ее мать? Потом она вспомнила, что он уже много лет назад был рабом спиртного, и поняла, что ответ был прост.
— Расскажи мне о вашем спасении, — сказал он, похлопывая ее по руке. — Ты не представляешь, как я страдал. Я ждал в отеле, и тут объявили о крушении «Занзибара» и гибели всех, кто был на борту. Впервые за много лет я выпил, чтобы заглушить свое горе, — не бойся, дорогая, это было в последний раз. После пришло другое сообщение, и там были имена тех, кто смог спастись, и, слава Богу, ах! — благодарю Бога за то, что среди них было твое имя! — И он задохнулся при воспоминании о том, какое испытал облегчение.
— Да, — сказала она. — Я полагаю, что должна благодарить не только его. Вы слышали рассказ о том, как мистер Сеймур спас меня?
— Пока вы одевались, я разговаривал с офицером, который был в команде вашего судна. Он был храбрым человеком, Бенита, и я сожалею, что должен сказать тебе, что он покинул нас…
Она ухватилась за стойку и смотрела на него с диким, белым лицом.
— Откуда вы знаете, отец?
Мистер Клиффорд вытащил из кармана копию «Натал Меркурий» и отыскал среди длинных столбцов описание крушения «Занзибара». Он прочел вслух:
— Спасатели доложили, что на побережье напротив места кораблекрушения они встретили кафира. У него обнаружили золотые часы, которые, как он сказал, были взяты у белого человека, найденного лежащим на песке в устье реки Умволи. На часах была гравировка: «Роберту Сеймуру от дяди, в честь совершеннолетия». Имя мистера Сеймура — среди пассажиров первого класса, следовавших на пароходе «Занзибар» в Дурбан. Он был членом старой английской семьи, проживавшей в графстве Линкольншир. Это было его второе путешествие в Южную Африку, где он был несколько лет назад вместе со своим братом. Все, кто знал его, разделят с нами боль от его потери. Мистер Сеймур был меткий стрелок и один из лучших английских джентльменов. В последний раз его видели, когда он сопровождал мисс Клиффорд, дочь известного в Натале пионера, в катер, и, как сообщается, эта молодая леди, была спасена. Пока не существует никаких объяснений, как он пришел к своему печальному концу.
— Я боюсь, что все предельно ясно, — сказал Клиффорд, сложив газету.
— Да, достаточно ясно, — повторила Бенита напряженным голосом. — И все же, отец! Он просил меня выйти за него замуж, и я не могу поверить, что он умер, прежде чем я успела ответить.
— Боже мой! — сказал старик. — Они не говорили об этом. Это ужасно грустно. Бог поможет тебе, мое бедное дитя! Я не могу сказать ничего, кроме того, что он был лишь одним из трехсот, кто ушел вместе с ним…
Следующая неделя прошла для Бениты ужасно. Старые друзья ее отца пригласили их к себе в дом. После первой радости от встречи к ней пришла слабость, до того страшная, что доктор велел ей лежать в постели и пять дней не вставать. Рана на голове вскоре зажила; постепенно вернулись и силы. Все еще печальная, Бенита однажды медленно вышла на веранду и взглянула на жестокое море, сейчас тихое, как и небо над ним.
Мистер Клиффорд, который все время нежно ухаживал за дочерью, подошел и сел рядом с ней, взяв ее за руку.
— Я не хочу жить в этом городе, не хочу возвращаться в Англию, — сказала она. — Африка стала для меня святой землей. Отец, поедем на ферму и будем там спокойно жить вдвоем.
— Да, но мы будем не вдвоем; мой компаньон, Джейкоб Майер, живет в моем доме.
— Джейкоб Майер? А, помню! — Бенита поморщилась. — Он немец? И очень странный?
— Кажется, немец и действительно очень странный. Он нехороший человек, Бенита, хотя и нужный мне, и я из-за контракта не могу отделаться от него.
— Как он стал твоим компаньоном? — спросила Бенита.
— Много лет назад Майер явился ко мне и рассказал грустную историю. По его словам, он вел торговлю с зулусами, но почему-то поссорился с ними — уж не знаю почему. Кончилось тем, что они сожгли его фургон, украли волов и товары, а слуг перебили. Они убили бы и его, если бы он не спасся от них каким-то странным образом.
— Как именно?
— Он уверял меня, будто ему удалось при помощи месмеризма[624] загипнотизировать их вождя и заставить провести через лагерь. Это довольно странно, но я верю… Он проработал у меня шесть месяцев и оказался очень умным и ловким человеком. И вот однажды ночью — я отлично помню, что это случилось через несколько дней после того, как я рассказал ему о португальском сокровище в стране матабелов, — Майер достал из-под подкладки своего жилета пятьсот фунтов и предложил продать ему половину доходов от фермы. Да, пятьсот фунтов, хотя все эти месяцы я считал его нищим! Ну, из-за того, что он все-таки был мне товарищем в безлюдной стране, я согласился. С тех пор наши дела шли хорошо, хотя экспедиция за кладом не удалась. Впрочем, она нам больше чем окупилась благодаря перепродаже закупленной нами слоновой кости. Но на следующий раз наше предприятие удастся, — добавил Клиффорд, — если, конечно, макаланги позволят обыскать их гору.
Бенита улыбнулась.
— Мне кажется, тебе лучше заниматься разведением лошадей, отец.
— Выслушав всю историю, ты сама рассудишь. Впрочем, ты воспитывалась в Англии. Скажи, Бенита, тебе не страшно ехать к озеру Кристи?
— Почему мне должно быть страшно? — улыбнулась она.
— Из-за одиночества и Майера.
— Отец, я родилась среди вельдов и всегда ненавидела Лондон; я не боюсь ни одного человека на свете! Во всяком случае, я попробую пожить у тебя и посмотреть, как мне понравится твоя жизнь.
— Очень хорошо, — ответил отец со вздохом облегчения. — Ты всегда можешь вернуться, не так ли?
— Да, — равнодушно произнесла она. — Я полагаю, что я всегда могу вернуться.
Глава 5
ДЖЕЙКЛБ МАЙЕР
Прошло более
