— Ты мне уже об этом говорил.
О? Далли не стала краснеть, поскольку решила, что сейчас неподходящий для этого момент. Риф строго посмотрел на нее.
— Мисс Ридо, я не имею обыкновения втягивать людей в такие ситуации.
— Особенно — маленьких американских девочек, выглядящих так, словно у них нет мозгов в голове, верно?
— О, а теперь, — Риф надел шляпу и встал, — нужно бежать по делам, связанным с 'Пертой, возможно, поговорим об этом потом. Ариведерчип, детишки.
— Что он сказал?
— Энергичный итальянский, полагаю.
Кит и Далли пошли гулять, время от времени Далли заглядывала в табачную лавку, чтобы прикурить очередную сигарету от магазинной лампы. По сути, выросла не скорость их ходьбы, а определенная сплоченность между ними, во многом спровоцированная самим городом. Она нашла для них укромный столик в саду на задворках крохотной остерии между Риальто и Каннареджио. Они ели поленту с кальмарами в чернилах кальмаров и непревзойденный зуппа ди пеше. Прежде она бы подумала: «Наше первое свидание», а сейчас ее интересовал лишь один вопрос: во что, черт возьми, вляпался этот мальчик?
— Вот, — Кит отодвинул стакан граппы.
Она ждала с широко открытыми глазами.
— Для этого мы сюда пришли. Проболтаешься — мы все умрем, верно?
— Буду как глухонемая, — заверила его она.
— Расскажу тебе, в чем дело. Готова?
— Кит...
— Окей, тебе известно, кто такой Скарсдейл Вайб.
— Конечно. Карнеги, Морган, все эти князья капитала.
— Вайб — один из тех, кто..., — он запнулся и сам себе кивнул, — кто нанял тех парней убить моего папу.
Она накрыла ладонью его руку и оставила ее так.
— Кит, я предполагала нечто подобное еще на корабле, но спасибо, что доверился мне. Теперь, думаю, вы с братом собираетесь отомстить Вайбу, вот в чем дело.
— Значит, когда ты предложила нам помощь, у тебя уже была идея.
Она опустила глаза.
— Ладно, ты можешь отказаться, - тихо сказал он. — Ничего сложного.
Они посидели так некоторое время. Она не решалась убрать руку. Это были времена модерна, и рукой в перчатке не прикасались намеренно, если это ничего не значило.
А что касается того, что это могло бы значить, конечно...
Кит, со своей стороны, наконец-то заметил ее глаза, даже с учетом этого венецианского света казавшиеся необычайно серебристо-зелеными. Зеленые глаза у рыжей девушки — в этом нет ничего особенного, но вокруг радужки что-то блестело, как неотшлифованное серебро, с которым соотносились все остальные оттенки цвета, как такое возможно? Фотографии их самих. И почему он уделяет столько внимания ее глазам?
— Боюсь, это только цветочки. Что-то случилось в Штатах, потому что сейчас люди Вайба преследуют меня. Вот почему я больше не в Германии.
— Уверена, ты не просто...
— Сумасшедший? Против этого я не возражал бы.
— А вы оба действительно..., — она не могла заставить себя это произнести, потому что не знала, насколько серьезен каждый из них.
— Планируем совершить поступок, — подсказал Кит.
— И сбежать из города, пока вас не поймают карабинеры. Куда вы направитесь, если женщине позволено об этом спросить?
— Спроси у Рифа. Лично я сейчас планирую отправиться во Внутреннюю Азию.
— О, конечно, из Внешней Азии туда рукой подать. В наших краях ты точно надолго не задержишься, твоя жизнь всегда была другой, а теперь ты превратишься в беглого преступника и бог весть в кого еще.
Она представляла, насколько жалкой выглядит, и убрала руку. Кит прикоснулся к ней снова.
— Послушай, не думай, что это...
Она хлопнула его по руке и мрачно улыбнулась.
— Не беспокойся об этом. Ты и кто угодно, дело твое.
— Я и... Что это значит?
Безучастный взгляд, который он не смог понять. Луч света упал на их столик, ее волосы вдруг засияли пламенем. Их охватил тот паралич, в котором все слова оказываются неправдой.
— Послушай, — рассердился Кит, — тебе нужно мое честное слово? Даю тебе честное слово. Честное слово. Еще раз, на том же самом месте, тебя это устроит? Позволь написать имя и дату, конечно, точная дата — совсем другое дело...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Брось, — нельзя сказать, что она злилась, но и радостной улыбки на ее лице не было. — Может быть, однажды ты что-то мне пообещаешь. И тогда держитесь, мистер.
Можно подумать, у них было время творчески потеряться в этом лабиринте улочек calli, или отплыть под оранжевым парусом на один из этих островков Лагуны, или блуждать от одной церкви к другой, восторгаясь великой живописью, остановиться лишь на закате на Железном Мосту, чтобы целоваться, пока под ними будут проплывать лодки с фонариками, а аккордеоны будут хором славить их новообретенную любовь. Ничего из этой венецианской чепухи не планировалось, не в этой проклятой жизни.
Чего она хотела? Не Мерль ли это снова? Эта алхимия, магические кристаллы, навязчивый штурм Тайн Времени, раньше она действительно верила, что ей необходимо сбежать от этого прежде, чем это сведет ее с ума так же, как папу, а теперь — только поглядите, она вернулась к этому, вот еще один безумец, который на этот раз бросит ее, чтобы отправиться на поиски незримого града за гранью мира. Cazzo, cazzo, черт ...
— Забудь о нем, — посоветовала Принчипесса. — Следующей ночью в палаццо Ангулозор будет великолепный бал. Пожалуйста, приходи. У меня тут висит сотня платьев, которым нет применения, а у нас с тобой один размер.
— Мне слишком грустно, — возразила Далли.
— Потому что он уезжает, — хмыкнула Принчипесса, слышавшая историю в общих чертах, без подробностей, но, видит Бог, это никогда не мешало ей давать советы.
— Может быть, он уедет на год, может быть, на более длительный срок, может быть, навсегда, vero, да? Как молодой солдат, отправляющийся на службу. И ты думаешь, что будешь его ждать.
— Разве. Кто вы, черт возьми, такая, — вспылила Далли, — чтобы высмеивать мои чувства? Вы, вечно ноющая и охающая о том, что «человек не может жить без любви»?
Какой бы ни была подоплека подобной дерзости.
Изумленная Принчипесса пожала плечами:
— Так вот оно что.
— Возможно, не соответствует вашим стандартам, Княгиня.
— А молодой человек? Какие чувства испытывает он?
— Не знаю и не собираюсь спрашивать.
— Эй! Appunto, ну конечно! Ты тут сочинила целую мелодраму.
— Увидим.
— А когда? Пока ты ждешь, я знаю дюжину молодых мужчин, очень богатых, которые с удовольствием с тобой познакомились бы.
— Я не знаю.
— Ну же. Сделай мне одолжение. Посмотрим несколько нарядов. Я думаю об одной старой тряпке, straccio, зеленый метеор, идеально подходит к твоим глазам, отделка из венецианского гипюра, это может помочь добиться желаемого.
Они собрались на крыше пансиона в Каннареджио. Руперта уехала на дневном поезде в Мариенбад, безутешно рассматривая каждого попутчика в зоне досягаемости. Ее эгоизм был столь чудовищен, что она видела не дальше следующего романтического приключения, она была идеальной попутчицей для Хантера, решившего проехаться аж до Зальцбурга. Любовь разлита в воздухе? Послушайте, разве Далли спровоцировала разрыв?
— Так что, я участвую в этом вашем готтентоте?
Риф пожал плечами:
— Сорок мулов, думаю.
— Что это.
— По-французски это значит «за неимением лучшего». Нужен кто-то, кто будет удерживать нас от слишком большого количества ложных движений.
— Спасибо. Это всё? Чичероне, ничего более, как сказать, физического? Я потрошу карманы и вырываю серьги из ушей дам-туристок. Мечу ножи с точностью до двадцати метров. Стреляла из оружия названий и калибров, о которых вы никогда не слышали.
— На самом деле мы собирались взять эту часть на себя.
— Вы просто не видели, как я метко стреляю, чудесно. А тогда кто, интересно, нянька? Стряпуха? Погодите! Что у нас здесь, о, один из этих кордитовых слонобоев, если не ошибаюсь.
