***
Насладившись произведённым эффектом, забираю оружие и говорю предельно жёстко:
- Ты тоже не сегодня умрёшь – ибо сегодня ты сцышь. Короче, теперь забирай один из саквояджиков, Барон и, проваливай ко всем чертям.
Сидит ошарашенный и не знает - что даже подумать, не только, что делать.
- Тебе просто всегда везёт!
- Всегда везёт тому, кто «тащит». Слышал, что я сказал? Саквояджик в зубы и на выход.
Раздумывает, сомневается, на лице видно раскаяние:
- Куда я с ним?
- Да, куда хочешь – я тебе больше не советчик и не указчик.
- Как же я без… Без ребят?
- Твои проблемы, Барон. Тебе помочь и дать ускорительного пинка под зад?
Саквояджик, он конечно не взял. Просто вышел вон и, очень долго мы с Михаилом Гешефтманом не разговаривали. Хотя он никуда не уехал, живёт на полустанке у бойцов ОВО, продолжает ходить в школу, активно участвовать в комсомольской работе и общественно-политической жизни.
- А что Миша то, не заходит, - спрашивает как-то перед Новым Годом Отец Фёдор, - неуж поссорились?
- Не то слово, отец… Разосрались просто в хлам.
***
Обдолбавшись чем-то конкретным видно - кто-то придумал, а вслед за ним представители «хавающего электората» повторяют как попугаи: мол, убивший дракона - сам же в него и, превращается. После операции «Хулиганов нет» и особенно, после операции «Чужой», я все чаще бреясь перед зеркалом рассматриваю свою внешность – а не превращаюсь я ли в этого самого «дракона»?
В «зло», то есть?
И каждое утро я вижу в зеркале вполне человечье лицо и уверенно отвечаю сам себе:
- Брешут, собаки!
И, вообще – никаких драконов не бывает, а динозавры – те сами вымерли.
***
На следующий день после того, как трудящиеся всего мира справили шестилетие Великого Октября, 8 ноября произошёл нацистский «пивной» пучь в Мюнхене. Путч довольно оперативненько подавили, а небезызвестного Адольфа Алоизовича посадили в тюрьму – где он от нечего делать напишет книжку «Майн Капф».
Событие локального масштаба: 15 ноября ГПУ РСФСР было уже на союзном уровне преобразовано в ОГПУ при СНК СССР.
Ну а про события декабря 1923 года и вообще вспомнить нечего…
Глава заключительная.
В конце декабря в «Ульяновский исправительно-трудовой лагерь» наконец-то прибыл по этапу прежде – гражданин, а ныне - зэка Фаворский, в определённых кругах более известный под прозвищем «Филин». Это у него я учился мастырить ксивы когда прошлой осенью, находился - то ли в вынужденных гостях, то ли – в почётных заложниках у Ксавера и его гоп-компании.
- С Наступающим, Модест Модестович, - с неподдельно искренней радостью встретил я его в своём кабинете, - Вы бы знали, скольких трудов стоило мне Вас разыскать – не зная ни вашей фамилии, ни имени вашего с отчеством…
Тот, щуря на меня подслеповатые глазки:
- Мы разве знакомы, гражданин начальник?
- А вот наденьте вот эту штуку на нос – может признаете…
В «той жизни», я где-то с 55-ти лет начал стремительно терять зрение. Не знаю, возможно - это было связано с излишним увлечением компьютером, играми и интернетом – как постоянно бухтела моя «бабушка», но диоптриев я себе приплюсовывал себе - раз в год как минимум. Вследствие того же, что я страшный хомячило – «роялистых» очков у меня к моменту «переноса» скопилось с десяток. Конечно, я уже их частично «реализовал» подогнав Отцу Фёдору - по-родственному, ещё пару – Климу и Деду Мартимьяну, по-дружески.
Надо признаться, случай был достаточно запущенным: Филину подошли только очки что я носил последними – с наибольшими диоптриями. Однако, ещё при подборе, он с непонятной интонацией воскликнул:
- Да, никак это мой ученик!
Вот теперь я понял – почему его «Филиным» прозвали! Глаза круглые и не по-человечьи большие.
- Да! Он самый…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Изумлённо оглядев кабинет, затем уставившись во все глаза на мои «кубики» в петлицах:
- Так, ты что? МЕНТ?!
Пожав плечами:
- Ну «мент», ну и что? У каждого из нас свои недостатки, при возможно общих интересах.
- А, это…
Смотря ему в глаза и отчеканивая каждое слово:
- Излишние любопытство и особенно – БОЛТЛИВОСТЬ(!!!), могут помешать Вам спокойно и здорово отсидеть остаток срока.
Тот, с вмиг вытянувшемся лицом:
- Понял!
Наконец-то подобрав Филину очки, скрестив руки на груди, говорю:
- Если предложу Вам работать во время отсидки писарем в лагерной администрации – не откажитесь, уважаемый Модест Модестович? Или, Вам это не «по понятиям» и предпочитаете торфоразработки?
Конечно, я соврал: наш ИТЛ - никакого отношения к торфоразработкам, или положим – к лесозаготовкам, не имел.
Тот, поспешно согласился:
- Напротив – почту за честь!
***
За несколько дней до Нового - 1924 Года, из Нижнего Новгорода приехала Елизавета с Василием Пупкиным…
Извиняюсь, уже – с Василием Васильевичем Путиным!
Сменить фамилию в нынешней Советской России – ещё проще, чем зачать по обоюдному согласию ребёнка.
Лизина мама - Надежда Павловна, уже с месяц как переселилась на ПМЖ в Москву - управлять долей дочери в «Стойле Пегаса», оставив казённую квартиру Аристарху Христофоровичу. Тот, не будь дурак - тут же подселил к себе одну из довольно моложавых почитательниц своего таланта и, Лизе с нашим общим другом ВВП - ничего не оставалось, как остановиться в доме Отца Фёдора.
Тудым-сюдым – буря эмоций при встрече, конечно!
Вижу, Вася вместе с вещами тащит и какой-то внушительный по размерам деревянный ящик и, занеся в дом осторожно ставит его на табуретку. Смотрю на Елизавету, а она светится как неоновая лампочка на рекламе.
Боюсь поверить:
- Неужели…?!
- Да, - кивает, - Василию удалось сделать стержневой пентод!
Тот скромничает, хотя видно что внутренне очень собой гордится:
- Это всего лишь действующий макет, на котором можно проверить сам принцип его работы.
Я нетерпеливо:
- Когда-то и паровоз был «действующим макетом»… Давай показывай, не тяни коня за хвост!
Из большого деревянного ящика был извлечён другой ящик - уже поменьше из толстой покрытой лаком фанеры: похожий на зимний рыбацкий - при виде которого у меня промелькнула мысль:
«Непременно надо будет попробовать какую-нибудь пластмассу попроще замутить, а то никакого вида – полный отстой».
На одной стороне фанерного корпуса находилось несколько разъёмов, переключателей, рукояток приборов неизвестного мне предназначения. А сверху Вася вынув из-за пазухи завёрнутым, установил…
ДА!!!
Я узнал его сразу!
Да, я узнал его сразу, главным образом – по его непохожести на виденные мной в Нижегородской радиолаборатории лампы, напоминающие пузатый стеклянный графин для воды на трибуне.
Это был не что иное, как стержневой пентод!
Рисунок 106. Одноламповый регенеративный радиоприёмник с контактным детектором "БВ" разработан в 1924 году и выпускался «Электротехническим Трестом Заводов Слабого Тока» (Э.Т.З.С.Т.) на Московском телеграфном заводе (бывшем им. Морзе) с 1925 по 1927 год, включительно.
Правда, до миниатюрности ему было, как отсюда - до Китая гусиным шагом: размерами радиолампа напоминала длинный стеклянный огурец средних размеров… Однако, как говорится – лиха бед начало.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Перед тем как установить на приёмник, Вася осторожно развернув, показал мне её основание:
- Всё как на твоих рисунках – разъём в пять выводов. Очень удобно когда меняешь лампу – ничего паять не надо.
