жилище бездетной миссис Чорли. Но в доме с тремя детьми, старшему из которых только двенадцать. Тем не менее на ковре не было ни пятнышка. Возможно, у миссис Девениш есть помощница по дому или даже прислуга. И, поднимаясь по лестнице, старший инспектор не преминул об этом спросить.
— Нет, жена сама следит за домом, — ответил Девениш с гордостью. — Она замечательная хозяйка. Насчет другого так же не поручился бы, — и он улыбнулся в знак того, что пошутил.
