Прежде чем она успевает добраться до мужчины с чашкой из вощеной бумаги, он поворачивается. На нем действительно фуфайка с надписью «Я ПЬЮ НОЗЗ-А-ЛА», но это она едва замечает. Перед ней он, и вот это она замечает очень хорошо. Эдуард Кантор Дин. Но и это становится второстепенным, потому что в его глазах она видит именно то, чего так боялась. Абсолютное недоумение. Он ее не знает.
Потом, нерешительно, он улыбается, и улыбку эту она помнит, всегда любила ее. Опять же, никакой он не наркоман, она понимает это сразу. Видит по лицу. А прежде всего, по глазам. Хор из Гарлема поет, а он протягивает ей чашку горячего шоколада.
– Слава Богу, – говорит он. – Я уже подумал, что шоколад мне придется пить самому. Что голоса – плод моего воображения, и я просто сходил с ума. Это… ну… – он замолкает, недоумения в глазах еще прибавляется, хотя вроде бы больше некуда. – Послушай, ты приехала сюда ради меня, не так ли? Пожалуйста, скажи мне, что я не выгляжу в твоих глазах посмешищем. Потому что я сейчас нервничаю совсем как длиннохвостый кот в комнате, заставленной креслами-качалками.
– Нет, конечно, – отвечает она. – Никакое ты не посмешище, – она вспоминает историю Джейка о голосах, которые спорили в его голове, один кричал, что Эдди мертв, другой – что жив. И оба свято верило в то, что говорили. Она, пусть и не в полной мере, представляла себе, как это ужасно, слышать в голове другие голоса, потому что кое-что знает о других голосах. Странных голосах.
– Слава Богу, – восклицает он. – Тебя зовут Сюзанна?
– Да, – кивает она. – Мое имя – Сюзанна.
Горло у нее совершенно пересохло, но ей удается выговорить эти слова. Она берет у него чашку, и маленькими глоточками, через слой сливок, пьет горячий шоколад. Он сладкий и хороший, вкус этого мира. С улицы доносятся автомобильные гудки, таксисты торопятся хоть что-то заработать до того, как снегопад перекроет движение. И звуки эти тоже ей нравятся. Улыбаясь, он протягивает руку и стирает капельку сливок с кончика ее носа. От его прикосновения ее пробивает разряд электрического тока, и она знает, что он тоже это почувствовал. И вот тут ей приходит мысль о том, что он вновь поцелует ее в первый раз, вновь переспит в ней первый раз, вновь влюбится в нее в первый раз. Возможно, он все это знает, голоса сказали ему, но она знает об этом из куда более надежного источника: с ней все это уже случилось. Ка – колесо, говорил Роланд, и теперь у нее нет сомнений в том, что это – истина. Ее воспоминания о
(Срединном мире)
где и когда стрелка становятся все более смутными, но она думает, что помнит достаточно много, чтобы знать: все это с ней уже происходило, и воспоминания эти связаны с чем-то невыразимо грустным.
Но, одновременно, это хорошие воспоминания.
Эти воспоминания – чудо, вот что это такое.
– Тебе холодно? – спрашивает он.
– Нет, я в порядке. А что?
– Ты дрожишь.
– Это от сладости сливок, – а потом, глядя на него, она высовывает язык и слизывает толику присыпанной мускатным орехом белой пены.
– Если тебе сейчас не холодно, то будет, – продолжает он. – По радио сказали, что вечером будет мороз. Поэтому я тебе кое-что купил, – из заднего кармана он достает вязаную шапочку, из тех, что натягивают на уши. Она смотрит на шапочку и видит, что на ней вывязаны слова: «СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА».
– Купил в «Брентос», на Пятой авеню, – говорит он. Сюзанна никогда не слышала об универмаге «Брентос».
«Брентанос» – да, книжный магазин, но не «Брентос». Но, разумеется, в Америке, где она родилась и выросла, она не слышала ни о напитке «Нозз-А-Ла», ни об автомобиле «Такуро спирит».
– Голоса присоветовали тебе купить эту шапочку? – теперь она его немного подкалывает.
Он краснеет.
– Если уж на то пошло, фактически, да. Примерь. Шапочка подходит идеально.
– Ответь мне на один вопрос, – говорит она. – Кто сейчас президент? Ты же не собираешься сказать, что это Рональд Рейган note 159, не так ли?
Он бросает на нее изумленный взгляд, потом улыбается.
– Что? Этот старик-актер, которые вел на ти-ви передачу «Дни в Долине смерти»? Ты, конечно, шутишь, да?
– Нет. Я всегда думала, что именно ты шутил насчет Ронни Рейгана, Эдди.
– Я не понимаю, о чем ты.
– Ладно, просто скажи, кто сейчас президент.
– Гэри Харт note 160, – отвечает он, словно говорит с ребенком. – Из Колорадо. Он едва не вышел из президентской гонки в 1980 году, я уверен, вы помните, в связи «Обезьяньим делом». А потом сказал: «Да пошли они все, если не понимают шуток», и продолжил кампанию. Все кончилось его безоговорочной победой.
Он пристально всматривается в нее, и его улыбка блекнет.
– Так ты не разыгрываешь меня?
– А ты разыгрываешь меня насчет голосов? Которые звучат в твоей голове? Тех самых, что будят тебя в два часа ночи?
Эдди чуть ли не в ужасе таращится на нее.
– Как ты можешь это знать?
– Долгая история. Может, когда-нибудь и расскажу тебе, – отвечает она, думая при этом: «Если еще буду ее помнить».
– Это не только голоса.
– Правда?
– Да. Ты мне снишься. Уже несколько месяцев. Я ждал тебя. Послушай, мы незнакомы… это безумие… но тебе есть, где остановиться? Нет, я прав?
Она кивает. Копируя Джона Уэйна note 161(а может, Блейна) отвечает: «В Додже я – незнакомец, странник».
Сердце ее бьется медленно и гулко, но она чувствует поднимающуюся волну радости. Все будет хорошо. Она не знает, что именно и как, но да, все будет хорошо. На этот раз ка на ее стороне, а сила ка огромна. Она знает это по собственному опыту.
– Если я спрошу, откуда я знаю тебя… или откуда ты пришла… – он замолкает, пристально смотрит на нее, потом продолжает, -…или как вышло, что я уже тебя люблю?..
Она улыбается. Это так приятно, улыбаться, и при этом половина лица больше не болит, поскольку того, что там было (кажется, какой-то шрам, она уже не помнит), уже нет.
– Сладенький, – отвечает она, – могу только повторить, это долгая история. Со временем ты ее узнаешь… ту часть, которую я еще помню. И, вполне возможно, нам предстоит кое-какая работенка. Для компании, которая называется «Тет корпорейшн». – Она оглядывается, потом спрашивает. – Какой нынче год?
– 1987-й, – отвечает он.
– А ты живешь в Бруклине? Или, может, в Бронксе. Молодой человек, которого привели сюда сны и звучащие в голове голоса (с чашкой горячего шоколада в руке и вязаной шапочкой с надписью «СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА» в заднем кармане), начинает хохотать.
– Господи, да нет же! Я из Уайт-Плейнс! Приехал на поезде с братом. Он тоже здесь. Решил поближе посмотреть на белых медведей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
