– И не простой шпион, – Хонор ничего не могла с собой поделать. Несмотря на гнев, начинающийся пробиваться в мыслесвете Грантвилля сквозь шок, она ощущала при этом признании какое-то безумное ликование. – На самом деле он руководитель всей их базирующейся на Эревоне разведывательной сети.
Премьер-министр уставился на Хонор. Затем встряхнулся.
– Это не смешно, – холодно сказал он. – Весьма возможно, что кто-нибудь может объявить то, в чём ты мне сейчас призналась, изменой.
– Каким образом?
– Ты сознательно принимала на борту своего флагманского корабля, находящегося в закрытой военной зоне, старшего агента секретных служб звёздной нации, с которой мы находимся в состоянии войны, и, как я могу понять из твоих слов, он до сих пор не за решёткой. Так?
– Да, так, – сказала Хонор, твёрдым взором встречая его холодную ярость.
– И какую информацию вы позволили ему унести после этой совершенно недозволенной встречи, адмирал?
– Никакой кроме той, что у него была и до того.
– И вы готовы при необходимости доказать это трибуналу?
– Нет, премьер-министр, не готова, – ответила Хонор полным абсолютного холода голосом. – Если моего слова для вас недостаточно, то выдвигайте обвинение и будьте вы прокляты.
Ноздри Грантвилля раздулись, однако затем он зажмурился. Его лежащая на столе правая рука стиснулась в кулак и Хонор почувствовала гигантское усилие, сделанное им над собой, чтобы удержать под контролем ледяную ярость.
«Любопытно, – подумала она, – оказывается, у Вилли тоже темперамент Александеров».
– Для меня твоего слова достаточно, – произнёс наконец Грантвилль, вновь открывая глаза, – однако его может оказаться недостаточно для кого-нибудь другого, если известие об этой… встрече выйдет наружу. Боже мой, Хонор! О чём ты думала?
– Я думала о том, что человек, с которым мы раньше никогда не встречались, желал попасть на борт моего корабля, точно зная, что может с ним произойти. Что он пришел с устройством для самоубийства в кармане, причём в полной готовности им воспользоваться. Что, по сути дела, он ожидал, что ему придется им воспользоваться, однако всё равно пришел. И что он сказал мне правду, Вилли. Ты знаешь, что я знаю, что всё, что я тебе сказала, верно.
Грантвилль прищурился, потому что он и в самом деле это знал.
– Ты говоришь, что он ожидал, что ему придется воспользоваться своим устройством для самоубийства? – сказал премьер-министр и Хонор кивнула. – Тогда я предполагаю, что ты знаешь – или думаешь, что знаешь – почему он всё равно намеревался прийти на встречу?
– Потому, что он патриот, – просто сказала Хонор. – Это наверное один из самых опасных людей, каких я только встречала, и не только из-за своей компетентности. Но главное то, что он серьёзно относится к своим убеждениям и обязанностям. Он знает, что его оперативники непричастны к покушению на Берри и Руфь и при этом ему неизвестно ни о каких попытках Нового Парижа работать через его голову. И теперь, после того, как я с ним встретилась, я ничуть не сомневаюсь, что он настолько хорошо контролирует свою область ответственности, что должен знать, происходило ли что-нибудь в этом роде. Так как он знает, что не делал этого, и он практически уверен, что никто другой в хевенском руководстве не делал этого, он должен предположить, что кто бы на самом деле это ни совершил, сделал он это по мотивам, враждебным внешней политике и безопасности Республики Хевен. Так что он поставил на кон свою жизнь в полной уверенности, что расстанется с нею, чтобы сказать это нам. Не потому, что любит нас, но потому, что пытается защитить свою собственную звёздную нацию. Поскольку полагает, что его президент старается остановить войну, а кто-то пытается сорвать её усилия.
– И ты… знаешь, – Грантвилль взмахнул рукой, – что всё это правда?
– Я знаю, что он мне не лгал и всё им сказанное было правдой, насколько он её знает. Разумеется, возможно, что он неправ. Даже наилучшие разведчики лажаются. Но рассказанное им мне было самой точной информацией, которой он располагал.
– Понимаю.
Грантвилль, напряжённо размышляя и вглядываясь в Хонор, раскачивался в кресле взад-вперёд.
– Ты обсуждала это с Хэмишем? – поинтересовался он.
– Нет, – Хонор отвела взгляд. – Я хотела. Однако, как я уже сказала, то, что он мой муж, ставит меня в своеобразное положение. Я… решила не вовлекать его.
– Ты решила его не вовлекать потому, что не желала, чтобы его хоть что-то запятнало, если бы та маленькая встреча обернулась против тебя так эффектно, как могла бы. Ты это имеешь в виду, так?
– Может быть. До некоторой степени. Однако и потому, что практически невозможно, чтобы наши отношения не отразились на любой нашей беседе или споре. Честно говоря, – Хонор снова посмотрела на Грантвилля, – я не хотела допустить возможности, чтобы он согласился со мной просто потому, что это говорила я.
– Но ты готова была допустить такую возможность со мной? – спросил Грантвилль с искрой возвратившегося веселья.
– Что касается тебя, то у меня нет выбора, – с очередной кривой улыбкой сказала Хонор. – Надо было или говорить с тобой, или идти к Елизавете. И, честно говоря, я совершенно не уверена в том, как бы отреагировала она.
– Плохо, – голос Грантвилля был жесток. – Не думаю, что раньше я видел её в такой ярости. Были ли это хевы или кто-то ещё, желавший, чтобы мы подумали на них, она жаждет крови. И больше того, Хонор, даже если каждое сказанное Каша слово было правдой – насколько он её знает, как ты сама отметила – я с ней согласен.
– Даже если Хевен не имел никакого отношения ни к одному из этих убийств и покушений? – негромко спросила она.
– Если бы я мог быть уверен в том, что они непричастны, то моё отношение могло бы быть иным. Но я не могу. Что я могу знать наверняка, так это то, что один человек, который должен знать, утверждает, что хевы непричастны. Однако, осознаёт он это или нет, он неизбежно должен верить в лучшее насчёт своего правительства. Я принимаю, что он не располагает никакими свидетельствами того, что это была хевенитская операция. Но, если я правильно помню говорившееся в отчетах о событиях на Эревоне и Факеле, у его руководства могли иметься серьёзные основания не привлекать его к этой операции, учитывая, кто мог оказаться среди жертв. Я неправ?
– Нет, – признала Хонор.
– Так как я должен поступить, Хонор? Идёт война и мы уже объявили о возобновлении боевых действий. На основании нашей ноты хевы вероятно уже их возобновили, а то, что Каша не имел никакого отношения к покушению на Берри и Руфь не доказывает, что никто из хевенитов этого не делал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
