По словам Виттрина, зима здесь весьма умеренна. Осенью бывают жестокие ураганы, сопровождаемые иногда землетрясением и наводнением. В октябре господствуют бури от NO, а в апреле от SW; с мая начинается постоянная хорошая погода, особенно при западных ветрах, восточные же приносят пасмурность. Напротив, зимой северо-восточные ветры приносят хорошую погоду.
Оставив Порт Лойда, осмотрели мы две северные группы островов Бонин-Сима (названные капитаном Бичи по именам капитанов Кетера и Парри) и потом направили курс к Камчатке. Дней пять шли мы успешно со свежими и частью крепкими восточными ветрами и весьма дурной погодой. 8 мая в широте 331/2° и долготе 2141/4° настал штиль, продолжавшийся с малыми перерывами целую неделю. 15 мая задул весьма свежий SO ветер, продолжавшийся трое суток с лишком и донесший нас за это время до широты 451/2° и долготы 2021/2°. Мы очень чувствовали перемену широты: термометр опустился до +3 °C, мы готовы были надевать шубы. С 20 мая настали опять маловетрия или совершенные штили, томившие нас больше недели и тем более неприятные, чем ближе мы находились уже к порту. 23 мая поутру достали мы дно на 180 саженях и вскоре потом, по прояснении густого тумана, увидели берег Камчатки. Свежий южный ветер пронес нас скоро вдоль него. К вечеру совершенно прояснило, и весь камчатский берег открылся нам в великолепной панораме; все сопки от Второй до Коряцкой видны были ясно. Они изображены очень верно в Атласе адмирала Крузенштерна. Поутру 29 мая осмотрели мы устье Авачинской губы, а в первом часу пополудни положили якорь в Петропавловской гавани.
Обманувшись в надежде запастись сухарями на Марианских островах, имели мы их теперь, хозяйственно, не более как на три месяца. Для пополнения этого необходимого запаса, так, чтобы можно было дойти до Манилы, решил я купить здесь ржаной муки и оставить несколько человек для выпечки из нее сухарей в наше отсутствие. Разные распоряжения, приготовление бочек и прочее, так же как и изготовление карт и журналов за зимнюю кампанию, для отправления в Россию, и другие дела продержали нас на Камчатке дольше, нежели мне хотелось. Не раньше 14 июня могли мы выйти из гавани в Авачинскую губу.
Старший мой офицер, лейтенант Завалишин, должен был оставить здесь экспедицию. Не весьма крепкое его здоровье от больших трудов, им понесенных, расстроилось до такой степени, что медики признали невозможным, без явной для него опасности, сопровождать нас в суровый климат, где нам теперь предстояло действовать, и он счел лучшим воспользоваться отправлением в Охотск транспорта, чтобы возвратиться в Россию. Это была весьма чувствительная для меня потеря, ибо я лишался в Завалишине весьма хорошего помощника. Все касавшиеся описей работы лежали почти исключительно на нем, так же как и попечение о шлюпе в частые мои пребывания на берегу для опытов и наблюдений, и все эти обязанности им исполнялись с деятельностью и искусством.
Китлиц, рассчитывавший, что лето на Камчатке и поездки внутрь полуострова, для которых обещана ему была от областного начальства всевозможная помощь, гораздо больше могут принести пользы естественной истории, нежели плавание вместе с нами в страны пустые и бесплодные, решился также остаться здесь до нашего возвращения.
Глава одиннадцатая
Плавание вдоль берегов Камчатки, земли коряков и чукчей до Берингова пролива. – Пребывание за Карагинским островом, в губе Св. Лаврентия и заливе Св. Креста. – Возвращение на Камчатку. – Замечания о чукчах.
При всем нетерпении нашем выйти в море должны мы были потерять еще один день: выходя из Авачинской губы, стали мы на мель, лежащую против Раковой губы. Покуда снимались, западный ветер сильно окреп и не позволил нам в тот же день вторично сняться с якоря; но на следующий день (15 июня) вместе с рассветом были мы уже под парусами. Выйдя в море, взяли мы курс прямо к Шипунскому Носу со свежим западным ветром. Все сопки и приметнейшие пункты берега видны были хорошо и могли быть связаны надежно. Мы продолжали держаться близ берега, пока совершенно смерклось, а тогда легли поперек Кроноцкого залива, прямо к мысу Кроноцкому. Я не имел возможности заняться подробной описью всего Камчатского берега, которая взяла бы столько времени, что мы до дальнейших и еще менее известных мест совсем бы не дошли; намерение мое было только определять геогеографическое положение главнейших пунктов, между которыми подробная опись может быть включена после по частям с гораздо меньшими затруднениями.
Растительность внутренней части Камчатки
Поутру (16 числа) видели в одно время сопки Авачинскую, Коряцкую, Жупанову и Кроноцкую, первые две в 82, последнюю в 68 милях. Кроноцкая сопка похожа на Вилючинскую, имея вид правильного конуса, но, кажется, несколько отложе той. Левее ее видна гора с довольно плоской вершиной и возле нее маленькая остренькая горка, похоже те самые, которые потряслись при переходе горы Шевелючь – с прежнего на нынешнее место.[411] Вершина Кроноцкой сопки была в снегу, но на скатах лежал он только местами. Тщательное измерение показало высоту этого потухшего вулкана 11 066 английских футов, то есть немного более Этны. Мы ее видели от Шипунского мыса в сумерки и неясном горизонте в 95 милях, а на обратном пути в Камчатку в 120 милях очень ясно.
За Кроноцким мысом, который мы миновали вскоре после полудня 17 июня, стали показываться далеко к северу горы, между которыми нетрудно было распознать исполинскую Ключевскую (иначе Камчатскую) Сопку. Мы поспешили измерить ее высоту. В огромном расстоянии 104 итальянских миль поддерживала она еще угол в 501/4° (с высоты 15 футов). Измерение было надежно, но все же жаль, что нам впоследствии не удалось повторить его. Эти данные показывают высоту сопки 16 542 фута.[412] Итак, она на 800 с лишком футов выше Монблана, некогда почитаемого высочайшей горой в свете, и, за исключением вершин Гималайского хребта и одной или двух гор в Китае, превосходит вышиной все измеренные доселе горы Азии.[413] Фигура ее коническая, но вершина не острая, а немного усеченная. Несколько левее ее видна также весьма высокая, однако гораздо ниже ее гора с зубчатой, неправильной вершиной, которую камчадалы, кажется, называют Иглой. От этой горы простирается между S и W хребет снежных гор, понижающийся к югу.
В следующие два дня мы штилевали или с тихими ветрами медленно подвигались к Камчатскому носу и вдоль берега этого полуострова. Пасмурная погода не помешала нам открыть большие несообразности в картах этой части берега; 20 июня поутру прояснило. Мы находились против большого в горах разрыва, где весьма низкий берег, изогнувшись бухтой к NW, неприметной покатостью поднимался к S и W. За низменностью этой не видно было до самого горизонта ни одного холма, покуда из-за южной половины ближайших гор не вышла великолепная Ключевская Сопка со спутниками своими – упомянутой зубчатой горой слева и двумя плоскими справа. Все эти горы несравненно ниже ее, однако сплошь покрыты были снегом, которого и на ней лежало много, но полосами. Утренние лучи солнца, отражаясь от них, ярко рисовали их на небесной дали, невзирая на превеликое расстояние (Ключевская Сопка находилась от нас опять ровно в 104 милях). К несчастью, одно досадное облачко не оставляло вершины ее и лишило меня возможности повторить измерение ее высоты. Взамен того верные пеленги дали средство определить положение ее с точностью. Она и отсюда является конусом, несколько усеченным, ось которого относится к диаметру основания почти как 11/2:2. Низменный разлог между горами облегает крайнюю восточную сторону большого Нерпичьего озера, которого исток соединяется с устьем реки Камчатки и которое, по словам Крашенинникова, «через весь Камчатский нос переливается».[414]
