И сама она изменилась. Кирье казалось, что за эту осень она стала много старше. Порой ей даже чудилось, что она теперь ровня самой Локше. «Ведь я прогнала ее. Значит, я сильнее!» — думала она. А через миг снова чувствовала себя глупой девчонкой, которая ничего не знает и не умеет, — просто ей повезло.
Кирья крепче стиснула костяную дудку. Даже если Калма и не вернется из своих потусторонних лесов, довольная, что захватила Вергиза, — Локша-то здесь, поблизости на острове… Но что-то подсказывало — ни та, ни другая сегодня не явятся.
«Что нам дальше делать? Кому мы нужны на свете?»
Угли костра рдели, по черному и багровому переливались синие огоньки.
«Родичи меня не примут, Вергиза больше нет…»
При мысли о Вергизе угли мигнули, будто на что-то намекая. Да как понять — на что? Локша от бесед с огненными духами ученицу всегда строго предостерегала. Дескать, незачем, опасно…
Именно поэтому Кирья не сводила взгляда с затухающего кострища. Она понемногу задремывала, и чем глубже ее душа погружалась в сон, тем яснее ей мерещилось пение огненных духов.
«Не бойся, сестрица, — пел ей костер. — Мы с тобой — дети священного пламени, сошедшего с небес. Никто не сумеет одолеть нас!»
* * *
Чуть свет Кирья и Мазайка уже были на ногах и направлялись в сторону родной деревни. Впрочем, они оба совсем не были уверены, что им стоит туда идти.
— Мы ведь за Кромкой побывали, — простуженным голосом рассуждал Мазайка. Впрочем, после ночи у костра он чувствовал себя куда бодрее. — Надо очиститься. Сперва к жрецам, потом в баню…
— К жрицам, — фыркнула Кирья. — Уж не к Локше ли?
Мальчик вздохнул:
— Сказал бы — к Ашегу, да он сейчас совсем плох. Когда гнев Вармы погубил Дом Ветра, на Ашега упала с неба каменная глыба. Он теперь почти не видит и заговаривается, аж жуть берет. Эх, к деду бы пойти…
Мазайка скривился, словно собрался плакать. Кирья уже рассказала ему о побоище возле бобрового заплота, когда Вергиз с помощью стаи одолел щучьего ящера, да сам не уберегся.
— Как думаешь, дед жив еще? — глухим голосом спросил мальчик, не глядя на подругу.
— Уж точно не мертв, — уверенно ответила Кирья. — Калма не для того столько лет его выслеживала, чтобы сразу расправиться. Он сейчас там — в ее колдовском лесу за Кромкой…
— Значит, надо его оттуда вызволять. Только как?
— Может, поменять? — предположила Кирья. — На дудку?
— Такую дудку Калма себе еще выточит, — отмахнулся внук Вергиза. — Еще думай…
Кирья насупилась, вспоминая.
— Калма говорила мне, что она на деда крепко обижена, — заговорила она. — Дескать, он ее выманил из отцовского дома обманом, молодость похитил, а потом с дитем бросил…
— Врет она! — сердито ответил Мазайка. — Дед не такой.
— Может, и врет. Но я вот что думаю: если чудовища из-за Кромки лезть перестанут, то, может, и правду сказала.
— Да ты что? Кто Калме-то верит!
— А если нет, — продолжала девочка, — значит дело вовсе не в мести.
Оба они замолчали, думая об одном и том же. Как спасти Вергиза?
— Кто Калмин отец, не знаешь? — спросила вдруг Кирья.
Мазайка развел руками:
— Старые басни говорят — бессмертная старуха Калма сторожит путь за Кромку. А отец ее — Мана, владыка земли мертвых.
Кирья невольно коснулась оберега на груди. А сама вспомнила угрозы, которые выкрикивала ей вслед старуха: «Сыночка за тобой вслед пошлю!»
— Неужто Вергиз украл дочь у самого Маны? — поежился Мазайка.
— Вспомнила! — перебила его подруга. — Калма говорила — «котта моего отца». Выходит, он жил в котте.
— Но в коттах только припасы хранят, — удивился Мазайка. — А люди в них не живут, разве только мохначи, так они не совсем люди…
— А в бьярских землях, значит, живут.
— Где это?
— Не знаю. Но Калма говорила, что она родом из бьярских земель.
— Значит, бьярские земли — это и есть земли мертвецов, — рассудительно ответил Мазайка. — Тогда ясно, отчего котта. Недаром старухи стращают, что жилище Маны из костей сложено, человеческими кожами обтянуто…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что же нам, по-твоему, опять за Кромку лезть?
Мазайка усмехнулся:
— За Кромку нам пока рано. А вот к дедкиному дубу сходить не помешает. У деда там много всего спрятано было. Одних оберегов целая укладка. Может, что полезное найдем…
— Я домой хотела… — начала Кирья.
И осеклась. Она вдруг поняла, на что ночью намекал ей костер.
— Ты прав — надо сходить к Вергизову дубу! Там…
Девочка озадаченно замолчала. Она понятия не имела, что там и зачем им опустевшее дупло. Но твердо знала лишь одно — ночью огненные духи советовали ей идти именно туда. Знала, и все тут!
Мазайка удивленно взглянул на нее, ожидая продолжения. Но его подруга стояла, склонив голову набок и глядела перед собой неподвижным взглядом, будто к чему-то прислушиваясь, явно забыв, о чем только что говорила.
Вокруг все светлело. Время от времени с деревьев слетали и, кружась в воздухе, падали последние листья. День обещал быть холодным и ясным. Мазайка поежился:
— Сейчас поесть бы…
— Что-то не так, — вдруг произнесла Кирья, поднимая голову.
— Что?
— Слышишь? Там… — Она указала в сторону, за куст можжевельника.
Казалось, там никого не было, но наметанным глазом Мазайка заметил одного из Дядек. Тот стоял, вздыбив шерсть, и еле слышно рычал.
Внук Вергиза знал, что стая следует за ними, держась неподалеку, но не показываясь. На зов волки по-прежнему приходить отказывались. И вдруг такая встреча!
— Что он тут делает? — пробормотал мальчик. — Ведь рассвело же.
Дядьки были ночными зверями. Заставить их показаться при свете могло что-то очень важное или неприятное. Пока волк стоял молча и неподвижно, его было невозможно заметить. Но теперь он выдавал себя ворчанием, видя или чуя нечто, доступное только ему.
Мазайка огляделся, затем потянул носом воздух. Гарью не пахло. Впрочем, стая вела себя вовсе не так, как если бы где-то занялся лесной пожар.
— Видишь чего? — настороженно спросила Кирья, хватаясь за костяную дудку.
С другой стороны из зарослей вереска встал другой невидимка — вожак стаи. Он поднял голову, принюхался, встал и издал еле слышный тонкий звук, похожий на скулеж. Тут же вокруг будто из воздуха возникла вся стая. Дядьки окружили юных вержан и встали, оскалившись, вздыбив шерсть, будто ожидая врага.
— Зачем нас вперед не пускаешь? — спросил вожака Мазайка.
Тот заступил ему дорогу, поймал его взгляд и мотнул головой. Мурашки побежали по Мазайкиной спине. Парень редко видел своих зверей так близко, да еще при свете солнца, и сейчас было особенно хорошо видно, как на самом деле они мало похожи на обычных волков. Короткие морды с широкими могучими челюстями, лобастые головы и говорящие, почти человеческие глаза.
«Не ходи туда. Там опасно», — понял Мазайка так же четко, как если бы Дядька сказал ему это словами.
Он растерянно глянул на подругу:
— Дядьки что-то очень страшное чуют.
— Они и сами напуганы…
В ближайших кустах внезапно послышался треск, и стремительней вешнего паводка на Кирью и Мазайку вылетела стая зайцев-русаков. Не обращая внимания на Дядек, они мчались прямо меж волчьих лап, перескакивали через напряженные спины. Но и волки, похоже, нынче совсем не интересовались легкой добычей. Тихо рыча, они лишь плотнее обступили Кирью с Мазайкой.
Девочка потянула названого брата за рукав:
— Что-то небывалое творится! Послушай…
Она присела, коснулась рукой земли. Мазайка прислушался и тоже почувствовал дрожь под ногами. Так бывало, когда куда-то сломя голову неслись перепуганные лоси. Но сейчас внуку Вергиза почудилось, что между этими встрясками он ощущает какие-то непонятные, куда более тяжелые толчки. Будто на каждые несколько быстрых шагов кто-то отвечает одним тяжеленным шагом.
Мимо волчьей стаи, ломая кусты, пронеслось стадо оленей.
— Бежим! — крикнул Мазайка.
