Благодаря греко-римской письменной традиции в I тысячелетии до н. э. европейский племенной мир у северных границ античной цивилизации впервые получил свое имя — Barbaria, Barbaricum. Этот собирательный образ рожден коммуникативным опытом, имел альтернативный характер, маркируя чужие, неведомые края, «заграницу», фиксируя пропасть между варварством и цивилизацией. Противопоставляя себя внешнему окружению, греки и римляне стремились освоить его материально, путем колонизаций, торговой экспансии и завоеваний. Вступая в контакт с варварами, они отличали «инакость», «непохожесть» представителей других народов. В середине I тысячелетия до н. э. население античного мира уже отличало себя от соседей по принципу «мы — они», «свой — чужой». Однако это противопоставление было обусловлено не столько этническими, сколько потестарно-политическими мотивами. «Мы» — это жители полиса и те, кто имел римское гражданство. «Они» — это все племена и народы, находящиеся вне полисных структур или римского гражданства. Барбарикум стал альтернативой единству античной цивилизации, которое скреплялось языком, образованием, ментальностью, групповой организацией, образом жизни и религиозными представлениями ее членов. Но противостояние варварского мира грекоримскому всегда являлось оборотной стороной единства как греков, так и римлян, отражением их полисного восприятия мира. Само появление антитезы «эллины-варвары» свидетельствует о новом, свойственном античному миру способе осмыслить и зафиксировать окружающую реальность. Итак, когда в период «осевого времени» состоялся переворот в осознании мира, греческая ойкумена противопоставила себя варварам (середина I тысячелетия до н. э.) и это обособление имело далеко идущие последствия. На этой оси времени произошло становление истории Барбарикума как субъекта, как части всемирной истории.
Этническая карта варварского мира Европы I–II вв. н. э.
Понятие «варвар» впервые появляется в конце VI в. до н. э. у историка Гекатея Милетского. Оно возникло с появлением этнического самосознания греков, формирование которого, как полагают современные исследователи, началось уже в период архаики, на волне Великой греческой колонизации (VIII–VI вв. до н. э.), затем стремительно развивалось в ходе Греко-персидских войн (V в. до н. э.), и завершилось в ІІІ-ІІ вв. до н. э. Понятие «варвар» появилось у греков как оценочное, главное отрицательное назначение которого оттенить собственные положительные качества и достоинства. С этого времени античная ментальность фактически разделила человечество на два взаимосвязанных и принципиально разных мира — «цивилизованный» и «варварский», порождая феномены взаимного отчуждения и взаимной идеализации. Соотнесение себя с «варваром» помогало и грекам, и римлянам определить собственное своеобразие. При выделении странностей поведения варвара как «чужого» рождалась особая симпатия к «своему» миру и отказ от «чужого» как чуждого. Варвар как «другой» изгонялся из области позитивных ценностей и чаще всего выступал символом опасности. Он был беспокойным и неудобным оппонентом греко-римской системы ценностей и интересов, поэтому ракурс восприятия его постоянно менялся. Когда завершился процесс формирования культурно-языковой общности римлян (рубеж н. э.), Барбарикум считался уже частью ойкумены, неким ведомым римлянам земным пространством народов, не знающих организованной налаженной жизни полисного типа, народов всегда странствующих и странных, живущих вне гражданской общности, которая предполагает взаимную помощь и доброжелательность, пребывающих в хаосе местнических интересов, где отсутствует справедливость и закон. И это полиэтничное племенное многообразие периферийных народов воспринималось как чужеродное, объединяясь понятием «варварство» в смысле уклада и принципов жизни.
Три круга ассоциаций делали восприятие образа варвара почти автоматическим. Первый — лингвистический: варвар — это тот, кто говорил по-варварски, на ином языке, непонятном для говорящих на греческом и на латыни. В IV в. до н. э. древнегреческие историки различали всего четыре варварские (т. е. не говорившие по-гречески) народа: кельтов, скифов, персов и ливийцев. Второй круг — этический: варвару присущи низкие моральные качества (вероломство, невежество, бесчестие, жестокость, коварство и др.). И те, кто не обладал «пайдейей» (воспитанием) считались варварами. Наконец, третий круг — этнический: варвар — это иностранец, чужеземец, чужак, олицетворявший жителей ближней и дальней периферии античной цивилизации.
Поскольку во второй половине I тысячелетия до н. э. племена и народы Барбарикума еще не создали своей системы письма, образ варварского мира исследователи восстанавливают через проявления его материальной культуры, которая представлена комплексом различных археологических памятников. Опираясь на этот материал, а также на письменную греко-римскую традицию и новейшие лингвистические разработки, исследователи условно выделяют в Барбарикуме несколько варварских миров, консолидировавших разные регионы европейского этнического пространства. С началом индивидуализации земледельческих и кочевых народов в «первом» железном веке, в эпоху так называемой Гельштатской культуры (VIII–V вв. до н. э.), нарастало разнообразие и пестрота мира. Во «втором железном» веке, в эпоху так называемой Латенской культуры (V в. до н. э. — рубеж н. э.) оно оформилось в «ковер» варварских миров — кельтской, иллирийской, фракийской и скифской культурно-исторических общностей. Закладывались основы для германского, балтского и славянского миров. В единый Барбарикум эти миры объединяло не только их прошлое, но и общие перспективы и тенденции движения к будущему. Так, в прошлом они имели общих предков — индоевропейцев, в будущем — ни один из них не пришел к цивилизации, хотя «железная революция» почти всем открывала этот путь. В конечном итоге каждый из этих варварских миров был либо поглощен античной цивилизацией, либо оказался жертвой завоеваний.
Кельтская Европа
В середине I тысячелетия до н. э. среди племен Барбарикума по своей внешней активности выделяются воинственные индоевропейские племена кельтов, первоначально обитавшие, как сообщают древние авторы, «по ту сторону Альп», в верховьях Рейна и Дуная. Отсюда началось их расселение по всему континенту и в течение нескольких столетий эта экспансия составляла один из наиболее существенных политических факторов в жизни государств Средиземноморья. Кельты ведут опустошительные войны с этрусками и римлянами, совершают набеги в Грецию, вторгаются в Малую Азию. В ходе миграций они устанавливают господство на огромной территории, от Британских о-вов до Карпат и Западного Причерноморья, включая почти весь Пиренейский п-ов и Галлию. В пору своего предельного расширения кельтский мир охватил три четверти Европы.
Среди исследователей нет однозначного и окончательного ответа на вопрос о месте кельтов в истории. В развитии кельтских археологических памятников обычно выделяют Гальштатский (от могильника у г. Гальштат в 50 км к востоку от Зальцбурга в Австрии) и Латенский (от поселения Ла Тен на северном берегу о. Невшатель в Швейцарии) периоды. Тщательно изучив Гальштатскую культуру, которая подразделяется на две большие области (западную и восточную), особенности ее проявления в западной части Альп, археологи достаточно определенно отнесли ее к кельтам. Большинство исследователей склонны считать Гальштат завершающей ступенью этногенеза кельтов, их «колыбелью». Около 750 г. до н. э. живительная среда Гальштата завершила формирование кельтов и их языка.
Гальштатцы были потомками древнего населения Центральной Европы, которое относилось к культуре полей погребальных урн. Они контролировали торговые пути вдоль Роны, Сены, Рейна и Дуная, являлись торговыми посредниками между Центральной Европой и Средиземноморьем. Характерный элемент материальной культуры гальштатских кельтов — погребения с культовой четырехколесной повозкой. Они представляли собой пышные курганные захоронения, мужские или женские, с большим количеством керамики и украшений. Оружия в таких погребениях было сравнительно мало. Но его наличие, а также искуснейшие изделия из золота (торквесы, ожерелья, браслеты, кольца, броши и др.), а также привезенная из греческих и этрусских городов высокохудожественная бронзовая посуда свидетельствуют о существовании у кельтов знати. Эти так называемые «княжеские захоронения» были распространены в верховьях Сены, Рейна и Дуная (например, Хойнебург, Викс, Хандерзинг). Могильники вождей в разных местах свидетельствуют о любви кельтов к роскоши, о неожиданно дальних торговых контактах Гальштатской культуры, в том числе с Массалией, Этрурией, регионами севера, откуда поставляли янтарь, с Испанией и Китаем. В немалой степени подъему кельтской знати Гальштатского периода способствовало наличие в Гальштате древних и очень значительных соляных копей.
