— Куда?!
— Отсюда, там поглядим!
Только и ожидая этого, стая припустила со всех ног. Толчки становились все более ощутимыми. К топоту проламывающегося сквозь кусты зверья прибавился скрип и треск деревьев.
— Я сейчас!
Мазайка сорвал опояску, захлестнул ею ствол ближней высокой сосны, ухватился двумя руками и начал быстро карабкаться наверх.
— Куда ты? — закричала Кирья. — Скорее!
— Я только гляну…
Подниматься по голому стволу с помощью опояски Мазайке было делом привычным — кто ж не знает, как у диких пчел мед таскать? Но обратно внук Вергиза слетел еще быстрее. Глаза его были выпучены.
— Там оно! — закричал он. — Сюда идет!
— Кто — оно?
— Калмин ящер!
* * *
Удары топоров стихли. Работники, ладившие высокую хоромину в крепостице над Вержей, как один подняли головы, вслушиваясь в треск где-то в лесу. Они не отрываясь глядели в сторону чащобы. Прямо на их глазах она вдруг пришла в движение; верхушки далеких сосен кренились и раскачивались, и земля вздрагивала от тяжелых ударов. Вержане, оторопев, стояли у заточенных бревен частокола, силясь разобрать, что происходит.
Оставленный Учаем в крепости за старшего побратим, крепкий и упрямый парень, звавшийся Ошкаем, закричал, стараясь походить на грозного арьяльца:
— А ну за работу! Чего встали?
Обычно парни, хотя без охоты, повиновались ему. Но теперь они стояли, будто не слыша окрика головного.
— За работу!
Ошкай подскочил к одному из парней, дернул его за плечо, желая повернуть к себе. Но тот молча скинул его руку, не сводя глаз с растревоженного леса.
— Какая уж тут работа? — огрызнулся молодой Райво, внук бывшего старейшины. — Уходить надо! Ты сам глянь, что делается! Нечисть с полуночных земель к нам прет!
Ошкай и без того видел и качающиеся деревья, и разлетающихся с заполошными криками птиц. Бежать, побросав все, ему хотелось, может, даже больше, чем остальным. Но показать страх значило навсегда опозориться перед сородичами, над которым он волей Учая был поставлен старшим.
Из леса вдруг долетел пронзительный то ли крик, то ли вой. Ничего подобного вержане отродясь не слыхали. Все застыли, бледнея. У некоторых из рук топоры попадали. Ошкай заорал, стараясь свирепым криком отогнать страх:
— А ну, закрыть ворота! Поднимайте топоры и колья! Будем драться!
— Да какое драться! — срывающимися голосами закричали сразу несколько работников. — Ты что, Ошкай, ума лишился?!
— Это боги нас карают!
— За то, что гостей приветили и злодейски убили!
— Все потому, что духи из Звериной Избы разлетелись!
— Бежим!
— А ну стоять!
Ошкай раскинул руки, пытаясь остановить ошалевших от страха парней:
— Стоять, говорю! Дома и без вас управятся. Там не хуже здешнего все слышно. Вон, видите?
Он махнул в сторону деревни рода Хирвы. Еще подернутая утренним туманом гладь реки наполнялась челнами, быстро плывущими на чужую сторону Вержи. К берегу и мосткам из домов, с огородов, с выгонов торопливо стекались человеческие фигурки.
— А ну c дороги! — Кто-то толкнул его в грудь. — Нам своих надо спасать!
— Все лодки растащат, нам не останется! — раздался рядом полный дикого страха вопль. — Ни за что погибнем!
— Осади назад, охвостье крысиное! — яростно заорал Ошкай. — Учай вернется — всем припомнит!
— И-эх!
Тяжелый бронзовый топор опустился ему на голову, раскалывая череп, словно колоду.
— Бежим! — будто издалека услышал Учаев побратим и, обливаясь кровью, рухнул лицом в вытоптанную траву.
Мимо него вниз по склону проносились чьи-то ноги, но он этого уже не видел.
— Оно лезет! — в ужасе кричали разбегающиеся парни. — Тварь из-за Кромки! Жуть-то какая!
За стволами деревьев была уже видна огромная, невообразимо уродливая туша. Задние толстые ноги чудовища были вровень с макушкой взрослого человека. Передние, более тонкие и длинные, загребали по земле скрюченными когтями. Вдоль спины чудища высился мощный гребень, а впереди покачивалась голова на мощной шее.
Должно быть почуяв рядом людей, страшилище остановилось, обернулось в их сторону, распахнуло пасть размером с погреб и заревело так жутко, что работников прошиб ледяной пот. Если б страшный ящер сейчас поднялся на гору и начал их пожирать — никто бы и не шевельнулся. Но чудовище постояло, будто подумало, а затем повернулось и, не разбирая дороги, направилось в сторону деревни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не сговариваясь, парни кинулись обратно в крепостицу. Неведомая тварь из-за Кромки вновь заревела, мотая головой. Странно дергаясь, переваливаясь с боку на бок, она упорно, но будто через силу тащилась к деревне.
— Уходить отсюда надо… — с трудом выговорил один из парней.
— Совсем уходить из этих мест, — поддержал его другой. — Лесные духи до нас добрались…
— Видать, и старого Вергиза больше в живых нет. Некому больше от нечисти нас защищать!
— И мальчишка его куда-то пропал.
— Да сожрали обоих…
Вержане стояли за подпертыми воротами, сквозь щели глядя, как все ближе подбирается к отчим избам порождение Калмы.
Глава 4
Возвращение души
Кирья и Мазайка заметили существо еще в лесу, меж двух невысоких холмов, когда оно тянуло себя по распадку. Молодые деревца с треском ломались под кожистой тушей. Толстые лапы неуклюже загребали землю; голова была низко опущена, будто чудовищные челюсти тянули ее к земле.
— Я его узнала! Узнала! — шептала Кирья, высовывая голову из черничника, в котором они затаились на соседнем взгорке.
Когда отступил первый отчаянный страх, она сразу вспомнила, где видела тварь.
«Живи! — звучал в ее ушах призыв Калмы. — Иди наверх! Убивай всех, кого встретишь!»
Ей вспоминались видения в Лесу Ящеров, будто из страшного сна. Как Калма лепила из двух лесных ящеров одно чудище, нелепое и страшное, как вдыхала в него душу утонувшего рыбака…
— Это творение Калмы, — прошептала она, когда ящер прополз мимо и начал удаляться в лес. — Она его создала роду Хирвы на погибель…
— Так что же, он в деревню ломится? — побледнел Мазайка. — Надо бежать, предупредить их!
Он приподнялся было, но сбоку тут же раздалось тихое рычание.
— Они небось сами услышат, — тихо ответила Кирья. — Вон сколько треска, да еще и ревет! Пошли за ним…
Дождавшись, когда чудовище скроется за деревьями, они спустились в распадок и принялись красться по его следу. Время от времени на лесных прогалинах они видели, как оно бредет, дергаясь, глухо ревя и покачивая огромной головой.
— Что-то с ним не так, — сказал Мазайка, когда лес начал редеть. — Я помню, одному из Дядек дерево на спину упало. Так он, покуда не помер, тоже задние лапы волочил да все подвывал, жалобно так…
— Может, оно устало? — усомнилась Кирья. — Вон ему сколько деревьев на спину упало, а ему хоть бы что! Я думаю, это все Калмины чары. Она ведь его из двух чудищ слепила — вот его внутри и крутит.
— И то верно. — Мазайка, прищурившись, поглядел на чудовище.
Оно как раз начало подниматься в гору. Издалека было видно и слышно, как с надсадным хрипом ходят его бока.
— Да и холодно ему. Это ж ящер. Может, там у Калмы в лесу круглый год тепло, а у нас все ящерицы еще до листопада в норках попрятались…
Кирья еще чуть подумала и достала из-за пояса костяную дудку. Но Мазайка схватил ее за руку.
— Если сейчас дунуть, — поспешно прошептал он, — зверюга на две расползется. Сама же рассказывала, что со щучьим ящером приключилось! Этот-то еле на ногах стоит — бредет, никого не видит. А новые хоть и поменьше, да пошустрее будут! Как с ними управимся? Давай лучше этого обойдем да в деревню берегом побежим! Глядишь, обгоним, а то и само не дойдет…
Но Мазайкины надежды не оправдались. Неподалеку от селения чудище будто бы взбодрилось. Оно принялось шумно нюхать воздух, взревело и, видно почуяв близкую добычу, из последних сил устремилось к берегу Вержи. Оно резко вскидывало передние лапы, будто пытаясь прыгать, так что неуклюжие задние за ними не успевали, бороздя землю, точно сохами, толстыми когтями. Кирья и Мазайка едва поспевали за зверем. Даже мамонты рядом с ним казались не столь велики.
