Был и минус: никто и ничего не знал о размерах компенсации, и это была основная тайна. Страшная и жуткая!
Оказаться в стороне от волнительной процедуры раздачи чужих денег своим гражданам "советское" государство, разумеется, не могло, и тогда был сляпан
"Фонд Прощения и Примирения с прошлым".
Вот как! Половины века потребовалось на то, чтобы разглядеть взаимные обиды прошлого и примириться с ними!
Вступление было интригующим и "в духе времени". Так и есть: у всякого времени свой "дух".
Кто — как, но я в названии Фонда разглядел предложение пересмотреть список древних обид не от всех граждан, а только от тех, кого они касались прямо. "Правопреемники прошлых работодателей" звали к примирению и предлагали уйти в воспоминания не всех граждан "страны советов", а только тех, у кого были основания "мириться с прошлым". Перечисление статей и лиц, с коими предлагалось примириться, не указывалось.
Возможно, что на то время я был единственным, кто задался вопросом: "кто изобрёл Фонд? Кто его "автор"? Раскаявшиеся прошлые враги наши, или их "правопреемники"? — и при всех раскладах следовал один вывод: "Фонд" организовали "наши", "свои, родные в доску", но на немецкие денежки. Как иначе? На то время в "стране советов" не было ни дураков, ни денег, чтобы организовать чисто "советский Фонд примирения с прошлым". Тогда-то и случилось раздвоение: деньги — немецкие, Фонд — советский.
Призыв был услышан, но какими словами выразить примирение, как объяснить немцам, что нет, и никогда не было у меня к ним претензий — не представлял. Но помогли "наши" листком бумаги с названием "Анкета", а как — об этом ниже.
Основная задача при общении с любыми Фондами — точно знать "где лежит кошелёк с деньгами и как их оттуда безболезненно вынуть". Деятельность Фонд началась с закладки в претендующих на компенсацию древних работников на Рейх, прочнуюЈ надёжную и твёрдую, как бетон из цемента высшей марки, тревогу: "выплаты будут производиться согласно поданным документам"! Слова о документах для претендентов были не менее пугающими, чем древнее предложение оккупационных властей явиться для регистрации на "угон в рабство". Что за "документы"? Как они выглядят, и какая канцелярия их выдаст!? — в новом, "постсоветском" воздухе, которым ещё не совсем свободно дышали когда-то побывавшие на работах в Рейхе граждане, повисла густая тревога!
— Документы о вашей прошлой работе на Рейх выдаст известное учреждение с названием "Контора Глубокого Бурения". Только она одна, родная, во все времена жития вашего пеклась о "чистоте и моральной твёрдости советских граждан", только эта организация всё и всегда о вас знала! Неужели непонятно? Ай, забыли!?
Документы, документы! В отечестве нашем, других не знаю, проживает непобедимая и нестареющая уверенность о том, что "слово к делу не подшивается". Кто придумал сказку о невозможности "подшить слово" — установить невозможно, но кто её опроверг — известно: органы.
В невозможность подшивания "слова к делу" верила малая часть граждан и это были простаки. Остальные знали, что "невозможность подшить слово к делу" — чепуха: "всякое слово, стоит его изобразить на бумаге, выбить подпись в том, что ты не "погрешил ни единым словом в рассказе о себе", "удостоверить запись свидетельскими показаниями", скрепить подписью и печатью "уполномоченного товарища" — и слово превращалось в документ готовый к подшивке в любое дело!
Документов, кои изготовлялись "органами" на основании рассказов возвращавшихся из неволи граждан "страны советов", было составлено превеликое множество, и все сохранились, и это было самой большой и единственно ценной заслугой органов перед гражданами! Ни один из побывавших на принудительных работах в Рейхе, не был оставлен без их внимания. Запись рассказов возвращавшихся производилась тщательно и подробно: "советские люди, проторчавшие во вражеском плену три, а кто и четыре года, могли полностью, или частично, "потерять облик советского человека потому, что враги "в совершенстве владели методами обработки неустойчивых граждан…". Хвала врагам!
— Как, почему и откуда в "передовом советском" государстве могли появиться "неустойчивые" люди!? От какой сырости!?
Что такого "заразного" для "страны советов" могли прихватить вернувшиеся из-за кордона бывшие "советские" люди, отчего "устои первого в мире социалистического государства рабочих и крестьян" могли не только пошатнуться, но и рухнуть к ядрёной матери!? Чего у врагов невольники могли набраться вредного для "дальнейшего процветания первой в мире страны советов"? Что такого могло быть на "вражеском" Западе ценного, ради чего "простой советский" человек мог бы пойти на обман "органов"? Дикость какая-то! Победившая страна, "правая" со всех сторон" — и страхи до патологии! Постоянные и нервные оглядки по сторонам внутри своего дома! Необъяснимая трусость была растворена в воздухе, коим длительное время "вольно дышал народ-победитель". И вопросы, вопросы…
Случалось, что вопрошающие товарищи в пылу дебатов, как бы невзначай, переходили в беседах на немецкий язык, и если молодые люди показывали хорошие знания "вражеского" языка, то таких без задержек на обдумывание возражений, обвиняли в "работе на врагов в качестве переводчиков"! Довод о том, что русский юноша, или девушка, могли за три года в силу природных способностей освоить язык "страны угнетения" — в расчёт не принимались. Текло золотое время царствования библейской уверенности: "многая знания — велии скорби"!
И всё же "нет худа без добра"! Спасибо древним работникам "Конторы Глубокого Бурения" за титанический труд в прошлом: когда работники конторы описывали "деяния граждан за рубежом в логове врага на каторжных работах", то и подумать не могла, какую дорогую работу они сделали тем, кто вольно, или невольно побывал у врагов в работниках — о качестве пребывания, повторяю, речь не велась. По советским меркам все, кто попадал в Рейх на работу, были "рабами", но почему "товарищи" потом не сострадали "рабам" — этого никто ни тогда, ни сейчас объяснить не сможет.
Случаи гуманного обращения рабовладельцев с "восточными рабами" в данном сочинении не приводятся, негуманные, иначе — "зверские" — тоже. Хвала Конторе! — только она быстро, без проволочек, выдавала справки всем, кто подпортил биографию пересечением границы "страны советов туда и обратно в грозном зареве войны".
И у меня были основания обратиться в организацию, которая "стояла на страже безопасности страны" и длительное время отлично справлялась с порученным делом. Об этом много художественных фильмов сделано, но документальных — ни одного. Документальных фильмов о работе спецслужб никто и никогда не сделает.
"Контора" оплошала один раз, но основательно: ей следовало не "верно и преданно" верить в "гениальность вождя страны советов", а свернуть ему шею лет за десять до начала войны. Столь нужное для России дело следовало совершить с момента, как только самый захудалый аналитик понял, что "инородец" возжелал править Россией единолично.
— Яркий пример, когда "толерантность" бывает вредной — заметил бес — "вождя" следовало убрать способом, каким практиковал сам "вождь". Почему бы и "нет"? — прошлый недосмотр "Конторы Глубокого Бурения" обернулся для России многими бедами. Главная: из богатыря с именем "Россия" "нацмен", как было принято говорить когда-то обо всех, кто не был русским, сделал из неё калеку. Так всегда: будь ты сто раз героем, но обделайся один раз — и от всех твоих деяний и наград будет попахивать дерьмом. Своих провинившихся героев мы лишаем заслуженных наград и званий, но "нацмена" чтим и до сего дня.
— Не удаляйся от темы! О чём ведёшь речь в главе?
— Об "органах".
— Вот и продолжай говорить о них.
Что упомянутая организация за время существования жестоко обошлась с большим количеством граждан отечества — этого заявить не могу: никто из нашего семейства по её прихоти не сгинул из видимого мира раньше времени. Поэтому говорить что-то худое в её адрес не могу. Если иногда что-то и выскакивает, то такие выпады исходят от беса.
— Резон явный просматривается: если в "родном советском" лагере не сидел, то, как можно катить бочку на органы!?
— Но я был и во вражеском лагере, и враги меня не уничтожили. По твоей, бесовской логике, получается, что всякая власть, не лишившая жизни насильственно — уже хорошая? Я уцелел у врагов, следовательно, и у меня нет причин "катить на них бочку"? Время делать заявление: "враг тот, кто лишил тебя крова"?
— На прошлых врагов, да и на будущих, нужно постоянно и без устали "катить тару". Главное — грамотно катить, а не так, как это делают ваши СМИ.
— Чем не нравятся наши СМИ, чем недоволен? Где видишь "проколы" в их деятельности?
— Ну, как же! Вот что пишет в газету "областного значения" дама, твоя землячка, о днях оккупации:
