решение.
— Вы говорите, что смельчаки погибнут?
— Да, ваше величество, — в один.голос воскликнули офицеры.
— И вы говорите, среди моих воинов таких нет?
— Почему, есть, ваше величество. Король вдруг резко вскочил.
— Где сейчас граф де Бодуэн? — король сверкнув глазами, обратился к маркизу Лоренцетти.
— Ваше величество, граф де Бодуэн где-то в передовом отряде. Я знаю, вчера он был ранен.
— Ранен?! — воскликнул король. — Почему мне никто об этом не доложил?
— Но ведь он, ваше величество, простой солдат и зачем вам об этом докладывать?
— Маркиз, он граф и к тому же смелый и отчаянный человек. Маркиз уже понял, о чем думает король Витторио.
— Я прикажу послать за ним.
— Нет, я сам найду его и поговорю.
Король решительно покинул палатку, два офицера двинулись за ним.
Весь лагерь спал, слышались стоны, нервные выкрики. Правда, кое-кто из солдат сидели у костров, чистили ружья, точили шпаги. Увидев короля, солдаты вскакивали, кланялись.
Король, как будто никого не замечая, двигался в сторону передовых отрядов. Наконец, он нашел Армана де Бодуэна. И действительно, тот был ранен. Он лежал, накрывшись плащом, под деревом. Корольсклонился и увидел, что голова графа де Бодуэна перевязана, а на белой ткани проступили темныепятна крови.
Король опустился на колени и положил руку на плечо графа де Бодуэна. Тот с трудом открыл глаза и вздрогнул:
— Ваше величество, — зашептал граф де Бодуэн потрескавшимися губами и попытался вскочить на ноги.
— Сиди, сиди, не надо вставать, граф, я пришел поговорить с тобой.
— Слушаю, ваше величество, — глядя куда-то в сторону, произнес граф де Бодуэн.
— Вы не хотите вернуться в Турин? — глядя прямо в глаза мужу своей возлюбленной, спросил король Витторио.
Тот несколько мгновений не отвечал, затем отрицательно покачал головой.
— Нет, ваше величество, а что мне там делать? Меня никто не ждет, и жизнь моя не имеет смысла.
— Граф, вы хотите оказать услугу Пьемонту?
— Что я должен сделать, ваше величество?
— Надо уничтожить мост через реку.
— Мост? — граф де Бодуэн приподнялся и опершись спиной о шершавый ствол дерева, взглянул прямо в глаза королю Витторио.
— Да-да, мост, граф, если мы его не уничтожим, то завтра на рассвете они начнут переправляться на нашу сторону и тогда мы будем вынуждены отступать.
— Я должен его взорвать? — догадавшись, осведомился граф де Бодуэн.
— Да, но это смертельно опасное дело и навряд ли кто-нибудь из тех, кто пойдет с вами, вернется живым.
— Что ж, ваше величество, я согласен.
— Я знал, граф, что вы согласитесь, я тоже пойду с вами.
— Нет, ваше величество, — граф де Бодуэн поднялся на ноги, — никогда. Вы король, вы должны быть здесь и незачем вам попусту рисковать своей жизнью. К тому же… — граф осекся и о чем-то задумался, на его растрескавшихся губах появилась горькая улыбка.
— Скажи мне, граф, — наклонившись к самому уху Армана, прошептал король, — Констанция тебе пишет? Арман вздрогнул и отвернулся от своего короля.
Так пишет или нет? — выкрикнул король Витторио и, схватив графа де Бодуэна за плечи, сильно встряхнул его.
— Нет, ваше величество, Констанция мне не пишет. Король Витторио заскрежетал зубами.
— Может быть, с ней что-нибудь случилось?
— Не знаю, ваше величество.
— Ладно, граф, простите меня, я не хотел вас обидеть.
И мужчины обнялись, понимая, что завтра, может быть, они уже не увидятся. Через полчаса граф де Бодуэн встретился с маркизом Лоренцетти. Они сидели у костра вдвоем и негромко переговаривались.
— Арман, напрасно ты согласился, ведь наверняка ты не вернешься, погибнешь, как погибли уже сотни людей.
— Нет, маркиз, мне кажется, я останусь в живых для того, чтобы и дальше мучиться. Да и не мог я отказать королю, честно признаться, — граф де Бодуэн пристально смотрел в огонь и говорил как бы сам с собой. — А что мне еще остается, ведь у меня ничего нет, король даже не захотел сделать меня офицером, он забрал у меня все. Но он король, а я всего лишь его подданный и мне ничего не остается, как доказать свою преданность и честность.
— Но это рискованно, граф.
— Если бы я этого не понимал, маркиз, но ведь и король был готов пойти со мной взрывать мост.
— А наш король вообще, граф, полностью утратил рассудок и его бесстрашие не от смелости, а от чего-то другого.
— Как и мое бесстрашие, маркиз, оно тоже не от смелости, а от полной безысходности, Констанция ушла от меня, король отказался от моих услуг при дворе, и мне ничего не остается, как ценой своей жизни доказать всем, что я предан короне — и до конца выполнить свой долг.
— Я тебя понимаю, Арман, но я бы не пошел на это рискованное дело.
— Не стоит об этом говорить, маркиз, я потерял все, кроме своей жизни, она у меня осталась последняя.
— Ты странный человек, Арман, даже последнее ты готов отдать королю, который лишил тебя всего.
— Да, маркиз, мне действительно ничего не остается, кроме как ценой собственной жизни доказать преданность и показать всем, что я простил короля.
— Ладно, коль ты уж решился, давай подумаем, как это лучше сделать. Пойдем в мою палатку.
Граф де Бодуэн тяжело поднялся, и они вместе с маркизом Лоренцетти направились в большую палатку, во многих местах пробитую осколками пушечных ядер. Они около часа сидели, склонясь низко над картой.
— Нужны две лодки, — говорил граф де Бодуэн, — и четыре бочонка с порохом. Я попробую на лодках подплыть к мосту, укрепить заряд и взорвать порох. Но для того, чтобы я смог это сделать, ты, маркиз, должен будешь напасть на передовой отряд, который охраняет мост. Надо, чтобы они были отвлечены боем и незаметили, как я подплыву.
— А как, граф, ты думаешь выбираться?
А вот об этом, маркиз, я даже не хочу думать. Но если Бог есть и если ему нужна моя жизнь, то он спасет меня.
— Хорошо, хорошо, граф, бери тех, кто тебе нравится и отправляйся. А я перед рассветом нападу на передовой отряд. Когда завяжется бой, начинай сплавляться по реке, хотя и это очень трудное дело, река бурная и извилистая, так что на лодках не так-то и легко будет подобраться к мосту.
— Вот поэтому мой план единственно возможный. Они навряд ли будут ожидать, что мы пойдем на столь отчаянный шаг.
— По-моему, это безрассудный шаг. Может быть, мы лучше попытаемся прорваться на мост и поджечь его?
— Нет, их слишком много, они успели построить укрепления.
— Да, ты прав, — покачал головой маркиз Лоренцетти, — думаю, нам ничего не остается.
Арман поднялся и
