Что до возвращения венедских земель под власть империи… Здесь дела не ладились. Совсем. Даже малых успехов добиться не удавалось, не говоря о чем-то большем. С восемьдесят пятого года в походы на венедов ходили и имперские князья, и князь Польши Мешко Пяст. В большие походы, про порубежные набеги и говорить не стоило. Их было слишком много, чтобы перечислять. А результатов не было. Ободряющих результатов. Не считать же успехами очередные потери в воинах, причем довольно большие. И добро бы была богатая добыча, устраивающая просто воинов и воинов из наемных отрядов. Увы, ее почти не было. Да и про ответные набеги со стороны венедов стоило помнить. Петр помнил, потому как в силу своего положения одной из не последних фигур сопротивления власти империи получал некоторые сведения с той стороны границы…
Подобная безумная круговерть начинала одновременно и надоедать. И сводить с ума, но несколько месяцев назад от церковных покровителей стали поступать несколько иные указания. От него лично требовалось собрать под своей рукой побольше славян, готовых сражаться не просто за возвращение их земель в Венедский союз, но и за их богов как таковых. Причем золота на эту цель выделялось не то что в достатке, а даже в избытке. Становилось ясно, что предстоящая работа для Рима весьма важна.
Петр понял, что несколько ошибался, лишь тогда, когда узнал о цели за несколько дней до того, как собранный им отряд должен был отправиться через Польшу, Венгрию и валашские земли на земли Болгарского царства. С очень необычным заданием – под личинами фанатиков-язычников постараться убить византийского императора и болгарского царя, но при этом постараться не навредить князю Киевскому Хальфдану.
Теперь было понятно, почему Риму понадобились именно такие, как он. Те самые, за которыми пойдут язычники, считая одними из своих, проверенными и заслуживающими доверия. Истинные цели Рима понять было нельзя, да и не положено это знать таким малозначимым слугам, как он. Петр не жаловался, понимая, что за такое опасное дело и плата будет щедрой. Даже не золотом, хотя и оно предвидится, а теми самыми землями, что были обещаны. Наконец можно будет сбросить надоевшую маску, занять подобающее положение, пользоваться уважением. А что оно будет не от единоплеменников, которые большей частью желали возвращения власти венедских вождей… В конце концов, в святых книгах писано, что «нет ни эллина, ни иудея». Это казалось Петру куда более удобным и верным, чем верность родственной крови, языку и отдаленным предкам.
И была долгая дорога, причем от всех собранных отрядов требовалось двигаться одновременно быстро и незаметно. Слабо совместимые приказы, но все же и они могут быть выполнены… при должной помощи со стороны и раздаваемого щедрой рукой золота, чтобы нужные люди закрывали глаза. И призрачным силуэтом Святого Престола, которая реял над идущими на смерть отрядами. Да, на смерть. Это знал как Петр, так и другие его собратья, ощущая себя козлами, ведущими овец на бойню. Плевать, что эти «овцы» были вооружены, умели вполне пристойно пользоваться клинками и верили, что будущие жертвы как со стороны врагов, так и их самих, послужат делу освобождения их земель. Им ведь многое сказали те, кому они верили…
Зато ведущие отряды «козлища» знали, что в предстоящей битве не стоит сберегать своих воинов. Чем больше их поляжет, тем будет лучше. А вот самим носителям тайного знания об истинных целях похода надо сохранить свои жизни. И уж точно не попасться в цепкие руки Тайной Стражи Хальфдана. Эти самые «стражи», точнее недобрая слава о них, уже давненько успела разнестись по самым захолустным уголкам земель, близких и далеких от Руси.
Заканчивается любой путь, даже самый дальний. Вот и они пришли. Почти… Все командиры отрядов знали, что битва не будет легкой. Им предстояло столкнуться с полутора тысячами отборных воинов, по пять сотен от каждой стороны, участвующей в переговорах. Очевидно было, что своих владык они будут защищать до последнего, да не просто, а стараясь дать тем возможность отступить. Но куда отступишь из каменной крепости, которая непременно будет обложена, да так, чтобы и мышь не проскочила? Останется лишь идти на прорыв… И тут уже останется лишь не дать этого сделать. Двум из трех… А оставшегося отпустить. Желательно так, чтобы он подумал, будто ему самому удалось вырваться из почти захлопнувшейся ловушки.
– Богуслав, мы уже на месте, – вырвал его из мыслей голос Велимира, молодого и истово верящего в то, что венеды в самом скором времени вернут все свои исконные земли, паренька. – К тебе вестники от других отрядов.
– Мне надо их слушать или сам скажешь?
– Не надо, вождь. Просто весточки, что все пять отрядов прибыли, у всех все в порядке, дозоры к Переяславцу высланы. Там все спокойно, хотя…
– Что?
– Пару дозоров заметили, но издали, распознать нельзя было, кто они и что. Вроде бы дружинники князя Киевского тоже дальними дозорами ходят.
– Вот оно как, – едва удержался от проявления истинных чувств Петр. – Тогда князь Хальфдан будет настороже. Нужно передать другим вождям, чтобы те поторопились взять Переяславец в кольцо. Атакуем ближе к рассвету. Часовые будут хотеть спать, ослабят бдительность. И помните – мы не воюем с киевлянами, мы лишь помогаем им принять верное решение.
Просиявший при последних словах Велимир умчался прочь. Отправлять вестников, ободрять и воодушевлять своих соратников. Тех, кому вряд ли предстояло пережить битву. Или последующие события…
Петр привычно задавил легкий укол совести, жалости к соплеменникам. Они были слепы, раз до сих пор надеялись противиться неизбежному. Рим все равно возьмет свое. Вставать на пути у его слуг – глупость. Правильнее будет встать рядом с ними, стать для них своим, частью непреодолимой силы. А эти…
Но была с некоторых пор и частица неуверенности. Не из-за венедского восстания. Оно могло лишь отсрочить неизбежность торжества настоящих хозяев мира. Нет, тревожили недавнего христианина и слугу Святого Престола другие вещи. А вдруг Киев станет не просто стольным градом Руси, но чем-то большим? В плане веры большим. Среди венедов – как находившихся в собственно Венедском союзе, так и остающихся на завоеванных Священной Римской империей землях – ходили слухи о том, что в Киев вернули то, что теперь тамошние жрецы делали подобием чаши Святого Грааля в христианстве. Тоже чашу, но из черепа Святослава Великого.
Слухи были истиной, это Петр успел выяснить. И про чашу из черепа великого князя, и про то, что Хальфдан лично запретил даже мыслить о том, чтобы предать сей… предмет погребальному огню по варяжским обычаям. Верные же своему князю жрецы быстро объявили, что это уже не часть тела, а волею богов символ возвращения величия. Того самого, что чуть было не порушил князь-предатель, князь-отступник Владимир.
Ну а как все это было обставлено… Все помнили, как именно погиб князь Святослав. От рук печенегов, которые и сделали из черепа врага кубок для вина, что стал для них своего рода амулетом. Теперь пришла расплата от рук тех, кто был вместо Святослава. Захваченных живыми печенежских ханов, глав племен, поставили перед выбором. Или они идут под нож как бараны, а их близкие продаются как особо ценные рабы тем, кто заплатит, либо… На другой чаше весов находилось участие в боях, что должны были окончательно смыть унижение, нанесенное тому, кого вся Русь считала величайшим полководцем и настоящей легендой.
Каждый из печенежских ханов должен был выйти «в круг» против одного из храмовых воинов. Сам выход с оружием в руках избавлял семью от участи рабов. Победа давала возможность тем уйти не голыми-босыми, а с малой частью богатств. Вторая – жизнь, но с отрубленной кистью руки, чтоб даже помыслить не смел поднимать клинок на Русь. Три – уход с честью обратно во все еще занимаемые другими печенежскими родами земли. И на все это смотрели лучшие люди Руси, а также посланники иных стран, которым были посланы специальные приглашения. Этакий Колизей, но с варяжскими правилами и особенностями. Тот, где сражаются не рабы на потеху патрициям и плебеям, но настоящие враги во славу уже умершего воина.
Умерли все печенежские владыки, причем не сумев одержать ни единой победы. Удивляться не стоило – ханы редко когда являлись серьезными бойцами, обращаться с саблями было уделом их телохранителей, сами же они особо себя не утруждали. Против них же выходили отборные воины-храмовники, почти каждый год ходившие в походы и постоянно упражнявшиеся во владении всевозможным оружием. Зато впечатление было произведено знатное.
Сильный и хитрый ход, Петр это признавал, пусть и сквозь зубы. И знал, что многие сильные мира сего это тоже понимали. Пусть на словах и глумились над дикими славянскими варварами, зато Хальфдан уничтожением печенежских племен, возвращением черепа Святослава, боями «в кругу» с потомками убийц великого князя наделял все происходящее сакральным смыслом, разжигал огонь веры, который и так вспыхнул с новой силой при его восхождении на престол Киева. Рим Западный, Рим Восточный, он же Константинополь – два центра христианства, два религиозных центра Европы. И… Киев? Центр, куда будут притягиваться все сторонники старых богов. Да, точно! Ведь князь Хальфдан, как то всем известно, на живую нитку сшивает богов скандов и богов славян. Наверняка пользуется опытом римлян, которые взяли богов у Эллады-Греции, а потом поглотили ее, всосали в растущее свое государство. Только тут не перенимание, а слияние. В другое время могло бы и не получиться. Но сейчас…
