— А! Теперь все понятно!
— Именно так, — сказал Кугель. — Продолжайте, Дрофо, ваши наблюдения весьма интересны.
Продолжая держать руки за спиной, Дрофо сделал шаг в сторону левого борта, потом правого.
— Наша профессия очень уважаема! Дилетанты, неженки и глупцы проявляют себя здесь в истинном свете. Когда путешествие проходит хорошо и червеводы могут плясать джигу и играть на концертино, все вокруг только и вздыхают: «Ах, почему я не червевод!» Но если путь труден и тернист, если черный пуст свирепствует без пощады, а закупорки следуют одна за другой, будто удары в гонг судьбы… Если черви встают на дыбы и ныряют в воду, то пустозвон сразу проявляется во всей своей красе!
Кугель и Ланквайлер, хлопая глазами, переваривали услышанное, в то время как Дрофо продолжал вышагивать от правого борта к левому и обратно.
— Мы движемся вон туда, где небо смыкается с океаном, — объявил Дрофо, указывая длинным белым пальцем. — Туда, где во мраке сокрыты тайны всех эпох.
Точно в подтверждение его слов, багровое светило вдруг на миг затянула мутная пелена, словно бельмо на глазу старика. Дрогнув и подмигнув, дневной свет, к явному облегчению Ланквайлера, вернулся, но Дрофо даже не заметил происшествия. Он поднял палец.
— Море для червей дом родной! Они мудры, хотя им ведомы всего шесть понятий: солнце, волна, ветер, горизонт, темная пучина, верный курс, голод, насыщение… Да, Ланквайлер? Что ты считаешь на пальцах?
— Не имеет значения, сэр.
— Червей нельзя назвать умными, — продолжал Дрофо. — Они не умеют выкидывать фокусов и шутить. Хороший червевод, как и его черви, должен быть непритязателен. Ему наплевать, что он ест, ему не важно, спит ли он в сухом месте или нет, ему не важно даже, спит ли он вообще. Если черви исправно тянут корабль вперед, если след ложится ровно, если они с аппетитом едят и регулярно облегчаются, то и червевод спокоен. Ему ничего больше от жизни не надо: ни богатства, ни праздности, ни чувственных ласк томных красавиц, ни побрякушек, вроде той пижонской бляхи, сверкающей у Кугеля на шляпе. Стихия червевода — водный простор!
— Чрезвычайно завлекательно! — воскликнул Ланквайлер. — Я горжусь тем, что я червевод! А ты, Кугель?
— Не меньше тебя, — заявил Кугель. — Весьма достойная профессия, а что до украшения на шляпе, оно не имеет особой ценности, просто фамильная реликвия.
Дрофо безразлично кивнул.
— А сейчас я открою вам первый постулат нашего ремесла, который с таким же успехом можно применить к чему угодно. Кто-то будет орать на всех углах: «Я — непревзойденный червевод», тогда как прирожденный специалист может, не говоря ни слова, стоять в сторонке. Как узнать, где правда? Ее скажут черви!
Объясняю подробнее. Если мы видим желтых болезненных червей с распухшими фосикулами, с заскорузлыми жабрами, страдающих от закупорок, кто виноват? Черви, которые, кроме воды и простора, ничего не знают? Или тот, кто должен заботиться о них? Можем мы назвать его червеводом? Судите сами. А вот другой червь, сильный, уверенно держащий курс, розовый, как свет зари! Такой питомец делает честь своему хозяину. Настоящий червевод без устали драит членики, регулярно прочищает закупорки, скребет и вычесывает жабры до тех пор, пока они не начинают сверкать, как чистое серебро! Он пребывает в мистическом единении с волнами и морем, и в душе его царит безмятежный покой, ведомый лишь настоящим червеводам!
Да, и вот еще что. Ты, Кугель, пока еще мало знаком с этим ремеслом, но то, что ты пришел за наукой, кажется добрым знаком, поскольку у меня очень суровая школа. Либо ты постигнешь ремесло, либо утонешь, или, что куда хуже, вызовешь мое недовольство. Но начал ты хорошо, и муштровать тебя я намерен на совесть. Не подумай, будто я человек грубый или жестокий, — нет. Верно, я бываю строг, даже порой суров, но в конце концов, когда я решу, что ты наконец стал настоящим червеводом, сам скажешь мне спасибо.
— Вот уж порадовал, так порадовал, — пробормотал себе под нос Кугель.
Дрофо не обратил на это ни малейшего внимания.
— А тебе, Ланквайлер, может, и недостает упорства Кугеля, зато у тебя есть серьезное преимущество. Тебе ведь довелось поработать бок о бок с Вагмундом. К несчастью, больная нога помешала ему присоединиться к нам в этом путешествии. Я уже указывал на некоторые твои ошибки и недочеты. Надеюсь, мои замечания все еще свежи в твоей памяти?
— Ну еще бы! — льстиво улыбаясь, отозвался Ланквайлер.
— Вот и отлично. Тогда покажешь Кугелю, где у нас что, и снабдишь его хорошим расширителем и щипцами. Скажи-ка мне, Кугель, а нет ли у тебя с собой парочки крепких стремян?
Кугель отрицательно помотал головой.
— Я так торопился, что забыл прихватить их с собой.
— Жаль, жаль… Ладно, пользуйся превосходным снаряжением Вагмунда, только смотри, ухаживай за ним как следует.
— Непременно.
— Тогда иди и приготовь все необходимое. Скоро время выводить червей. «Галанте» отходит сразу же, как только Сольдинк отдаст приказ.
Ланквайлер отвел Кугеля к рундуку под форпиком. Там он порылся в сваленном на полу снаряжении, отбирая все самое лучшее для себя.
— На старика Дрофо можешь особого внимания не обращать. Уж больно он просолился за долгие годы в море, к тому же я сильно подозреваю, что он балуется червячьим ушным тоником — порой ведет себя как-то странно, — поучал он попутно Кугеля.
Ободренный дружелюбием Ланквайлера, тот осмелился задавать вопросы.
— Если мы имеем дело всего лишь с червями, зачем столь грубое и тяжелое снаряжение?
Ланквайлер непонимающе взглянул на него.
— Я никак в толк не возьму, с чего это Дрофо то и дело поминает разные тяготы и разгул стихий. Мы что же — должны полоскать червей в соленой воде или выкапывать их по ночам из болота? — добавил Кугель.
Ланквайлер усмехнулся.
— Так ты, значит, никогда прежде не имел дела с червями?
— Честно говоря, совсем немного.
— Тогда надо расставить все точки над «i». Не будем повторять слухи и теоретизировать, а уж тем более — понапрасну тратить время на пустую болтовню; я, как и Дрофо, предпочитаю дела, а не пустые словеса.
— Я тоже, — холодно заметил Кугель.
— Судя по своеобразному фасону твоей шляпы, ты выходец из далекой и экзотической страны, — ласково улыбнулся собеседник.
— Верно, — подтвердил Кугель.
— И как тебе нравится страна Катц?
— Тут много интересного, и все же хочется скорее вернуться к цивилизации.
Ланквайлер фыркнул.
— Сам я родом из Тугерсбира, что в шестидесяти милях к северу отсюда, там цивилизация тоже хоть куда. Ладно, к делу: вот Вагмундовы стремена. Я, пожалуй, возьму себе этот набор с серебряными раковинами, а ты выбирай из остальных. Только будь осторожен! Вагмунд — человек ужасно гордый и тщеславный, ни дать ни взять лысый в меховом парике, и буквально по-детски ревниво относится к своим вещам. А теперь, если не хочешь, чтобы тебе на голову вылился еще ушат поучений Дрофо, поспеши.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
