Ну прочел я Маяковского, потом пел Золотухин. Но чувствую, в зале хоть и молчат, но идет оттуда какой-то напор: давай, давай быстрее, слышали уже, знаем, дальше… А потом вышел Володя. Я даже не стал его особенно и объявлять, сказал: «Теперь выступает Вла…» И — лавина аплодисментов, криков! Мы приросли с Золотухиным к кулисе и смотрели в прорезь на лица…
Не знаю, чем объяснить, только лица в зале стали лицами людей, которые понимают, что такое Рафаэлева Мадонна, они высветились… Потом концерт кончился, мы вышли, и — незабываемое зрелище! — автобус, в котором сидел Высоцкий, подняли на руках. Спокойно и легко. Вот таким было отношение народа к нему…»
В. Спесивцев: «Наш автобус стоял на площади, которая была вся запружена народом. Многие стучали в окна и кричали: „Распишитесь!“ Высоцкий открыл верхнюю часть окна, подтянулся руками, чтобы расписаться удобнее было, и исчез! Его просто вытащили, вынули из автобуса…»
В. Федющенко: «В открытом летнем кинотеатре парка „Гренада“ собралось намного больше народа, чем можно было вместить. Но челнинцев ничто не могло остановить. В ход пошли строительные леса. Их подтащили как можно ближе к стенам кинотеатра и „загрузили“ так, что они скрипели под тяжестью желающих слушать Высоцкого. Рассказывают, что в какой-то момент леса чуть не рухнули, но, слава богу, все обошлось…»
Г. Альферавичуте: «Там на „КамАЗе“ пиво продавали прямо в целлофановые мешки, стаканов не было. Володя тут же сочинил песню и спел ее вечером в „Антимирах“, вклинил между номерами. А на спектакле были люди с магнитофонами, песню записали, и на следующий день она уже всюду звучала. Это был такой скандал!.. Но через два дня появились и стаканы, и бокалы…»
В понедельник, 1 июля, Высоцкий в компании нескольких коллег по театру отправились в Елабугу, чтобы посетить дом, где в августе 1941 года свела счеты с жизнью поэт Марина Цветаева. Инициатором этой эскурсии был Высоцкий, который, пользуясь своей суперпопулярностью, сумел договориться с тамошним начальством, и то выделило актерам небольшой катер. Всю дорогу Высоцкий пел свои песни, таким образом «отрабатывая катер».
Приехав на место, долго не могли найти злосчастный дом. Наконец нашли, но он оказался закрыт. Постучались к хозяйке, которая прекрасно помнила Цветаеву, хотя та и прожила в том доме всего лишь десять дней. Соседка все удивлялась: дескать, чего это в последнее время сюда ходят и ходят люди? Даже сестра погибшей недавно приезжала, искала на кладбище ее могилу. Расспросив соседку, таганковцы тоже отправились на кладбище. Нашли могилу Цветаевой, которая оказалась ухоженной, аккуратной. На ней в тот день лежал маленький букетик свежей земляники и новая одна сигаретка.
Вернувшись в Москву, Высоцкий 8 июля дал концерт в столичном издательстве «Мысль». После чего отправился в Ужгород, где проходили съемки советско-югославского фильма «Единственная дорога». Вспоминает актер Геннадий Юхтин:
«Часть югославской натуры снималась в Закарпатье. Киногруппа базировалась в Ужгороде. Известные актеры Влад Дворжецкий, Виктор Павлов, Анатолий Кузнецов, Сергей Яковлев, Лев Дуров и другие уже сыграли часть сцен, а Высоцкий никак не появлялся. Он приехал буквально на несколько часов. Со всеми поздоровался, с кем — за руку, с кем — расцеловался. Посетовал на жуткую занятость. Здесь же на съемочной площадке переоделся, обсуждая с режиссером порядок работы. Модную кожаную куртку и джинсы сменил на бывший в употреблении комбинезон, а мягкие полусапожки — на солдатские „бутцыфалы“. Он играл русского военнопленного, участвовал в драке, терпел муки — был героем. Свои удлиненные для Гамлета волосы подстригать не дал. Быстро „замазался“, но не очень, сделал элегантную ссадину на скуле. Сам развел мизансцену, отрепетировал действие. Поповичу (режиссер картины югославского происхождения. — Ф. Р.) осталось лишь поблагодарить актера. Оперативно закончив съемку, не умывшись как следует, перекусил предложенное, выпить отказался… Высоцкий хотел купить в Ужгороде какой-нибудь подарок для Марины, но денег, как обычно, не хватало… Я одолжил ему пару сотен. Жаль, что не пригодились, вернул их мне через администратора…»
Из Ужгорода Высоцкий 17 июля взял курс на Будапешт, на съемки другого фильма — «Бегство мистера Мак-Кинли» (съемки длились с 8 июля по 2 августа). У Высоцкого всего лишь несколько сцен на улицах Будапешта: по ним бродит его герой певец-хиппи Билли Сиггер.
В Венгрии наш герой дал всего один концерт — в советской воинской части. Вспоминает А. Сидорук: «Вместе с Высоцким приехала Жанна Болотова — она во время концерта сидела на приставном стуле в зале — и еще кто-то, я уж точно не помню. Не до этого было — приводили в порядок ГДО и прилегающую территорию, ведь под окнами (они были открыты) стояло около 600–800 солдат…
После концерта комдив пригласил присутствующих поужинать в летней столовой, но Ж. Болотова сказала, что они спешат еще на какие-то выступления. Взяла Владимира под руку, и они направились к выходу. Мы последовали за артистами.
А на улице гостей ждал автобус и толпа солдат, которые подхватили Высоцкого и в прямом смысле забросили на крышу автобуса. Оттуда Владимир спел 4–5 песен для солдат. Они долго не отпускали, а затем сняли его с крыши.
Володя попросил комдива показать аэродром (уже шли ночные полеты). Прибыли на летное поле. Генерал-майор разрешил прервать полеты на час, и Владимир, стоя на крыле самолета, пел для летчиков и техников…
Володя упрашивал генерал-майора прокатить его на спарке (самолет с продублированными органами управления для тренировочных полетов), но тот, разумеется, не согласился — не положено…»
Из Венгрии Высоцкий выехал 25 июля и отправился в Югославию — продолжать съемки в «Единственной дороге». Там у него было уже 9 съемочных дней. Вспоминает все тот же Г. Юхтин:
«Местопребыванием киногруппы был крохотный порт Бар. Вдоль Адриатического побережья тянулась масса островов, крупных и не очень. На одном из них, в бывшем рыбачьем становище, превращенном в фешенебельную „фазенду“ для туристов, жили Высоцкий и Влади. Островок связывала с сушей длинная дамба. Высоцкий приезжал на съемку на своем автомобиле. На заднем сиденье всегда лежала гитара. Он писал песни для нашего фильма и иногда проигрывал режиссеру, но для публики не пел. Отношение к русским здесь было вполне дружеское. Высоцкого знали „по голосу“ — часто звучали его записи. Однако ажиотажа вокруг артиста не было. Его отснимали в первую очередь и отпускали.
Я играл немецкого капеллана. Нас собирали отдельно от военнопленных, и поэтому с Высоцким я почти не общался. Только однажды, когда он приехал с Мариной на остров Цветов, где была последняя остановка перед отлетом на родину, у нас оказалось время для разговоров. Собралась почти вся группа. Нас фотографировали. Потом я видел некоторые снимки. Наши актеры выглядели импозантно, как иностранцы, а Высоцкий и Влади, наоборот, были одеты очень просто и вели себя естественно…»
