и приехал. Ахх-Ишке, к вашим услугам («х» в первой части имени было долгое и гортанное). Жаль, но у нас нет никого, кто смог бы прилично переводить с вашего собственного языка. Но насколько мы поняли — из того, что рассказали нам о вас наши здешние друзья, недавно вы побывали в какой-то другой стране, которая показалась нам похожей на добрую старую Британию, и, покопавшись в вашей памяти, они смогли отследить, как вы разговариваете с тамошними жителями и неплохо друг друга понимаете. Мы угадали?
Не хватало еще, чтобы и йети бойко залопотали по-английски. Тогда можно — если получится, конечно, слать в центр донесения об англо-американской шпионской сети в самом центре России. Причем кадровый состав у этой сети весьма своеобразный.
— Yes, you did, — коротко ответила Ирина.
Да, угадали.
Дальше разговор пошел по-английски, сбиваясь иногда на фантасмагорические «дебаты» на астоме, когда собравшиеся гости и хозяева не совсем точно понимали смысл той или иной сказанной Ириной фразы, или на бурную перепалку на певучем, тоже языке — если гости хотели что-то побыстрее объяснить друг другу. Йети язык гостей, очевидно, понимали плохо или совсем не понимали — и по сей причине астом был все-таки главным средством общения.
Началось все с более или менее официального представления. Двоих сопровождавших ее вместе с Омом йети Ирина уже знала. Других — оба мужчины — звали Ооаа и Ииым. Из сопутствующих именам картинок на астоме Ирина поняла, что Маа и Иуа — из семьи Ома. Ииым и Ооаа представляли еще два клана — или даже по несколько кланов каждый, поскольку Ииым был явно не здешний. В смысле не с Сеславинских островов.
Прежде чем представить Ирине своих, Ахх-Ишке представил расу в целом.
— С йети вы уже более или менее знакомы. Для обозначения рас я буду, если позволите, пользоваться не нашими словами, а теми, которые более привычны и вам, и англичанам. Итак, наши друзья йети известны вам уже и как народ, и по именам — каждый сидящий здесь в собрании — в отдельности. Теперь несколько слов о нас. Есть старое английское слово — фэйри, которым жители британских островов обозначают нас уже не одну сотню лет. Лично я не вижу в нем ничего плохого или унизительного для моего народа. Правда, с этим понятием у англичан связаны порой самые нелепые фантазии, но что поделаешь, мы сами отчасти в этом виноваты — ибо та завеса тайны, которой мы от века старались себя окружить, отнюдь не способствует ясности и полноте картины. О йети, кстати, тоже у вас рассказывают множество всяких небылиц.
Язык переводчика помимо выраженного ирландского акцента отличался еще и некоторой старомодной вычурностью. Было похоже, что, несмотря на то, что языком он владеет в совершенстве, знание это скорее носит «книжный» характер, и общаться с живыми носителями языка ему приходится не часто.
Н-да, насчет живых носителей языка — это я здорово пошутила, подумала про себя Ирина, стараясь, чтобы мысли ее текли по строго грамматическому языковому руслу, не облекаясь ни в какие образы. Она уже давно заметила, что чисто словесное, абстрактно-понятийное мышление йети, привыкших только к астому, не читается вовсе и воспринимается именно как мусор, засоряющий и без того не слишком хорошо устроенные людские головы. Оставалось надеяться, что и фэйри, подобно йети, мысли могут читать только «астоматически». Иначе — зачем бы им понадобился собственный звуковой язык?
— Меня, как вы уже знаете, — продолжал между тем переводчик, — зовут Ахх-Ишке. Вот этого сурового господина, — он указал рукой на сидящего справа от него серолицего немолодого фэйри, обладавшего, судя по габитусу, более чем изрядной физической силой и, судя по тому, как относились к нему йети и прочие фэйри, немалым авторитетом, — зовут Донн. Откуда каждый из нас прибыл, вам знать незачем. Во-первых, наши названия все равно вам ничего не скажут. А во-вторых, переводить их на язык человеческой географии совсем не в наших интересах. Ибо, как вы уже, наверное, поняли, мы никогда не были сторонниками тесного общения с вашей расой.
Тень Донна вышла вперед и выполнила в астоме церемонный поклон. Сам Донн привстал и поклонился сперва всем собравшимся, а потом непосредственно Ирине. Ни йети, ни фэйри, ни их тени никак на это не отреагировали, так что и Ирина осталась стоять как стояла.
— Его сосед, — Ахх-Ишке перевел взгляд на худого и жилистого старика рядом с Донном (хотя с чего это Ирина взяла, что привычные для человека признаки старости «работают» также и у фэйри?), — зовется у нас Балором.
Тень Балора поклонилась. Сам он, однако, даже и не попытался встать с места и ограничился легким кивком.
— Женщину моего племени зовут Ленань.
Смуглая, совсем молоденькая, как показалось Ирине, женщина-фэйри с миндалевидными ярко-серыми глазами раскланялась по всем правилам.
— Женщину племени Донна и Балора зовут Морригу.
Серолицая красавица с точеными чертами лица и темно-красными зрачками не отрываясь смотрела на Ирину. И той от ее взгляда стало как-то не по себе. Н-да, самая, пожалуй, неприятная личность во всей этой компании. И даже не потому, что она даже тень свою не удосужилась как следует нагнуть в мою сторону, что, с точки зрения местных обычаев, явный вызов, граничащий с откровенным хамством. Балор, вон, тоже не слишком напрягся. Но Балору я по крайней мере интересна. Эта же меня просто ненавидит, и все. Волну этой ненависти Ирина ощутила физически, всей кожей — как будто зимней водой из проруби плеснули, пополам с ледяными иголочками.
— Я рада встрече с каждым из собравшихся здесь йети и фэйри, и со всем уважаемым советом в целом, — ответила Ирина и некоторое время раздумывала, этично ли отправлять свою тень гладить их всех по головкам. Нет, пожалуй, не стоит. Надо быть проще. И она сотворила у собственных ног большое и спокойное озеро и пустила от него ручейки в направлении каждого из сидящих в круге. Она рисковала — подобной формы вежливости они с Омом не проходили. Но лингвистическое чутье подсказывало ей, что ничего противоречащего принятой системе правил в этом нет.
Гости снова переглянулись. Потом все тени, до единой, нагнулись, зачерпнули каждая из своего ручейка по пригоршне воды и плеснули себе на голову и на грудь.
— Вы удивляете нас, — тут же перевел возникшее следом астоматическое стаккато Ахх-Ишке. — Уважаемый Ом, конечно, сказал нам, что вы начали изучать наш язык…
— Названия для него в человеческих языках нет, и я называю его для себя астом, — подняв руку в знак желания вставить фразу
