— А ну-ка, повтори то, что ты сейчас сказал.
Линк с трудом выдавливает.
— Я принял её за вас. Потому и стрелял. Знай, кто она, я бы не стал стрелять. Клянусь!
Гвоздь словно пробил голову насквозь. Лицо скривило ещё больше. Со стороны хорошо видно как рука буквально скребётся по кобуре. Только движения такие, словно она кобуру не может расстегнуть. Словно забыла, как это делается. Скрюченные пальцы левой руки царапают стол. Солдату, стоящему спиной, слышно как она скрипит зубами. Она словно хочет что-то сказать. Уже не может. Наконец вытаскивает пистолет и словно с трудом поднимает. Все видят, что оружие прыгает в руках. Такого не видел никто и никогда.
Видит и Линк. Он сидит по-прежнему неподвижно. Чёрный зрачок пистолета прыгает в паре метров от лица. Это смерть. Он знает. Примет молча. Ему лгали всю сознательную жизнь. Лгали люди, кому безгранично доверял. А правду сказали только недавно. Сделал это человек, которого до недавнего времени считал своим смертельным врагом! Считал убийцей отца и матери! Верил в эту чудовищную ложь! Считал себя чуть ли не великим мстителем!
В результате, сделал слишком много ошибок. Иные из которых уже никогда не исправишь. Он убил единственную дочь человека, сказавшего правду о нём же самом. В лицо матери рассказал то, как убивал дочь.
Силуэт. Тот силуэт. Ненавидимое лицо, столь памятное по фотографиям. Чёрное кожаное пальто. Хвост на затылке. Чёрные ножны странного меча.
Он помнит лицо. Не раз потом виденное в кошмарах. Те несколько секунд после оклика «Эй ты». Она обернулась. Линк ждал, что рука метнется к ножнам. С такого расстояния у неё немаленький шанс достать клинком. Мечи Еггтов славились остротой, их владельцы — умением с ними обращаться. Он всё-таки не считал достойным бить в спину. Она ничего не поняла. Ибо смотрела в глаза. А не на руку. Не видел больше Линк подобных лиц. Ибо было это не лицо, а лик. Такие бывают только на иконах. Словно светился изнутри человек. Понятно стало, почему за ней идут люди. Он выстрелил сразу. Он помнил. В сердце. Странную смесь обиды и удивления на этом лике после выстрела тоже помнит. До смерти не забудет! Словно хотела спросить «За что?». Не смогла. Стала падать. В кошмарах не раз слышал потом этот немой вопрос. Ни разу не ответил на него. Ибо нет ответа.
Линк помнит неизвестно откуда взявшуюся мысль «Никогда не думал, что она такая красивая! Этого не может быть, столь злое существо не может быть столь прекрасно! Это не справедливо как-то.» Тогда он ещё ничего не знал.
А сейчас в руках матери убитого ребёнка пляшет пистолет. Кровь за кровь! Она хочет его убить. Хочет отомстить. Хочет забрать жизнь в качестве хоть какого-то утешения за смерть. Она права. Пусть стреляет. Он не будет уворачиваться. Он с места не сдвинется. Пусть стреляет. Это конец. И может, даже лучший, чем он заслужил. Пусть стреляет. Перекошенное болью и ненавистью лицо. В глазах — муть, и нет прежнего огня. Трясущееся веко, трясущиеся руки. Воздух с хрипом вышвыривается из лёгких.
Туман застилает глаза. Словно двоится сидящий силуэт. Она почти не различает черт. Почти не чувствует рук. Уже почти ничего не видит. Но всё-таки один раз смогла спустить курок. А кругом всё черно. Она чувствует, что вот-вот упадёт. Но этого нельзя сделать. Пока не доделано дело. Ещё дважды смогла нажать на спуск. Пистолет словно живой бьётся у неё в руке.
Линк увидел вспышку. Но ничего не кончилось. Только обожгло щёку. Была вторая вспышка. И эта пуля прошла мимо. Третья выбила из стены кусок штукатурки. Линка прошиб холодный пот, но он сидит. И вроде, жив.
Все находившиеся в помещении слышали рассказ Линка. Никто не удивился такой реакции М. С., но когда три выпущенный почти в упор пули прошли мимо…
А М. С. повалилась. С хрипом, похожим на плач. Люди опешили. Какие бы ни были крепкие нервы, а растерялись. М. С. лежит неподвижно.
В этот момент заверещал телефон. Начальник тюрьмы, как ненормальный, кидается к нему.
— Да!!! — орёт он в трубку.
Звонят от главных ворот. Подъехал Кэрт.
В этом зале собралось несколько человек, чьи портреты известны всему миру. Элита новой империи. Они очень редко так вот собираются Ситуация более чем серьёзна. М. С. фактически при смерти. Что будет дальше? К чему бы она сама не стремилась, но строй, который она олицетворяет полу монархия. Со многими атрибутами обычной монархии. В том числе, и передачей власти по наследству. Поэтому они совершенно спокойно относились к человеку в звании подполковника, находящемуся среди них. Этот человек Дина. М. С. никогда не давала иных распоряжений, и поэтому все собравшиеся смотрят на неё как на приемника
М. С… А следовательно, как на человека, чья подпись и чьё слово возможно уже завтра, будет решать очень и очень многое. Но далеко не всё. Дина далеко не М. С. она не политик, и не дипломат, и не слишком хорошо разбирается в экономике. И довольно взбалмошна. Правда, она подающая надежды офицер. Но таких и без неё немало.
Многих волнует только одно: они её плохо знают, и просто сомневаются, удержит ли штурвал такого огромного корабля. Хотя с другой стороны, М. С. в начале карьеры была ещё моложе.
Кое у кого есть и собственные амбиции… Смерть главы государства самое подходящее время для претворения их в жизнь.
Но в настоящий момент Дина как приемник М. С. устраивает всех собравшихся. Какие-то группировки вступят в борьбу за её спиной. Для кого-то она просто окажется знаменем. Ею возможно, удастся управлять. Ибо она молода. И она не М. С…
Кэрт сказал:
— Состояние очень тяжелое. Есть вероятность комы. Но есть и надежды на благополучный исход. Ещё не всё безнадежно. Эта ночь решит всё.
Он и сам выглядит немногим лучше живого покойника.
Смерть М. С. будет означать крушение его мира. Он умрёт на её могиле.
Внизу раздался какой-то совершенно ненормальный звонок. Рэтерн встала из-за письменного стола. Пока дети на отдыхе, можно, наконец, разобраться с накопившимися делами. Она достаточно крупный чиновник в министерстве образования, и довольно сильно загружена. А сейчас лето, и вскоре можно будет присоединится к детям. Сегодня она никого не ждала, а мужу ещё рано приходить.
Она спустилась на первый этаж. Вот так сюрприз! У дверей стоит Дина. Рэтерн знает, что она уже подполковник, но сейчас она меньше всего похожа на офицера. Поверх дорогой контрабандной рубашки на ней красуется чёрный кожаный жилет с погонами на плечах и тремя нашивками за ранения на левой стороне груди. Костюм дополняют явно не штатные потёртые кожаные штаны. Да сапоги со шпорами. Явно бутафорскими. В нагрузку — два пояса — на одном — кобура, на другом — меч, да ни какой-нибудь, а Золотая Змея. И Рэтерн прекрасно известно — кобура на поясе болтается для красоты. Где Дина носит второй пистолет, про то знает только она сама. Сквозь стеклянную дверь видно, как Дина нервно барабанит пальцами по косяку двери. Рэтерн поспешила открыть. Особой дружбы с Диной у неё никогда не водилось. Но нет и неприязни. Просто Дина и стремилась, и ведёт такую жизнь, которая в принципе не слишком нравится Рэтерн. Но они считают себя практически родными сёстрами. Отчасти из-за этого и не слишком ладят. Но ни одна никогда не говорила ничего плохого про другую, хотя Дина более чем язвительна.
Когда появлялась возможность, бывала Дина на кладбище. Рэтерн знала, но вместе с Диной никогда не ездила. Уютнее им на некотором расстоянии одной от другой, хотя и ссор между ними не было.
Ясно, случилось что-то очень серьёзное. Дина в более чем скверном расположении духа. А это почти уникальное явление. Жизнерадостности и энергии в ней обычно хоть отбавляй. Только лучше не уточнять, чем и как эта энергия подпитывалась. Скандалов с её именем связано предостаточно. Она ввалилась почти по-хозяйски и нервно выкрикнула.
— Здорово!
Хм. А она ещё явно и в крепком подпитии. Это-то притом, что она практически не пьянеет.
— Выпить будет?
— Пошли на кухню, налью.
Пока они шли, Дина нервно спросила.
— Муж где?
— Скоро должен прийти.
У Рэтерн всегда имеется немало закусок. В основном на случай неожиданных гостей. Но она ещё не успела практически ничего выставить на стол, как Дина успела сцапать бутылку и набухать полный стакан, который сразу же и опустошила. Лицо сильно скривилось, но на столе ни к чему не притронулась. Рэтерн помрачнела. Подобным образом Дина себя никогда не вела. Она ведь в столице славится своим изяществом. Хотя ничуть не меньше любит и шокировать немыслимым коктейлем из манер тупого солдафона и светской леди. Умеет картинно одеваться. А тут такое. Не форма, но и не наряд. А по костюму, если конечно знать, можно было многое понять о её настроении. Сейчас вид явно говорит- случилось что-то очень серьёзное. Лицо Дины тем временем приобрело почти нормальное выражение. Она потянулась было к бутылке, потом резко отодвинула, и помолчав некоторое время резко сказала.
