противника, были по меньшей мере 8 контактов немецких и советских сил. … в половине случаев экипажи наших дозорных кораблей и самолётов о контактах с неизвестными кораблями не доложили. Причины очевидны. При противоречивых инструкциях после доклада о таком контакте можно было получить обвинение в неправильных действиях, тем более, информация и приказы из штабов поступали нерегулярно, порой запаздывали. Так, нёсшая дозор в Ирбенском проливе западнее линии м. Церель — м. Овизи подлодка С-7
получила сигнал о переходе в ОГ № 1 в 00.55, а оповещение
о начале войны — только в 19.59 22 июня. Экипаж находившегося в дозоре восточнее этой линии тральщика Т-297 («Ви— райтис») узнал о начале войны из принятой по радио речи Молотова 37.
Немецкие минные заградители не встретили противодействия со стороны дозорных кораблей КБФ и выполнили поставленную им задачу. До конца 1941 года их мины уничтожили 19 советских кораблей и судов.
Приведение в ОГ № 1 никак не отразилось на действиях экипажей судов советских пароходств, выполнявших торговые рейсы, в т. ч. в порты Германии. Чудом уцелело судно «Вторая пятилетка», которое в ночь на 22 июня прошло Ирбенский пролив в сторону Германии и легло на обратный курс только после приёма по радио речи В.М. Молотова. В 04.12, спустя почти 5 часов после сигнала флотам на приведение в ОГ № 1, немецкие торпедные катера потопили советский транспорт «Гайсма», в 04.23 захватили судно «Эстония». Понятно, что суда Наркомата морского флота до мобилизации не подчинялись ВМФ, но при создании системы готовностей специалистам ГМШ следовало бы подумать и о мерах, нацеленных в условиях угрозы нападения на предотвращение таких потерь.
Лишь в 04.50, после перечисленных выше инцидентов, включая беспрепятственное выполнение немецкими минными заградителями своих задач и налёта авиации противника на Кронштадт, вице-адмирал В.Ф. Трибуц направил подчинённым соединениям шифровку: «Германия начала нападение на наши базы и порты. Силой оружия отражать всякую попытку нападения противника на нашу территорию». В ЖБД 2-й бригады подводных лодок (БПЛ) её получение было зафиксировано в 06.11, в ЖБД Кронштадской ВМБ — в 06.5741. Именно это время (примерно на 3,5 часа позже первых ударов врага) можно считать моментом фактического пере— хода соединений КБФ в полную боевую готовность (БГ № 1) с правом применения оружия по противнику.
Однако к тому времени военные советы западных флотов и флотилий ВМФ СССР всё ещё не получили разрешения на развёртывание своих сил и средств по планам военного времени и ведение полномасштабных боевых действий. Процесс выработки и доведения этого решения занял почти весь день 22 июня».
Морозов М.Э. Перевод западных флотов и флотилий ВМФ СССР в оперативную готовность № 1 в ночь на 22 июня 1941 года // Военно-исторический журнал. — 2018. № 6.— С. 4—14.
483 Морозов М.Э. Указ. соч. — С. 4—14.
484 «ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА
Народный Комиссариат иностранных дел СССР вербальной нотой от 21 апреля с.г. сообщил Германскому посольству в Москве о нарушениях государственной границы Союза ССР германскими самолетами, выразившихся за время с 27 марта по 18 апреля с.г. в 80 случаях, зарегистрированных советской пограничной охраной.
Однако ответ Германского правительства на указанную выше ноту до настоящего времени еще не получен Советским правительством.
Более того, Советское правительство должно отметить, что нарушения советской границы германскими самолетами за последние два месяца, а именно с 19 апреля с.г. по 19 июня с.г. включительно не только не прекратились, но продолжают увеличиваться и приняли систематический характер, достигнув за указанный период времени 180 случаев, по поводу каждого из которых советской пограничной охраной был своевременно заявлен протест германским представителям по пограничным делам.
Систематичность этих перелетов и тот факт, что в целом ряде случаев германские самолеты залетают в глубь СССР на 100–150 и более километров, исключает возможность предполагать случайность нарушения германскими самолетами границы СССР.
Советское правительство, обращая на это обстоятельство внимание Германского правительства, ожидает принятия Германским правительством мер к прекращению нарушений германскими самолетами советской границы.
Москва, 21 июня 1941 г.».
Документы внешней политики СССР. — Т.23.— Кн. 2 (часть 2). — С. 752.
485 Там же. — С. 751–752.
486 «Сегодня в 9 часов 30 минут вечера Молотов вызвал меня к себе в кабинет. Упомянув о сообщениях относительно неоднократных нарушений границы германскими самолетами и заметив, что Деканозову поручено в связи с этим посетить министра иностранных дел Германии, Молотов заявил следующее:
«Имеется ряд указаний на то, что германское правительство недовольно Советским правительством. Ходят даже слухи о предстоящей войне между Германией и Советским Союзом. Они подкрепляются тем фактом, что Германия никак не реагировала на сообщение ТАСС от 15 июня и что это сообщение не было даже опубликовано в Германии. Советское правительство не в состоянии понять причин недовольства Германии. Если такое недовольство вызвал в свое время югославский вопрос, то он (Молотов) считает, что он разъяснил этот вопрос в своих прежних сообщениях, и к тому же это дело прошлое. Он был бы признателен, если бы я мог сказать ему, чем вызвано нынешнее положение в отношениях между Германией и Советской Россией.
Я сказал, что не могу ответить на его вопрос, так как не располагаю нужной информацией, но что я передам его заявление в Берлин»». Черчилль У. Указ. соч. — С. 166.
487 Документы внешней политики СССР. Указ. соч. — С. 833.
488 «Меморандум
Берлин, 21 июня 1941 г.
Статс-секретарь
Политический отдел, № 411
Русский полпред, который хотел посетить сегодня Имперского Министра иностранных дел и был вместо этого отослан ко мне, посетил меня сегодня вечером в 21.30 и вручил мне прилагаемую вербальную ноту. В ноте напоминается о жалобе русского правительства от 21 апреля сего года по поводу 80 случаев залета германских самолетов на советскую территорию весной этого года. В ноте сказано, что имело место еще 180 подобных залетов, против которых советская пограничная охрана в каждом отдельном случае подавала протест германским представителям на границе. Тем не менее залеты приняли систематический и намеренный характер.
В заключение в вербальной ноте выражена уверенность, что германское правительство предпримет шаги для того, чтобы положить конец этим пограничным нарушениям.
Я ответил советскому полпреду следующее. Поскольку я не знаком с деталями и, в частности, не осведомлен о протестах на границе, якобы заявленных местными властями, я должен буду передать вербальную ноту в компетентные инстанции. Я не хочу предвосхищать ответ германского правительства. Я хотел бы пока лишь заявить, что я, напротив, был информирован о многочисленных нарушениях советскими самолетами германской границы; поэтому не германское, а русское правительство дает повод для недовольства.
Когда господин Деканозов попытался продолжить беседу, я сказал ему, что поскольку у меня совершенно
