Именитое семейство Фан несколько раз пыталось сблизиться с Янь-ваном, но тот упорно не шел им навстречу, не говоря ни да, ни нет.
Если кто-то посылал Янь-вану подарок, на следующий день прямо к порогу дарителя доставляли несколько напечатанных институтом Линшу ассигнаций Фэнхо с высокой степенью защиты от подделки. Принц не был алчен или падок на женскую красоту. Некоторые действительно присылали к нему красивых женщин; вот только красавицы на следующий день ни с чем возвращались обратно. Если не удавалось отправить девушку домой, ей поручали мести двор в пустом особняке Янь-вана. За все время ее существования хозяин ни разу не ночевал в своей резиденции.
Руки старшей дочери семьи Фан добивались бесчисленные поклонники, но для Янь-вана она была недостаточно хороша. Поначалу многие девушки мечтали выйти замуж за принца и через этот брак любой ценой попасть во Внутренний дворец [1]. Никто не ожидал, что Император встанет не с той ноги и отчитает саму Императрицу за желание устроить судьбу брата. Говорят, сказал он ей примерно следующее: «Глупая женщина, не суй свой нос в государственные дела». Похоже, Император действительно решил обречь младшего брата на вечное одиночество — зато больше никто не решался поднимать тему женитьбы Янь-вана.
Впрочем, Фан Цинь довольно быстро смекнул, что к чему, и попробовал зайти с другой стороны:
— Ваше Величество, до вашего подданного дошли слухи, что разбойники в Цзянбэй часто притворяются беженцами, чтобы чинить беспорядки. Кроме того, эта провинция расположена совсем неподалеку от линии фронта, где подобно голодным тиграм рыскают иностранцы. Его Высочество — драгоценный член императорской семьи. Без его руководства Военный совет и дня не проживет. Боюсь, что это чересчур большой риск — в столь опасном месте Его Высочество будет как белый дракон в обличье рыбы [2].
Ли Фэн поморщился и обратился к Чан Гэну:
— Ты можешь просто послать туда своих людей и всё. С чего ты вообще хочешь все делать сам?
С одной стороны, непоколебимость Чан Гэна восхищала — стоило тому поставить себе цель, он цеплялся за любую возможность, и сам Владыка Небес был ему не указ. Визит принца успокоит жителей Цзянбэй и явно принесет пользу. В то же время Чан Гэн оставался единственным братом Императора. Пусть они росли порознь и не испытывали особых родственных чувств, в тот день, когда они едва не потеряли свою страну, Ли Фэну ничего не оставалось кроме как довериться Чан Гэну.
В воспоминаниях Императора Лунаня об этих событиях облегчение мешалось с головной болью. Обычно Янь-ван вел себя с ним сдержанно, почтительно и уважительно. Вот только в трудные времена характер Янь-вана резко менялся. Когда вражеские солдаты окружили столицу, принц посмел вернуть императорский меч обратно государю. Теперь же, встав во главе Военного совета, Янь-ван ни с кем не считался и стал совсем бесчувственным.
— Это не обсуждается, — отрезал Ли Фэн.
— Брат-император, Цзянбэй — большой густонаселенный город, — сказал Чан Гэн. — Мы не знаем, что сейчас там творится. При дворе все обсуждают, как лучше устроить беженцев, но на самом деле мы в глаза их не видели. Разве можно строить планы, основываясь лишь на книгах? У каждого из нас есть свое мнение и нам никак не удается найти решение. Лучше ваш брат съездит туда и доложит обо всем Вашему Величеству.
У Ли Фэна задергался глаз. И тут Гу Юнь, все это время молча подпиравший собой стену [3], резко вышел вперед и лениво бросил:
— Янь-ван дело говорит. Вашему Величеству стоит прислушаться к его предложению. Если в Цзянбэй бесчинствуют алчные чиновники, то местные жители могут бояться пойти против них. Если Ваше Величество переживает за безопасность принца, ваш подданный сопроводит его в пути. Разве проблема не в жалкой кучке бродяг и разбойников? Вряд ли они представляют серьезную угрозу.
Чан Гэн этого заранее не планировал, поэтому был поражен его внезапным вмешательством.
Шэнь И украдкой взглянул на Гу Юня: тот, пользуясь низко опущенной в поклоне головой, ему подмигнул. Как ни крути, выглядело это все совершенно неподобающе. Шэнь И отвернулся и скривился, как от приступа зубной боли — у прелюбодеев из народных баек явно были похожие физиономии.
Если бы кто-то другой предложил обеспечить безопасность принца, то это могло прозвучать самонадеянным бахвальством, но в устах Аньдинхоу подобные слова имели большой вес.
Немного подумав, Гу Юнь решил добавить еще один наспех сочиненный довод в пользу поездки:
— Пора нам вернуть Цзяннань. Ваш подданный как раз хотел отправиться на передовую. Буквально накануне ваш верный слуга собирался просить издать императорский указ, чтобы поскорее выступить. Заодно я могу подбросить Янь-вана и клянусь вернуть его во дворец в целостности и сохранности.
После того, как за безопасность принца поручился сам Аньдинхоу, споры сразу стихли.
Через день Ли Фэн издал указ о назначении Янь-вана императорским ревизором. Во время тщательного расследования сокрытой от властей эпидемии в Цзянбэй помочь принцу должен был Сюй Лин, уполномоченный помощник ревизора из управления императорского контроля и надзора, а сопроводить их в путешествии — Аньдинхоу. Кроме того, член института Линшу, Гэ Чэнь, поехал с ними, чтобы изучить вооружение западной армии в Цзяннани.
После аудиенции у Императора Фан Цинь задыхался от злости, но на людях не мог выказать свое недовольство и теперь с мрачным выражением лица ехал в экипаже. Покойный государь высоко ценил его за литературный талант и хорошо к нему относился. Хотя Фан Цинь не был старшим сыном, но, благодаря приложенным им усилиям, род его прославился по всей Великой Лян. Он занимал официальный пост при дворе, и дела у него шли совершенно прекрасно: устроившись в министерство финансов, он сделал выдающуюся политическую карьеру. Даже строгий Янь-ван относился к нему благожелательно. Люди всегда восхищались Фан Цинем, вот только... сталкиваться каждый день и работать ему приходилось с подлыми и малодушными людьми вроде Люй Чана.
Говорят, благородный господин не имеет ни привязанностей, ни пристрастий, но для многих «власть» и «влияние» неотделимы друг от друга. Без власти не приобрести влияния. А если у тебя нет влияния, то откуда взяться власти?
В самом начале, когда этого мудрого чиновника только представили ко двору, он выгодно отличался от своих никчемных и праздных коллег, купивших должности. Разве не хотелось ему совершать благие дела, прикоснуться к чему-то великому и оставить след в истории? Не будь его родовое имя Фан, он, несомненно, примкнул бы к партии Янь-вана, чтобы реформировать прогнивший и разобщенный императорский двор.
К несчастью, родителей не выбирают. Первые тридцать лет семья оберегает ребенка и дает ему богатые одежды и изысканные кушанья [4], а последующие тридцать уже человек не щадит себя ради родных, будучи обязанным им до гробовой доски...
Вдруг экипаж резко замер, ехавший снаружи слуга прошептал:
— Господин, Люй Чан остановил экипаж и желает переговорить с вами.
Фан Цинь помрачнел, жалея, что этого господина Люя еще земля носит. Министр ничего не предпринимал, пока наконец на лице его не появилась знакомая спокойная и вежливая улыбка. Тогда он приподнял шторку и полушутливо побранил слугу:
— Жалкий сукин сын, чего встал? Поскорее пригласи его ко мне!
Его слуги привыкли к тому, что их бранят почем зря, поэтому научились талантливо изображать, что страшно боятся гнева своего господина. Они пригласили раздраженного Люй Чана в экипаж и поехали в сторону дома шилана Люя.
Люй Чана прошиб холодный пот. Когда он поднялся в экипаж, то упал на колени и взмолился:
— Прошу министра Фана спасти мою жизнь!
Хоть это его и позабавило, Фан Цинь холодно усмехнулся и помог шилану подняться, притворившись, что шокирован и совершенно не в курсе, что произошло.
— Брат Яньнянь, что стряслось?
Разумеется, Люй Чан прекрасно понимал, что Фан Цинь притворяется, но в его положении было не до правил приличия — главное, крепко держаться за своего спасителя. Он во всех подробностях поведал ему о своей беде. Выяснилось, что зять его старшей сестры, текущий наместник Лянцзяна [5], Ян Жунгуй до того заврался, что решил скрыть разразившуюся в провинции эпидемию. Более того он провел в городе чистки, посадил всех своих политических соперников и врагов в тюрьму, закрыл почтовую станцию и тайком отправил подручных уничтожить отряд из восемнадцати младших чиновников [6], которые отправились в столицу, чтобы доложить об его злодеяниях Императору. После чего Ян Жунгуй подстроил все так, будто они пали жертвами алчных разбойников. Чем дольше Фан Цинь его слушал, тем тревожней ему становилось. Пожалуй, теперь он знал слишком много.
