ты кланяешься как болван!
— Я слушаю, ваше величество.
— Пошел вон!
Слуга пятился, покидая дворец. Констанция, слыша, как король распекает своих слуг, злорадно улыбалась.
— Ты скоро сойдешь с ума — и дорого тебе обойдется власть надо мной. Я превращу тебя в простую марионетку.
Но говоря и думая это, Констанция чувствовала жалость к королю, ведь она прекрасно понимала, что этот большой и сильный человек болен, и его болезнь называется любовью. Конечно, ей как всякой женщине льстило, что ее так горячо любит король, но она не могла исправить саму себя, не могла исправить свой характер и полюбить в ответ на любовь. Ее сердце оставалось холодным, хотя тело любило короля, любило
Его страстные ласки, его неистовство. А вот душа и разум не могли с этим смириться.
Однажды, во время чаепития, когда король Витторио и Констанция сидели на веранде загородного дворца в Риволи, король отставил чашку и ласково взглянув на Констанцию, спросил:
— Дорогая, ты себя хорошо чувствуешь? Констанция в ответ только пожала плечами, не проронив ни слова.
— Так ты не ответила, — более настойчиво сказал король Витторио и дал знак слуге, чтобы тот удалился.
Когда слуга скрылся, король Витторио взял Констанцию за руку.
— Неужели ты всегда будешь так холодна ко мне? Констанция вновь пожала плечами.
— Не знаю, не знаю, может быть, пройдет время и что-нибудь изменится.
— Но почему ты такая?
— А почему ты такой? — вопросом на вопрос ответила Констанция.
— Я — потому что люблю тебя, люблю, я уже потерял голову, обезумел от любви, неужели тебе это не ясно?
— Возможно, и ясно, но все равно это ничего не меняет, — Констанция золотой ложечкой помешивала уже давным-давно остывший кипяток.
— Может быть, что-нибудь еще? — перевел на другую тему разговор король и, подняв блюдо с разнообразными пирожными, предложил Констанции.
Та посмотрела на угощение, потом в глаза Витторио и взяла пирожное.
— Если ты еще чего-нибудь хочешь, то только попроси, — сказал король Пьемонта Витторио, глядя в глаза Констанции. Та покачала головой.
— А мне нужен сын, — вдруг сказал король. Рука Констанции с поднесенным ко рту пирожным застыла в воздухе.
— Сын?! — как бы не поверив, переспросила женщина.
— Да, да, сын, — быстро заговорил король.
— Но ведь он будет незаконнорожденным, — скептично усмехнулась женщина.
— А мне плевать, я могу сделать его принцем, — король поставил блюдо с пирожным и опустив локти на стол, оперся на кулаки, продолжая неотрывно смотреть в глаза Констанции.
— А если родится дочь? Король улыбнулся.
— Я думаю, будет сын. Констанция усмехнулась.
— Это сможет решить много проблем, — король смотрел на Констанцию, которая невозмутимо принялась есть пирожное.
— Я думаю, больше проблем возникнет, чем исчезнет, — улыбнулась Констанция, смахивая крошки с ярких губ.
— Нет-нет, ты не права.
— Я всегда права, и ты это знаешь, — ответила женщина, — к тому же, ты не подумал о том, что может быть, я не хочу детей.
— Как?! — вскинув голову, воскликнул король Витторио.
— Не хочу — и все.
— Ты не хочешь детей от меня? Констанция пожала плечами.
— Может быть, я просто не хочу детей.
— Но я тебе уже говорил тысячу раз и повторю в тысячу первый, Констанция — я тебя люблю.
— Я действительно слышала это тысячу раз, но к сожалению, пока не могу ответить тем же. А дети, рожденные не в любви, как правило, несчастны.
— Откуда тебе об этом знать? Вот твой сын был рожден в любви, ведь ты любила Армана?
— Почему любила, — как-то холодно заметила Констанция.
— Ты хочешь сказать, что любишь его? — король грохнул по столу кулаком так сильно, что несколько чашек упали на мраморные плиты пола и рассыпались на сотни осколков.
— Я этого не сказала, ты сам об этом подумал.
— Но почему ты не любишь меня, а любишь графа де Бодуэна? И кстати, Констанция, твой сын был рожден в любви, но он ведь несчастен, ты им совсем не занимаешься.
— Мы уже об этом говорили, я сама так решила. Пусть он пока живет без меня, а потом посмотрим.
— Но я хочу, чтобы ты родила сына мне.
— А я не хочу, — Констанция улыбнулась, бросая на стол недоеденное пирожное, — не хочу — и все.
Она поднялась из-за стола и, подойдя к балюстраде, стала смотреть на золотистые цветы, на далекие голубоватые холмы и серые скалы.
Король Витторио нервно прохаживался по террасе, время от времени зло поглядывая на Констанцию. Затем он подошел к ней, положил свои сильные руки ей на плечи и зашептал:
— Мне кажется, ребенок сможет нас примирить, сможет сделать счастливыми.
— Но тогда я буду любить ребенка, — глядя вдаль, произнесла Констанция.
— Но ведь это будет мой ребенок, а значит, ты будешь любить и меня.
— Ничего это не значит, ваше величество.
— Черт! — бросил король, покидая террасу. А Констанция еще долго стояла, глядя на голубеющие холмы, на серые скалы и на синее небо, по которому ветер гнал легкие облака.
» Боже, как бы я хотела покинуть Пьемонт и улететь вместе с этими легкими облаками куда — нибудь далеко, к океану, в Мато, в свой дворец, туда, где я буду предоставлена самой себе, где никто не будет надо мной властвовать, отдавать приказы, требовать любви, туда, где моя душа сможет успокоиться и обрести тишину, где никто обо мне не будет рассказывать гадости и где я смогу жить так, как мне хочется. Ведь все в Пьемонте меня ненавидят, презирают и единственное, что их останавливает, чтобы не растерзать и не убитьменя, так это то, что король меня страстно любит. Но лучше бы он любил кого-нибудь другого, а лучше всего, чтобы он любил королеву. Но ведь и королева хотела, чтобы я отдалась королю, все этого хотели. А сейчас пожинают плоды, не знают, как остановить страсть короля, как все изменить. А возможно ли что-нибудь изменить? — сама себе задала вопрос Констанция. — Если бы я умерла, то все решилось бы само собой. Но я хочу жить, я хочу дышать, наслаждаться свободой, я страстно желаю жить на воле. Но жить так, как мне хочется, а не как меня обязывают какие-то странные, придуманные людьми правила «.
Констанция задавала и задавала себе вопросы, не находя на них ответа. Наконец, она устала от этого занятия и, прикрыв глаза, подставила лицо теплым лучам заходящего солнца.
» Боже, как хорошо можно было бы жить, любить Армана, играть с Мишелем и ни о чем не думать. Но в том, что я оказалась в подобном положении, виноваты все, все, кроме меня самой «. Она обернулась. Король
