Колоколов немного лукавил, и Ниночка это понимала. Не повернет он вверх по реке – дела его в Булуне куда важнее капитана и даже его дочки. Может быть, он с ней ночью и насладился и питает к ней чувства, но чувства эти отступят перед делом. Иначе бы не стать Колоколову миллионером, знатным промышленником и почетным гражданином Новопятницка.
– Так что ничего иного не остается, как отправиться твоей мадемуазель Веронике вверх по реке на лодках. Я вторую дам и матросов, чтобы гребли. Ты ей все объясни и скажи, что это самый быстрый способ ее отцу помочь. А там уж все в руках божьих.
Пока Ниночка переводила, Колоколов смотрел на Веронику. Та рассеянно кивала, потом переспросила, видно, не сразу поняла, почему Колоколов не поворачивает корабль обратно. Ниночка показала ей на разобранное колесо парохода. Напомнила о состоянии «Ионы».
Вероника все сомневалась – обернулась к Колоколову, глаза блестели от слез, щеки ввалились. Но тут на помощь пришел Дуглас.
Он сказал целую речь. Ворковал – они, англичане, в отличие от наших не говорят, а словно воркуют.
Вероника возражала. Ниночка сказала Колоколову:
– Мистер Робертсон с вами согласен. Он тоже считает, что на лодках больше шансов спасти капитана.
– Еще бы, – вырвалось в сердцах у Колоколова.
Ведь если быть честным, то встреча с капитаном Смитом была ему не с руки. Будь все как прежде, доплыли бы до Булуна с Вероникой. Еще день-другой, она бы смирилась – все же он не последний мужик. А может, лучше так? На что тебе, Ефрем, на старости лет такие приключения? На дуэль, что ли, с англичанином выходить? Это хорошо для мистера Робертсона не кончится. Он как кот на чужом дворе – или убегай, или растерзают. Видно, мистер Робертсон это учуял. Помрет капитан Смит, не помрет – какая разница! Главное, чтобы Вероника в руках осталась.
Колоколов позвал шкипера и приказал готовить лодку для англичан. Тот было стал возражать: лодка одна, а буксир в плохом виде, если что случится, без лодки не обойтись. Но Колоколов был непреклонен. Он согласен был идти на риск. Потом приказал не скупиться, положить в лодку припасов, чтобы с лихвой хватило до Новопятницка.
Все спешили: Колоколов – плыть дальше, Вероника – вернуться в Новопятницк. Как отрезало вдруг все, что было вчера, словно началась новая жизнь.
Колоколов сказал Ниночке:
– Я, конечно, тебя неволить не могу…
– Без меня им трудно, – сказала Ниночка. – Да и в вашем Булуне мне делать нечего. Чем скорее вернусь домой, тем лучше.
– Ты за ними присматривай, – сказал Колоколов.
– Вы опять?
– Все не так просто.
– Просто, – ответила Ниночка. – Миром правят деньги. И в этом главная несправедливость. Вы как представитель класса угнетателей не можете понять этой несправедливости.
– Не всегда я был угнетателем, – сказал Колоколов серьезно. – Ты же знаешь, в тайгу ходил, зверя бил, золотишко искал – все было.
– Это история. И я не имею вас в виду. Я имею в виду весь несправедливый строй.
– Строй, может, и несправедливый. Но он для сильных. Это я тебе когда-нибудь объясню. С тобой он, конечно, несправедливый.
– Вам легко уходить от разговора, – рассердилась Ниночка. – Если бы я была русской, что бы вы мне тогда сказали?
– То же сказал бы. Дело не в вере, не в нации. Дело в силе.
– Силу можно победить.
– Когда власть возьмешь, что со мной сделаешь?
– Мы отнимем у вас неправедно нажитое состояние. А вы… вы можете работать, если захотите. Только сам, своими руками.
– А я чьими же? – удивился Колоколов. – Да я сегодня больше всех перетаскал, хотя всю эту команду купить могу.
– Вам надо читать, – сказала Ниночка. – Вам нужно заняться образованием. То, что вы темный, вас не оправдывает.
Колоколов хотел обозлиться на девчонку, а потом засмеялся, махнул рукой.
– Твой Костик образованный, а что толку? Так и сказал – «твой». Но в шутку.
Сначала отплыли лодки вверх по течению. К счастью, ветер дул снизу, помогал, можно было поставить паруса.
На первой лодке поместились три девушки и больной капитан. Гребли казак с тунгусом Илюшей. Колоколов им хорошо заплатил, чтобы старались. Во второй плыли Дуглас с китайцем, а гребли два матроса.
Колоколов стоял на берегу. Ждал, обернется ли Вероника.
Та обернулась. Но позже, чем ему хотелось. Словно вспомнила не сразу, как не о самом важном. Подняла руку.
– Увидимся в Новопятницке, – сказал Колоколов. – Через две недели.
Но сам не очень в это верил. Думал, что капитан помрет, а англичанка вряд ли будет его ждать – с первой оказией отплывет в Якутск. А если догнать – не узнает.
– Ну, мать вашу, пошевеливайтесь! – закричал он на матросов. Те даже удивились: Колоколов редко позволял себе сквернословить.
* * *
За второй день все устали дальше некуда.
Приходилось то и дело спешиваться, вести лошадей на поводу. Тропа прервалась. Иван Молчун каким-то особым чутьем находил дорогу в буреломе и на проплешинах топи. Андрюша, у которого не было опыта таежных походов, да и телом был не силен, совсем скис, опух от укусов комарья, готов был плакать, но не жаловался. Костя в первую же ночь предложил вернуться. Не пробиться, сказал он, за Урулган. Надо с той стороны идти, от Вилюйска, там тропа есть. Мюллер выслушал его равнодушно и сказал, что легких путей в тайге не бывает. Как на лекции – словно и не выходил из своего кабинета. Первым забрался в палатку и заснул.
На второй день после обеда снова вышли к речке и, к своему удивлению, натолкнулись на людей. Людей было трое – корейцы золото мыли. Таких партий в тайге – десятки. Припас колоколовский, и добычу ему сдавать. Колоколов лучше других хозяев, не обманывает, следит, чтобы люди были довольны. Так говорили корейцы, но неизвестно, правду или нет, потому что они знали Костю в лицо. А уж Ивана Молчуна – точно. С ними и заночевали на вторую ночь.
Корейцы эти места знали. И сказали неожиданное: оказывается, экспедиция идет неправильно. Если завтра они перевалят через хребет, то никакого небесного камня там не найдут.
Сами корейцы камня не видели – зачем им туда ходить? Но тунгусы им объяснили, что упал камень в распадке между двумя горами, куда южнее долины Власьей речки. Там он и лес повалил.
– А что тунгусы говорили о самом камне? – настаивал Мюллер. – Они же видели?
– Не видели они камня, – сказал старший кореец, который сносно говорил по-русски. – Нет там камень. Болото. Если он упал, в болоте утонул.
– Может, они не там смотрели?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
