Жаль, что он понял так поздно.
— … Жди меня, — говорит он жестко, двигаясь в ней, и женщина дрожит, выгибается, хватается руками за изголовье кровати и стонет.
Тепло, нет, жарко, как же жарко и хорошо.
— Жди, — рычит он ей в губы, и держит ее за волосы — чтобы не отворачивала голову, чтобы видеть, что поняла, услышала, чтобы знала, что никуда не денется от него. А она не боится — приподнимается и целует его, и глаза ее — как темная вода озера, и кожа светлая, прохладная.
— Жди, Светлана! — мир содрогается в удовольствии, и он просыпается, и долго лежит, улыбаясь и хмурясь одновременно. За окнами рассвет, от озера тянет свежестью, а ему хорошо, и ночной кошмар кажется пустым и глупым.
Светлана открыла глаза и еще долго приходила в себя, остывая после сна, в который, по своему обыкновению, безапелляционно ворвался Чет и утащил ее в постель. Что во сне, что наяву — резкий, мгновенно переходящий от шутливой возни к тяжелой и жесткой страсти, где вел и командовал только он, и такой нежный, раскрывшийся, совершенно по-мальчишечьи напрашивающийся на тихую женскую ласку после — когда сон позволял это «после», а не прерывался на пике удовольствия.
Последнюю неделю ей начало казаться, что она сходит с ума. Днями она работала в школе, преподавала историю, общалась с коллегами, проверяла контрольные и готовилась к урокам. Это была одна жизнь.
Ночами начиналась вторая жизнь, и она была не менее реальна, чем первая. Она бродила по городу на берегу высохшей, засыпанной песком реки, и видела свои-вчерашние следы на улицах. Луна двигалась по небосклону, дул ветерок, шурша песчинками, и в тишине огромной пустыни этот звук казался очень громким и тревожным. Ей могло быть прохладно — если она долго стояла на одном месте, или жарко — если взбиралась на очередной бархан или крышу дворца. Но одновременно состояние ее нельзя было назвать вполне материальным — физиологических потребностей Света не испытывала, усталости почти не было, только раздражение и уныние от безрезультатных поисков решения задачи, обозначенной маленькой богиней. У нее менялся рост, от человеческого до огромного, выше крыш, она могла оказаться в той части города, о которой думала, и в темноте ночи видела не хуже, чем днем.
Песок не был безжизненен, как казалось на первый взгляд: ночью выбирались на поверхность длинные и противные многоножки, большие жуки с черными блестящими панцирями, огромные скорпионы и тарантулы с многочисленными, мерцающими зеленым глазами. Стелились шелестящими лентами, оставляя извилистый след, тонкие пестрые змейки, даже внешне выглядящие жутко ядовитыми, пробегали какие-то истеричные ящерицы — размером с две ладони, но так воинственно и оглушительно верещащие, что хотелось схватить эту ящерку и постучать ею о стену дома в назидание остальным.
Один раз она чуть не наступила на флегматичную черепаху, притворившуюся камнем, видела она и каких-то маленьких ушастых зверят, похожих на лисичек, и смешных пугливых и шустрых тушканчиков, на которых эти самые лисички охотились. Но ей нужно было не за жизнью местной фауны наблюдать, пусть увлекательной и жестокой, а думать, как оживить Город и заполнить реку.
Она ломала голову уже больше недели. И чувствовала себя ужасно глупой. Богиня могла бы выбрать и кого-то посообразительнее.
Света обследовала дворец, разбросав большими ладонями песок от входных резных дверей — но они были закрыты, пришлось лезть в окно, бродила по прекрасно сохранившимся залам — великолепным в своей архитектурной восточной выразительности, с обилием синего и белого, со всеми этими арками, светлыми, возносящимися в небо куполами, сухими фонтанами, мозаиками и роскошными мраморными полами. Искала двери, примерялась к замочным скважинам ключом. Ведь если есть ключ, то где-то должен быть к нему замок? Может, задача проста, и надо найти подходящий, провернуть, и все?
Дворец был огромным, темным, ночью было страшно и неприятно. Света утешалась тем, что это ее сон, и до сих пор он был довольно-таки скучным, живность ее не видела и не чувствовала, опасностей не наблюдалось. И упорно ходила от двери к двери, пытаясь найти ту самую, волшебную.
Во дворце подходящей двери не нашлось, и сновидица печально посидела на прохладном сухом бортике широкой и высокой террасы, с которой, видимо, ранее открывался прекрасный вид на реку. Подумала и решила пройтись по храмам города — вдруг нужная дверь найдется там? Или, может, нужно просто приложить ключ к чаше Синей Богини? Она терялась в догадках и расстраивалась. Ну хоть какую-то подсказку можно было дать? Великая, помоги, пожалуйста!
Богиня не появлялась, и Светлана, посидев еще немного и послушав визжащих в мертвом городе ящериц, сползла с бортика и медленно, погружаясь в сыпучий песок, пошла к храму.
Вот по пути к храму, упорно шагающая в своей длинной ночнушке к увиденному с террасы ближайшему храмовому шпилю, она и провалилась в другой сон — с улетевшим далеко и, скорее всего, навсегда, драконом. И этот сон тоже казался вполне реальным, очень ощутимым и жарким, наполненным торопливым, лихорадочным счастьем. И Четери был вполне осязаем, и их полыхающее, обжигающее пространство было полно звуков, запахов и ощущений, и Светлане, остывающей сейчас в своей холодной кровати на верхнем этаже пятиэтажки в спальном районе Иоаннесбурга, очень хотелось верить, что и это тоже происходит не только в ее сознании. После всех чудес, обрушившихся на нее за неполные два месяца, могла же она надеяться, что его «жди» — реально?
Да и что ей еще оставалось, кроме надежды?
В дневной реальности был еще росший внутри малыш, крохотная козявочка — как же долго было ждать, когда он появится! Были родители, хлопотавшие над ней с превосходящим все разумные рамки энтузиазмом. Дом наполнился витаминами, книгами-пособиями для беременных, сборниками рецептов пюре и кашек для малышей, курсами молодых родителей, дисками с дыхательными тренингами, запахом талька и свежевыглаженных пеленок — мама очень забавно смущалась, пряча ранние покупки от смешливого взгляда дочери. Отец готовил так много, будто внутри у нее росла целая рота дракончиков, очень-очень голодных дракончиков, и к концу беременности она рисковала достичь размеров дирижабля. Готовил и напевал колыбельные, ловко подбрасывая на сковороде оладьи или шинкуя капусту для щей.
Родители определенно сходили с ума, но ее это не напрягало.
Был один неприятный момент, когда мама обнаружила на ноге дочери тонкий браслет с лазурной полосой. Врать Света не любила, но и тревожить своих стариков не могла. Поэтому рассказала краткую версию — что у них в гостинице жили похитившие принцессу Рудлог драконы, что ей по долгу службы пришлось близко с ними общаться, и из-за этого она попала под внимание спецслужб. Даже сильно упрощенной версии хватило, чтобы папа принял сердечные капли, а мама поплакала. Что бы с ними было, знай они все?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
