Сыщик обошел одну за другой все комнаты, пока не нашел наконец искомую парочку, мирно беседовавшую в маленькой игорной комнате.
Он прошел мимо них. Посмотрев при этом на клерка, он заметил, что тот как будто съежился от его взгляда.
— Неужели этот мазурик подслушал меня вчера из-за портьеры? — пробормотал Пинкертон.
Он постоял некоторое время в соседней комнате и затем вернулся снова.
Фред Кронвелл и Эдуард Броун уже приняли участие в игре.
— Черт возьми, эта каналья узнала таки меня, — поморщился сыщик, заметив, как оба собеседника обменялись при его появлении взглядом.
Он равнодушно подошел к столу и принялся наблюдать за играющими.
— Довольно дорогое удовольствие для простого клерка, — подумал он. — Держу пари, что мистер Броун не заработает и за полгода столько денег, сколько проиграл здесь в одну-две минуты.
Сыщик знал теперь достаточно и потому ушел из клуба. Но, видимо, Эдуард Броун действительно узнал сыщика, так как тоже немедленно встал из-за стола и вышел за Пинкертоном. Теперь роли как бы переменились: наоборот, сыщик обратился в преследуемого.
Пинкертон, глубоко задумавшись, пошел по направлению к реке Гудзон. Броун ни на шаг не отставал от него. Когда он увидел наконец, что Пинкертон свернул на совершенно пустынную улицу, которая другим концом своим упиралась в реку, он коварно улыбнулся и исчез во дворе одного из ближайших домов. Вскоре оттуда появились три какие-то темные личности в одежде матросов и пустились с пьяными криками и песнями догонять сыщика.
Последний посторонился, давая им дорогу, как вдруг увидел сверкнувший в руке одного из них нож.
Быстрым, молниеносным движением сыщик схватил левой рукой нападающего за кисть, державшую нож, а кулаком правой руки нанес ему такой страшной силы удар между глаз, что тот без звука полетел на землю.
Но когда Пинкертон захотел отскочить назад, чтобы стать лицом к двум другим негодяям, он почувствовал, что сзади его обхватили две сильные руки; он напрасно пытался освободиться от их объятий — ему приходилось, кроме того, не сводить глаз с третьего нападающего, который все время старался ударить его ножом. С поразительной ловкостью отражал Пинкертон ногами удары своего противника. Тогда негодяй, державший его сзади, видя, что таким способом с сыщиком ничего не поделаешь, стал тащить его к реке.
— Ого, эти подлецы намерены, кажется, утопить меня, — подумал Пинкертон и, находясь уже в пяти шагах от реки, сделал отчаянное усилие оттолкнуть от себя обоих нападающих.
Ловким ударом ноги в живот он заставил одного из них со стоном выпустить из рук нож, со звоном упавший на мостовую. Освободившись таким образом и от второго негодяя, Пинкертон мог теперь вступить в единоборство с третьим и покатился тотчас по земле, увлекая и его за собой. Последний был страшно силен и как клещами сжимал сыщика в своих объятиях.
Пинкертону удалось наконец вытащить из кармана револьвер, и в тот момент, как оба сшибленных им с ног и теперь оправившихся негодяев готовы были снова броситься на него с высоко поднятыми кинжалами, прогремел выстрел, и один из них, пораженный пулей, сделал скачок и рухнул затем без звука на землю. Другой со страху отбежал в сторону. Сыщик воспользовался этим моментом и со страшным напряжением всех своих сил перебросил своего ближайшего противника через перила в реку. Тот еще держался кое-как, уцепившись за грудь сыщика.
— Помоги, Билл, он хочет сбросить меня в воду, — дико взвыл негодяй.
Пинкертон быстро обернулся, чтобы пригрозить своему третьему противнику револьвером, но в этот момент получил вдруг страшный толчок и полетел вниз головой в реку вместе со своей жертвой.
Сверху над водой нагнулась чья-то голова и прислушалась. Но в воде раздался лишь короткий всплеск, и затем все стихло.
Тотчас в реку полетело еще одно тело и послышался звук быстро удалявшихся шагов.
Четверть часа спустя несколько ниже по течению реки из воды вылез какой-то человек. Он отряхнулся, улыбаясь, и бросился бежать по направлению к более людным улицам.
— Ловко было задумано, джентльмены, — подумал он, садясь в кеб, — что и говорить. А все-таки завтра господа Кронвелл и Броун очутятся за решеткой, и Нью-Йорк будет освобожден от владычества речных пиратов.
Глава III
Пираты за работой
На пристани сэра Кинлея нагружали последние ящики и тюки на баржи и шкипер буксира отдал приказание развести пары.
Пробило одиннадцать часов ночи.
Нельзя было терять времени. Судну предстояло семь часов пути, а все товары должны были быть сданы и перегружены к полудню следующего дня: к этому времени пароход отходил в море.
— Люди, на шпиль! — крикнул шкипер.
Шпиль заработал, и якорь был поднят. Машины пришли в движение, и буксир огромной черной массой отделился от берега и тронулся в путь.
Под командой шкипера находилось десять человек, распределенных на пароходе и баржах. Ввиду последних нападений команда была вооружена револьверами.
Сегодня после полудня в число ее был принят новичок. Он выглядел настоящей «смоленой курткой» с коротенькой трубкой в зубах. Шкипер недоверчиво поглядел на вновь прибывшего. Но тот отлично выдержал его взгляд и работал потом за двоих.
— Боб Шиллинг, отправляйтесь на самую дальнюю баржу, — сказал ему шкипер при отчаливании.
— Так я и знал, — пробормотал Боб Руланд — испытанный помощник Пинкертона, — что ты меня туда откомандируешь. Ну погоди, вы у нас еще попляшете сегодня.
Он добрался между тем до указанного ему места и оглянулся кругом, затем приблизился к двум большим ящикам, сел между ними и постучал слегка по стенке одного из них пальцем, повторив удар трижды:
— Вы слушаете, начальник?
— Да, Боб. Кругом никого нет? — раздался вопрос из глубины ящика.
— Никого; меня услали назад. Очевидно, шкипер находится в стачке с шайкой.
— Согласен с тобой. Моррисон здесь?
— Рядом с вами, начальник, — я сижу между обоими ящиками.
— О пиратах еще ничего не слышно?
— Пока нет. Мы плывем посреди реки. Выше по течению видны два полицейских катера, которые снуют вокруг нас. Впрочем, виноват, я вижу теперь довольно далеко позади нас идет небольшой пароход! Он держит курс прямо на нас! Это, очевидно, пираты! Они идут полным ходом!
— Где мы теперь, Боб?
— Недалеко от Джерсей-Сити. Габокен останется скоро позади нас.
— Видны ли еще полицейские катера?
— Нет, не видны, теперь вообще мало что можно разглядеть. Луна зашла за тучи, и вся река окуталась мраком.
— Во всяком случае ты, Боб, отдайся в плен вместе с прочими, чтобы увидеть, кто из экипажа находится в стачке с пиратами, — понял?
— Понял. Пароход находится теперь не более чем в пятистах метрах от нас, и если… Но тише — кто-то идет сюда.
По борту баржи пробирались двое из экипажа. Когда они приблизились к Бобу Руланду, то остановились и спустились к нему. Казалось, они хотели поболтать с ним.
— Темная ночка сегодня, товарищ, не правда ли? — спросил один из них у Руланда.
— Как же! Как раз подходящая для речных пиратов, — ответил тот.
— Если бы они только знали, какой товар мы везем, они бы уже давно гнались за нами, — усмехнулся матрос.
— Эй, кто тут еще есть? — спросил он вдруг и прислушался.
— Кому ж тут быть, кроме нас? — проворчал Боб. После короткого молчания первый матрос заговорил снова, предварительно оглянувшись.
— Скажите, товарищ, с кем это вы только что говорили, перед тем как мы подошли к тебе?
Боб Руланд был опешен. Оба матроса придвинулись теперь к нему и пронзили его злобными взглядами.
Помощник Пинкертона заметил, что в то же время ближайший к нему матрос характерным движением сунул руку себе под куртку.
Этого было достаточно для Боба.
Прежде чем его противники успели броситься на него, он поднялся спокойно с места, положил свою трубку на один из ящиков и быстрым как молния движением нанес одному из не ожидавших ничего подобного матросов здоровенный удар кулаком в висок.
С глухим стуком тот упал на палубу, уронив при этом кинжал, что доказало Бобу, что он не ошибся в своих предположениях.
Между вторым матросом и Бобом завязалась отчаянная борьба. Оба, кряхтя, сжимали друг друга в объятиях. Наконец Боб высоко поднял врага над собой и ударил его головой о борт баржи.
Впереди, должно быть, почуяли что-то неладное, так как Боб увидел теперь, как третий человек с фонарем в руках перешагнул на последнюю баржу и начал пробираться к месту поединка.
Пока он не мог еще видеть Боба.
Последний поспешно выбросил за борт тела обоих матросов.
Две минуты спустя перед Бобом, как ни в чем не бывало сидевшим между ящиками и курившим свою трубку, стоял человек с фонарем.
