«Том, что случилось?»
«Откуда ж мне знать?»
— Сорок… тридцать пять… тридцать…
«Том, ма говорит, чтобы ты берег себя».
«И что же, по ее мнению, я должен делать?! И без того лежу в койке, спеленутый ремнями».
«Я-то знаю, — хмыкнул Пат, — держись за ветку покрепче, чтоб не упасть, счастливчик! Сейчас из-под тебя вытащат лестничку!»
— Четыре… три… два… один!..
Я не видел вспышки и ровно ничего не слыхал. Просто стал жутко тяжелым. Вроде бы на меня навалилась вся куча мала игроков футбольной команды.
«Ничего не видать, кроме пара на том месте, где вы только что были». — Я не ответил, мне было невыносимо трудно дышать. — «Камеры переключены. Они следят за вами с помощью телефото. Том, видел бы ты это! Вы смотритесь как солнце! Сжигаете все остальное изображение в ящике».
«Да как же я могу видеть это, — сказал я в сердцах, — когда сам нахожусь внутри солнца?!»
«Ты, кажись, подавился? С тобой все в порядке?»
«Ты бы тоже подавился, если б тебе на грудь навалили мешки с песком».
«Так плохо?»
«Во всяком случае, не так уж приятно. Но, думаю, скоро все будет о’кей».
Пат оставил меня в покое и принялся очень четко излагать все то, что он видит на экране телека.
«Ричард Е. Бэрд»{25} стартовал за нами еще до того, как нам удалось достигнуть второй космической скорости; Пат рассказывал об этом со всеми подробностями. Мне отвечать было нечего; я ничего не видел, а болтать охоты не было. Хотелось просто лежать тихонько и чувствовать себя ужасно несчастным.
Предполагаю, что так продолжалось минут шесть, хотя ощущалось по меньшей мере как час. Спустя очень долгое время, когда я уже решил, что контрольная аппаратура сгорела и нам придется лететь с таким ускорением до тех пор, пока мы не достигнем скорости света, тяжесть исчезла и я почувствовал себя легким как снежинка… Если б не ремни, я наверняка взлетел бы к потолку.
— Мы снизили ускорение силы тяжести до ста десяти процентов земной, — весело произнес капитан. — Наша полетная скорость будет расти, но мы должны дать своим новичкам какое-то время на адаптацию. — Его тон изменился, и он сказал деловито: — Всем постам принять противорадиационные меры, а третьей секции встать на космическую вахту.
Я распустил ремни, сел, потом встал. Может быть, мы и стали на десять процентов тяжелее, но я этого не чувствовал. Ощущение было великолепное. Пошел к дверям, рассчитывая поглядеть, как там и что, и увидеть чуть побольше того, что я углядел, прибыв на борт.
Дасти Родс заорал на меня:
— Эй! Сейчас же вернись и развяжи меня! Этот кретин так запрятал пряжки, что мне до них не дотянуться.
— Скажи «пожалуйста».
То, что сказал Дасти, было вовсе не похоже на «пожалуйста». И все же я его освободил. А следовало бы заставить его сказать «волшебное слово»; это наверняка избавило бы меня от крупных неприятностей в дальнейшем.
Глава VII
Девятнадцать тысяч девятьсот возможных перестановок
Первое, что случилось со мной на «Льюисе и Кларке», мне показалось сначала просто сном: в коридоре я нос к носу столкнулся с дядей Стивом!
Я шел по круговому коридору, куда выходили спальные каюты моей палубы, отыскивая коридор, ведущий к осевой части корабля. Повернув за угол, я врезался в кого-то. Сказал «извините» и хотел идти дальше, когда человек ухватил меня за руку и с силой хлопнул по плечу. Я вгляделся, и вдруг оказалось, что это дядя Стив собственной персоной, расплывшийся в улыбке и орущий во весь голос:
— Привет, однополчанин! Рад видеть тебя на борту.
— Дядя Стив!!! А что ты тут делаешь?
— Выполняю специальное поручение Генерального штаба… присматривать за тобой, чтоб не влип в какую-нибудь историю.
— Как это?
Разумеется, все оказалось совсем не таким таинственным, когда он популярно объяснил мне ситуацию. Дядя Стив уже месяц знал, что его рапорт об отчислении для работы в ФППИ по проекту «Lebensraum» получил одобрение; родственникам он об этом ничего не рассказывал, но упорно добивался разрешения с кем-нибудь поменяться местами, чтобы служить на том же корабле, где будет Пат. Или, как выяснилось теперь, на том, на котором оказался я.
— Я думал — твоей матери полегчает, если она будет знать, что я смогу присмотреть за ее мальчиком. Можешь рассказать ей об этом в следующий раз, когда у тебя будет сеанс связи с братишкой.
— Я скажу ей об этом немедленно, — ответил я, издав в уме боевой клич для Пата. Мне показалось, что он не больно-то заинтересовался моим сообщением; вероятно, это была своего рода реакция, и он был сердит за то, что я занял предназначенное ему место. Но мама была рядом, и Пат сказал, что передаст ей все.
— О’кей! Ей все уже известно.
Дядя Стив поглядел на меня с недоверием.
— Неужели все так просто?
Я объяснил ему, что это ничуть не труднее обычного разговора… Разве что побыстрее, поскольку «думать» слова можно скорее, чем произносить их, особенно если хорошенько натренируешься. Но дядя Стив прервал меня.
— Не трудись. Ты пытаешься объяснить слепому, что такое свет. Я просто хотел, чтобы сестренка знала.
— Ну, тогда все в порядке.
Только теперь я заметил, что форма на дяде Стиве другая. Ленточки на груди были те же, но форма говорила о принадлежности к корпорации ФППИ, как и моя, что меня ничуть не удивило, но я обратил внимание, что на ней отсутствовали обычные шевроны.
— Дядя Стив… на тебе майорские нашивки?
Он кивнул.
— Можно сказать, пареньку из нашего городишки, наконец, повезло. Это, знаешь ли, все упорный труд, честный образ жизни и прочее в том же духе.
— Ха! Вот шикарно-то!
— Меня перевели со званием, присвоенным при выходе в запас, плюс еще с добавочной звездочкой за исключительно высокие показатели при тестировании. Представляешь? Если б я остался в войсках, то ушел бы в отставку как корабельный сержант и то в лучшем случае. Ведь в мирное время производство в новый чин случается редко. Но Проекту нужен определенный тип людей, а вовсе не какие-то звания. А у меня, понимаешь ли, оказалось как раз нужное число рук и ног для этой работы.
— А какая у тебя работа, дядя?
— Командир корабельной охраны.
— Вот оно что! А от чего нас нужно охранять?
— Неплохой вопросик. Спроси меня этак через годик-другой, может, я и сумею ответить тебе поподробнее. На самом деле эту должность лучше бы назвать «командир десантников». Когда мы обнаружим многообещающую планету (я хочу сказать, когда и если), я и буду тем самым дурачком, которому предстоит вылезти наружу, поглядеть, каков там ландшафтик, дружелюбны ли туземцы, а в это время вы — наше драгоценнейшее достояние — будете посапывать, наслаждаясь полнейшей безопасностью. — Он поглядел на свое запястье. — Пойдем пожуем маленько.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
