Бет каждый раз просила милостыню в разных местах. Она сразу уяснила, что хозяева заведений скорее стерпят её присутствие, если она будет приходить не слишком часто. Прошлую ночь она провела на улице рядом с «Зелёным Угрем». А сегодня сразу после Проклятого Моста девочка повернула направо, а не налево, направившись в другую часть Мусорной Заводи – на окраину Затопленного Города, к таверне Пинто. Крикливый, вонючий, но, несмотря на грязную одежду и громкие угрозы, добросердечный Пинто, если таверна не была набита битком, частенько разрешал ей пройти внутрь в тепло и иногда даже угощал кружкой эля и краюхой хлеба, обильно приправляя еду различными историями. В молодости, если верить его россказням, Пинто был самым прославленным на Ступенях пиратом. Ничто на свете так не нравилось старику, как травить бесконечные байки о своих похождениях.
Сегодня ей повезло. Таверна была почти пустой, и ей удалось приткнуться в тихом уголке недалеко от огня. Не успела она усесться, скрестив ноги, как что-то скользнуло по её бедру.
– Снова ты? – спросила слепая девочка, почёсывая за ухом забравшегося ей на колени и довольно замурлыкавшего кота. Браавос кишел кошками, а в заведении Пинто их было больше, чем в любом другом месте города. Старый пират считал, что они приносят удачу и избавляют таверну от грызунов. – Ты знаешь меня, верно? – прошептала она. Котов не одурачишь бутафорской бородавкой, они помнили Кошку из Каналов.
Ночь для слепой девочки выдалась удачная. Пинто был в весёлом расположении духа и угостил её кубком разбавленного вина, куском вонючего сыра и половинкой пирожка с начинкой из угря.
– Пинто очень хороший человек, – объявил он, а затем пустился рассказывать историю, как взял на абордаж корабль со специями. Она слышала эту байку уже не менее дюжины раз.
Время шло, и таверна постепенно заполнялась людьми. Занятый клиентами Пинто больше не мог уделять внимание девочке, зато несколько постоянных посетителей кинули монетки в её чашу для подаяний. За другие столы уселись чужаки: пропахший кровью и ворванью иббенийский китобой, пара бандитов с напомаженными волосами, толстяк из Лората, недовольно бурчавший, что его живот еле пролез в эту конуру. Позже подошли трое лиссенийцев, моряки с потрёпанной штормом старой галеры «Добродетельной», еле доковылявшей прошлой ночью до Браавоса. Утром судно арестовали стражи Морского Лорда.
Лиссенийцы заняли ближайший к очагу столик и, потягивая из кубков чёрный как смола ром, вели тихую беседу. Гости говорили вполголоса, чтобы никто не смог их подслушать. Но она была никем и слышала практически каждое слово. На какое-то время ей даже почудилось, будто она видит их узкими желтыми глазами кота, урчавшего у неё на коленях: старика, молодого и одноухого – все светловолосые, с гладкой белой кожей уроженцев Лисса, где всё ещё была сильна кровь древней Валирии.
Наутро, когда добрый человек спросил у неё, какие три новые вещи она узнала, слепая девочка была готова.
– Я знаю, что Морской Лорд арестовал «Добродетельную», перевозившую рабов. Сотни невольников – детей и женщин, прикованных цепями в трюмах.
В Браавосе, городе, который основали беглые рабы, работорговля была запрещена.
– Я знаю, откуда родом невольники. Они – одичалые из Вестероса, из места известного как Суровый Дол – древнего, разрушенного и проклятого. – В далеком прошлом, когда она была ещё Арьей Старк, старая Нэн рассказывала им сказки о Суровом Доле. – После большой битвы, в которой погиб Король-за-Стеной, одичалые обратились в бегство. Одна лесная ведьма посоветовала им отравиться в Суровый Дол, куда приплывут корабли, чтобы увезти их в теплые края. Северными штормами туда занесло два лиссенийских пиратских корабля – «Добродетельную» и «Слона». Они бросили якорь у Сурового Дола, чтобы починить повреждённые суда, и увидели тысячи одичалых. Места для всех не хватало, и пираты сказали, что возьмут только детей и женщин. У одичалых не было еды, и им пришлось согласиться. Но как только корабли оказались в море, лиссенийцы загнали всех в трюм и заковали в цепи. Они намеревались продать свою добычу в Лиссе, да только попали в новую бурю и корабли разметало. «Добродетельная» получила сильные повреждения, и капитан был вынужден вести галеру в Браавос, но «Слон» мог доплыть до родных берегов. Лиссенийские моряки в таверне, считают, что он вернется в Суровый Дол с другими кораблями. По их словам, цены на рабов растут, а там ещё остались тысячи детей и женщин.
– Такое полезно знать. Это две вещи. Есть третья?
– Да. Я знаю, что это ты отхлестал меня. – Её трость, молнией метнувшись вперед, ударила жреца по пальцам, и его стек покатился по полу.
Добрый человек вздрогнул от боли и отдернул руку:
– Откуда слепая девочка знает это?
«Я видела тебя».
– Я сказала тебе три вещи, а четвертую говорить не обязана. – Может завтра она расскажет ему о коте из таверны Пинто, который прошлой ночью последовал за ней домой и сейчас, затаившись, наблюдал за ними с потолочной балки. «Или нет». Если у жреца есть секреты, то и у неё могут быть собственные тайны.
Вечером на ужин Умма приготовила соленых крабов. Позже ей подали чашку. Сморщив нос, слепая девочка осушила её в три длинных глотка и, задыхаясь, выронила на пол. Язык пылал огнем, а когда она попыталась затушить его глотком вина, пожар охватил всю гортань и носоглотку.
– Вино не поможет, а вода лишь раздует пламя сильнее, – сообщила женщина-призрак. – На-ка, съешь.
В руке слепой девочки оказался кусок хлеба, она запихала его в рот, прожевала и проглотила. Это помогло. После второго куска стало еще лучше.
Когда настало утро, и её покинула ночная волчица, девочка открыла глаза и увидела горящую свечу. Прошлой ночью её не было. Дрожащее пламя покачивалось вперёд и назад, будто шлюха в «Счастливом Порту». Девочка никогда не видела более прекрасного зрелища.
Глава 46. Призрак Винтерфелла
У подножия внутренней стены нашли мертвеца со сломанной шеей. Из-под навалившего за ночь снега торчала лишь левая нога.
И никто не обнаружил бы мертвеца до самой весны, если бы его не раскопали девочки Рамси. К тому времени как Костяной Бен отогнал их, Серая Джейн успела так обглодать лицо покойника, что на опознание ушло полдня. Им оказался солдат сорока четырёх лет, пришедший на север вместе с Роджером Рисвеллом.
– Пьяница, – заявил Рисвелл. – Бьюсь об заклад, что он залез на стену помочиться, поскользнулся и упал.
И хотя все с этим согласились, Теон Грейджой всё же задумался, зачем кому-то тёмной ночью подниматься на стену по скользким от снега ступеням лишь для того, чтобы помочиться?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
