— Не ошибаешься. Ригби Нитроэкспресс, 450 калибр, стреляет никелированными разрывными пулями.
— Расширяются при ударе, — кивнула девушка, — и, конечно, это явно не ваша обычная охотничья пуля. Может быть, Вайбу следует переименоваться в Джамбо. Не возражаешь, если я...
— Пожалуйста.
Риф протянул ей винтовку, и она очень внимательно взвесила ее на руке, открывая и закрывая затвор, принимая боевую стойку, целясь в разные колокольни по всему городу.
Некоторое время спустя она прошептала: «Крутое оружие» и протянула его обратно.
— 'Перта придумала такой прощальный подарок, — сказал Риф.
— Она знает о том, что вы собираетесь сделать?
— Она — городская девушка, думает, что я буду охотиться на слонов или что-то в этом роде.
— Если вы попытаетесь убить человека вроде Вайба, — решила Далли, — надо извлечь урок из знаменитого покушения, совершенного пятнадцать лет назад на Генри Клея Фрика, Хомстедского Мясника, никогда не надо стрелять в голову. Целясь в голову, брат Беркман совершил большую ошибку, классическую ошибку американских анархистов, предполагающих, что во всех головах есть мозги, видите ли, а на самом деле в чертовой горошине Фрика не оказалось ничего, на что стоило бы тратить пулю. Таким людям надо целиться в брюхо. Там — весь жир, который они накопили за годы эксплуатации бедняков. Смерть может быть не мгновенной, но, конечно, копаясь в этой горе сала в поисках пули, доктор, особенно — лечащий представителей высших классов и больше привыкший к болезням печени и дамскому раздражению, из-за своей некомпетентности вызовет медленную и мучительную смерть.
— Она права, — согласился Риф после непродолжительного безмолвного оцепенения, взирая, как неистовый индийский гуру, — убийство из засады тоже не обсуждается, слишком много людей вокруг, можно попасть в любого из них по ошибке. Парню нужно подойти прямо к старику Скарсдейлу, лицом к лицу. Вот когда ты можешь пригодиться, Кит.
— Наверное, нет, — сказал Кит.
— О, он удерживает твои деньги, это слухи из раздела светской хроники, а не стрельба из засады.
— Да уж, легко сказать, мистер Вайб, вот так чудо, видел тебя здесь, в Венеции, Италия, и конечно же, Риф, ты знаешь, что произойдет.
— Эти люди хотят убрать меня с дороги, говорю тебе.
Далли проворчала, раздраженная всей это волокитой:
— А теперь послушайте, вы двое понимаете, не так ли — и другие ждут в очереди возможности выстрелить в этого старого хрыча, и сейчас не совсем ваш через.
Словно это было для него новостью, Риф сказал:
— Скажи на милость. Ты имеешь в виду, что есть на самом деле еще и другие люди, ненавидящие его столь же сильно, как мы?
— Вы в стране Анархистов, ковбой. Рано или поздно у них наверняка закончатся члены королевских фамилий, в которых можно стрелять, и они начнут оглядываться по сторонам в поисках новых сволочей — политиков, заправил бизнеса и так далее. А в этом списке Скарсдейл Вайб находится уже некоторое время.
— Ты знакома с Анархистами?
— В этом городе их полно.
— Риф думает, что он здесь один, — заметил Кит.
— Ты действительно думаешь, что они уже разрабатывают какой-то план? — спросил Риф.
— В основном только разговоры. Хочешь посмотреть?
Они сошли на остановке Сан-Маркуола, пересекли несколько мостов, зашли в несколько портиков сотопортего, в переулки столь узкие, что приходилось идти гуськом, пока наконец Далли не сказала: «Здесь». Это было кафе под названием «Лагуна Морте». Внутри сидел Андреа Танкреди со своими друзьями-художниками, как оказалось, обсуждали Скарсдейла Вайба, последнего в ряду американских миллионеров, приехавших сюда с планами насчет венецианского искусства.
— Газеты называют это «военными трофеями», — объявил Танкреди, — словно это всего лишь метафорическая борьба, в которой крупные суммы в долларах заменяют данные о количестве убитых и раненых ...но вдали от чужих глаз и ушей те же люди проводят кампанию по уничтожению искусства как такового.
Кит поверхностно владел итальянским, но даже он понял, что это страсть, а не обычное очковтирательство в кофейне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что плохого в том, что американцы тратят деньги на искусство? — возразил молодой человек с бородой пирата по фамилии Маскаренья, — macchè, нет, Танкреди. Этот город построили благодаря покупкам и продажам. На каждую из этих Великих Итальянских Картин рано или поздно повесят ценник. Восхитительный мистер Вайб ничего не крадет, он платит цену, которую согласовали обе стороны.
— Это не ценник, — закричал Танкреди, — это то, что следует за ним — инвестиции, перепродажа, убийство чего-то, рожденного живым в горячечном бреду встречи краски с холстом, превращение ее в мертвый объект на продажу, снова и снова, всё, что выдержит рынок. Рынок, силы которого всегда направлены против творения, в сторону смерти.
— Cazzo, черт, пусть забирают всё, что смогут увезти, — пожал плечами его друг Пульезе. — Очистят место на этих крошащихся старых стенах для нас.
— В любом случае, грехи американцев намного серьезнее, чем кража предметов искусства, — сказал Маскаренья. — Мы не должны забывать про огромный не отображенный на карте город беззащитных душ, которые он отправил на край бездны. Слишком много даже для Божьего прощения.
— Что нужно мистеру Вайбу, — сказал Танкреди, — так это неприятность, которую он не сможет уладить с помощью молитв.
— La macchina infernale, адская машина, — рискнула Далли.
— Appunto, точно! — Танкреди, как известно, с неохотой прикасавшийся к людям, одобрительно пожал ее руку. Кит, заметив это, уставился на нее. Она как можно шире открыла глаза и начала вертеть невидимый зонтик.
Парень застенчиво пожал руку Киту и Рифу. Именно сегодня он не был похож на человека, вынужденного совершить какой-нибудь отчаянный поступок.
— Этот Вайб, да?
Это было столь же хорошее вступление, как любое другое. Братья обменялись взглядами, но как-то не обратили на это внимания.
Позже они будут вспоминать его глаза.
— Как ты думаешь, насколько серьезен этот парень? — поинтересовался Риф.
— В последнее время, — сказала Далли, — он много говорит о Бреши, Лукени и некоторых других знаменитых анархистских головорезах, во всяком случае — достаточно много для того, чтобы народ начал нервничать.
— Предполагалось, что всё будет легко, — сказал Риф. — Просто застрелить мерзавца, и вопрос закрыт. А теперь вдруг мы ищем, кому бы передоверить эту работу?
— Как знать, — осторожно сказал Кит, — возможно, мы выполнили бы эту задачу быстрее, просто отойдя и позволив силам Истории проехаться по нему?
— Тот разговор в Гарварде?
— В Йеле, — хором сказали Кит и Далли.
Риф минуту моргал, глядя на них.
— Кто знает? Ладно, начнем с того, что...
Принчипесса наконец уговорила Далли пойти на бал той ночью, а кроме того нечаянно обронила интересную новость: одним из гостей будет Скарсдейл Вайб. Спрятавшись в комнате от вызывающего необычайное безумие ветра бора, Кит, Риф и Далли играли в покер и обсуждали это новое обстоятельство, попивая граппу, Риф наполнял воздух зловонным дымом своих дешевых итальянских сигар. Все чего-то ждали — хорошей карты, яркой мысли, карабинеров на пороге, под гнетом странного неприятного предчувствия катящихся по дороге дурных вестей.
— Когда-нибудь видел такие?
— Ого, откуда они?
— Турин, Италия.
— Нет, в смысле...
— Просто ловкость рук, Венеция - яркий город, но здесь слишком много глухих углов. Это называется «Лампо», круто, правда? Магазинная винтовка, зажигает 8-милиметровый «Голуаз», это колечко здесь — спусковой крючок, средний палец засовываешь вот сюда, — она показала, — дуло торчит из твоего кулака, стреляет, и цилиндрический затвор возвращается на место, давит на твою руку и досылает патрон в патронник, бах.
— Черт, ты можешь пойти к нему прямо с этим.
