«Вернулся! — Адепт Ящера в волнении потер руки. — Вернулся с добычей!»
Он был уверен в послушании огромного зверя — слишком мощные чары сковали это существо, и только он, Змееныш, знал ключ к этим чарам. Лелея надежду освободиться, дракон будет повиноваться ему, пока в нем живет нужда. А потом… Потом он найдет способ избавиться от твари.
— Что ж, — сам себе сказал Змееныш, — не настала ли пора познакомиться с родственником поближе?
Сказать, что Каспар испугался полета, было бы преувеличением, хотя он практически никогда не летал. В Эвларе, где жила большая часть магри, им запрещалось вспоминать обычаи предков, да и много ли запомнят испуганные, чудом уцелевшие дети, кроме того, как на их глазах казнили отцов и матерей? Нет, кое-что было в крови магри — они рождались с этими знаниями, как утка рождается с умением плавать, младенец — с умением сосать, а олененок — с умением бегать. Кое-что было потом почерпнуто ими из книг, в которых описывали обычаи народа Всадников-на-Драконах, кое до чего взрослые магри дошли сами, проводя исследования, пока очередным законом всем магри запретили изучать магию. Многое забылось, но многое и сохранилось. И Каспар, никогда в жизни не поднимавшийся в небо, — крылья женщины-магри гораздо чаще раскрывали в переносном, а не в прямом смысле, — сразу почувствовал себя на высоте как дома. Он даже начал находить своеобразное удовольствие в том, что висел в когтях огромной драконицы. Самка несла его быстро, легко и аккуратно. Она даже не порвала когтями одежду, ухватив мужчину под мышками.
Лишь однажды Каспар почувствовал страх — когда внезапно они провалились в черный зев портала. Не будучи магом в обычном понимании этого слова, хотя его лекарские способности предполагали наличие колдовских сил, он ничего не понял и ощутил леденящий ужас, когда мир вокруг исчез и осталось только ничто. Здесь не было верха и низа, правой и левой сторон, времени и пространства. Здесь исчезло ощущение собственного тела. Осталось лишь голое «я» наедине с пустотой.
«Наверное, именно это ощущает душа, шагая за черту в миг смерти, — мелькнуло в голове. — Миг — и больше ничего нет!.. И…»
Ощущение собственного тела и окружающего мира вернулось так внезапно, что Каспар зажмурился и не успел рассмотреть ни поросшие вереском неуютные холмы, ни берег моря. Примерно пару минут спустя дракониха резко заложила вираж, и это заставило Каспара открыть глаза. Громада башни встала перед ним, словно из ниоткуда. Часть стены на высоте примерно в четыре человеческих роста была разрушена. Там зиял провал. Дракониха несколько раз взмахнула крыльями и ловким движением забросила свою ношу внутрь.
Шлепнувшись на каменный пол, Каспар кубарем перекатился, спасая бока от ударов, и вскочил на ноги как раз в тот момент, когда его похитительница приземлилась на самый край пролома, покачиваясь там, как огромная птица на насесте. Ее туловище и крылья почти полностью скрыли пролом.
Отступив на несколько шагов, Каспар огляделся. Он оказался в просторном зале, который, судя по окошкам, занимал практически весь этаж. Возможно, раньше тут находилось несколько комнат, но кто-то уничтожил перегородки. Неровности на потолке и груды камней подтверждали эту гипотезу. Но кто мог это сделать? Ведь не драконица же!
За спиной послышался трубный глас его похитительницы, и магри быстро обернулся. Неловко опираясь на пол запястьями, драконица подковыляла к нему, вытягивая шею.
На земле воздушный дракон — зрелище довольно жалкое. Эти существа обитают в горах, где можно цепляться за скалы, используя их именно как насесты. В полете драконы едят, пьют, спариваются, выясняют отношения, обмениваются информацией, развлекаются и просто проводят время. Серебряные драконы, в которых превращались женщины-магри, тоже принадлежали к драконам воздушной стихии. Разве что их окраска, размеры и пропорции некоторых частей тела отличали их от тех же инеистых драконов, например.
Каспар протянул руку и позволил похитительнице обнюхать и лизнуть пальцы.
— Ты здесь живешь? — догадался он. — Не беспокойся, я не причиню тебе зла… Ты ведь уже догадалась, что мы принадлежим к одному народу?
Драконица вскинула голову и тихонько затрубила.
— Понимаю, тебе было одиноко и страшно, — кивнул магри. — Особенно если учесть, в каком ты виде! Что же случилось с твоим супругом, что ты осталась одна, да еще в облике дракона?
Драконица замотала головой, несколько раз дернула хвостом и взревела.
— Он погиб сразу после вашей свадьбы? — перевел Каспар ее рев и рычание. — И ты поэтому не смогла превратиться в человека? Как это случилось?.. Впрочем, кажется, знаю как, — вздохнул он. — Прости! Это я во всем виноват! Принц Гертикс Эвларский разгневался на магри из-за меня и моей дочери… Прости.
Драконица яростно затрясла головой, закатывая глаза и издавая звуки, которые можно было истолковать как угодно: рычание, стон, ворчание, утробные вздохи.
— Я тоже долгое время был одинок, — вспомнил Каспар. — Но потом…
Он покачал головой. Так уж вышло, что несчастье — похищение дочери и необходимость заплатить за ее освобождение своей свободой — обернулось для него настоящим подарком судьбы. Он совершенно не тяготился нынешним положением, не жалел о той жизни, которую вел в Эвларе и к которой не было возврата. Зная, что дочь живет в Ирматуле, замужем, он мог радоваться жизни в окружении друзей. И даже сейчас, находясь неизвестно где, он не ощущал страха и одиночества.
Драконица внезапно встрепенулась, напрягаясь всем телом. От нее пошла волна силы и угрозы, смешанная со страхом. Магри почувствовал приближение еще одного живого существа. Человека. И успел развернуться навстречу прежде, чем стройная фигура, закутанная в темную хламиду немаркого цвета — скорее повседневная рабочая одежда, чем парадная мантия, — появилась в дверном проеме. Драконица негромко затрубила, переступая с лапы на лапу, и Каспар неосознанно попятился под защиту огромного зверя.
— Ну, здравствуй, король Кейтор! — спокойно произнес человек.
— Мы не можем этого так оставить! — горячился Тан. — Каспара надо спасать!
— Да-да, он улетел с моим драконом! — вторил ему король.
При этом оба смотрели на Брехта.
— А я-то тут при чем? — пожимал тот плечами. — Ваш дракон, вы и спасайте!
— Да ты что? Что? — Одноглазый эльф подскочил к орку, привстав на цыпочки и выпятив грудь, чтобы казаться хоть немного больше. — Тебе, значит, все равно? Раз Каспар — презренный магри, туда ему и дорога?
— Вы, светловолосые, тоже считаете нас презренной расой, — буркнул Брехт.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
