– Да чтоб он утоп… охотничек… Не появится, попробуем поискать. Ума не приложу, куда он мог деться… Гурк не из тех ротозеев, что на ровном месте ноги ломают.
Пожилой кшарг, самый старший в отряде, оторвался от кружки, глядя в огонь, мрачно произнес:
– Это очень плохое место. Мы к этим болотам никогда не ходим. Тут всякое бывает…
– Что, нечисть водится? – заинтересовался рыцарь.
Кшарг, сделав маленький глоток, степенно, не теряя достоинства, ответил:
– Нечисть везде водится, на то она и нечисть. Где свет, там и тьма, а где тьма, там отродья мрака. Но здесь, на этих бескрайних болотах, одна тьма… нет здесь света. А если света нет, то соваться сюда не стоит никому…
– Здесь просто делать нечего, вот никто и не ходит, – скептически возразил Макс.
– Не говори то, чего не знаешь. – Кшарг покачал головой. – В этом болоте можно руду железную черпать. Ее здесь много. Травы тут очень полезные есть, и клюква с орех размером. Наши глупцы, особенно молодые, иной раз забывают про запрет и заходят сюда… Не все из них возвращаются… далеко не все.
– Сказки небось, – ухмыльнулся Макс.
– Позапрошлым летом сын кузнеца пошел, вроде бы яму присмотрел рудную.
– И что, не вернулся?
– Дружки его не вернулись, а сам все же объявился…
– И что он рассказал? Что за нечисть побрала его друзей? – завороженно поинтересовался Ури.
Кшарг неспешно прихлебнул из кружки, спокойно ответил:
– Ничего он не рассказал. Только орал и мычал, а волосы его были седые, как у старца, хотя уходил чернявым, как хидатский купец. Три дня орал без остановки, ни минуты не спал, а после помер.
У костра воцарилось молчание – несмотря на примитивность «страшилки», здесь, посреди трясины, она поневоле впечатлила всех.
Первым молчание нарушил рыцарь:
– Сдается мне, он что-то очень уж жуткое здесь увидел, и беда с ним от великого испуга приключилась. У меня с брадобреем такое было – пил он тогда как чумной конь и однажды, спустившись в подвал, увидел, что там его зачем-то поджидают все десять владык ночи. Тоже долго орал и поседел потом. Но не помер. И к браге больше не притрагивался.
Кшарг покачал головой:
– Здесь совсем не это. Говорят… Говорят, раньше здесь был лес. Обычный лес. А потом лес прокляли, прокляли навсегда.
– Это кто говорит? – уточнил Макс.
– Я его не застал. Я родился на востоке, молодым убежал от хозяина. Здесь, в лесу, нашел себе жену. Хорошая была женщина, и дети у нас вышли хорошие. Сгорела она от горячки в прошлом году. Так вот род ее испокон веков в лесу жил – вольные люди. Уж и сами не помнят, кто из прародителей их здесь первыми поселился. Думаю, было это очень давно, еще даже до Хайтаны. Здесь проходила граница ныне погибших стран – развалины их городов можно найти на правом берегу Фреоны. От предков в их семье осталась история, как с востока в лес пришел беглец. В своей стране он был мудрым волшебником, но попал в опалу, и пришлось ему скрываться от слуг короля.
Отхлебнув очередной глоток, кшарг, явно польщенный молчаливым вниманием слушателей, продолжил:
– В нашем лесу ему было тоскливо, и он постоянно странствовал. Бывал и на правом берегу Фреоны, копался в развалинах погибших городов. Немало ценного нашел там, но помимо злата и серебра однажды наткнулся на древнюю библиотеку. Многие книги погибли, но и уцелело немало. В числе уцелевших книг оказалась летопись города, точнее, последние ее страницы. Там описывались последние годы спокойной жизни, потом писали про войну, а потом уже ничего не писали… И узнал он из этой книги, что раньше все в мире было не так, как сейчас. На Фреоне не было порогов, не было раскаленного Гриндира, не было Хайтаны, и мест вроде этого болота тоже не было. Все это появилось за один день и за одну ночь. Днем было темно, как ночью, из-за черных туч, из которых вместо дождя сыпались пепел и сажа, ночью было светло оттого, что небеса пылали огнем и раскалывались молниями. Землю трясло так, что рушились каменные дома и крепкие стены крепостей, повсюду возникали бездонные пропасти, куда проваливались целые города, реки выходили из берегов или меняли русла, пылали деревни и поля, из трещин в земле выходили облака удушливого дыма, от него погибали люди и скотина… Но это еще не самое страшное.
Сделав драматическую паузу, кшарг, выставив указательный палец, продолжил:
– И явились в наш мир поганые чудовища. Было их неисчислимое множество, но были они слабы и растерянны, а многие и вовсе издыхали, не способные жить нигде, кроме ада. Не будь этого, оборвался бы род человеческий и стала бы наша земля адом. Но люди, хоть и было им страшно, взялись за оружие. День и ночь продолжалась битва, а утром перестала дрожать земля, сквозь тучи стало проглядывать солнце. И перестали появляться чудовища. Люди похоронили павших, сожгли смердящие туши чудовищ, начали отстраивать заново города и деревни. Но тут из дикой степи пришли хайты, и история древней страны окончилась.
– А при чем здесь это болото? – непонимающе уточнил Ури.
Кшарг поднялся, зачерпнул из котла чая, пожал плечами:
– Я не мудрец, но болото это, наверное, как и Гриндир, появилось в тот день и в ту ночь. А значит, здесь тоже могли появиться чудовища. Если здесь раньше были те же дикие леса, то никто этих чудовищ не тронул. Что, если они пережили века и до сих пор обитают где-то здесь?
Бум выругался и добавил:
– Тупой осел – нашел что на ночь рассказывать! И так после пропажи Гурка на душе муторно! Рассказал бы лучше, где этот прощелыга-мудрец золото находил и не осталось ли там чего-нибудь и для нас? Вот такое мы бы перед сном с очень большим интересом послушали. Или в роду твоей жены только про чудовищ сказание хранили? Если так, то глуп ее род, очень глуп!
– Нет, – возразил кшарг, – про золото, и не только про золото, тоже память берегли. Но это заслуживает отдельного, долгого рассказа, а между тем котел уже пуст.
– А мы его сейчас быстренько закипятим, – подскочил радостный Ури.
* * *
Проснувшись, Макс понял, что если срочно не опорожнит мочевой пузырь, то через минуту будет поздно. Проклятый чай – ну нельзя же было столько пить на ночь! Денек выдался тот еще – вставать не хотелось совершенно, но и мочиться в штаны тоже не дело.
Мысленно проклиная и чай, и кшарга-сказочника, Макс поднялся, ежась от промозглой ночной сырости, пошел к берегу болота. Огибая островок камыша, потерял равновесие, чуть не упал, хохотнул, вслух пробурчал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
