назойливых есьденг окуриванием собачьей шерстью (этим же способом вообще очищались от духовной скверны).
А что, если человек начал шаманский путь, но не смог найти свою дорогу, не смог пройти испытания и подчинить себе духов? В таком случае, как считалось, он может умереть либо останется физически искалеченным или психически больным, менериком.
Известные в русском языке и научной литературе слова менерик / мэнерик произошли от якутского слова мэнэрик, означающего «подверженный нервным припадкам, истеричный». Близкие слова: мэнэрий — «биться в нервном припадке», ёмюрех — «душевнобольной». Отсюда и русское старожильческое миряк — «припадочный, бесноватый»; эмирячить — «бесноваться». Это расстройство состояло в том, что с человеком (чаще это были женщины) внезапно происходили припадки, он начинал вести себя странно: вскрикивать, распевать, прыгать, кататься по земле, рвать на себе одежду, убегать из дома, бросаться в воду, повторять, как под гипнозом, слова и действия окружающих. Припадок заканчивался судорогами и длительным глубоким сном. Ранее ученые определяли это состояние как «северную (арктическую, полярную) истерию»[64], сейчас — как разновидность диссоциативного расстройства. Оно может быть вызвано отчасти психологическими причинами, отчасти же — условиями жизни на Севере (нехваткой кальция из-за особенностей традиционного рациона и недостатка солнечного света, то есть витамина Dз, либо же переизбытком витамина А). Такое же расстройство наблюдалось и у русских в этих краях, в том числе у казаков и солдат.
Местные жители понимают это состояние как влияние духов, даже как одержимость ими. Якуты, среди которых менерик был раньше наиболее распространен, полагали, что у обычных людей нет киэли — особого места в животе для вселения духа, как у шаманов, поэтому если сильный дух попадет в человека, то человек начинает так себя вести. Считалось, что шаманы могут вылечить менерик, изгнав духа.
Какое отношение менерик имеет к шаманству? По симптомам он похож на то, что считается у местных жителей шаманской болезнью (в ряде случаев, видимо, так оно и было). Это та стадия болезни, когда шаман еще начинает свой путь и не может вполне справиться с духами. Плохие, слабые шаманы могли так и остаться на этой стадии. Нганасанское божество, «доращивая» будущего шамана в железной колыбели, говорит: «Оказывается, колыбель большая для него — это плохо. Надо, чтобы все его суставы дошли, чтобы ему стать шаманом, а то просто будет менериком»[65]. У якутов есть категория мэнэрик ойун — «безумно распевающий шаман». У него были бубен и духи-помощники, но он приносил мало пользы. У других народов Сибири и Дальнего Востока также были категории шаманствующих, чья практика была сопряжена с подобными состояниями: рымчи — у алтайцев, исачила — у ульчей. Ясновидящие, исачила (от исал — «глаза»), были обычными людьми, но с ними иногда случались припадки, во время которых они катались по полу с пеной у рта. В это время кто-нибудь из близких начинал сильно бить больного ремнем по телу и лицу, чтобы прекратить припадок. Тот затихал и, если люди задавали вопросы, начинал предсказывать.
В заключение этой главы подчеркнем: то, что в обиходе и этнографических описаниях называется шаманской болезнью, не считается заболеванием в медицинском понимании. Современная нозологическая система, то есть классификация болезней, исключает из рассмотрения ритуальные и культуральные состояния, считая их вариантами нормы. «Шаманская болезнь» — это термин-зонтик, который объединяет разные явления с медицинской точки зрения, а также состояния здоровых людей. Чем бы ни было в каждом конкретном случае необычное состояние начинающего шамана: действительно каким-то невротическим или психическим расстройством либо проявлением физического недуга, — в любом случае это внешнее проявление сложных процессов в психике и теле человека, своего рода психологическая подготовка к профессии. Безусловно, приступы шаманской болезни — это не простая имитация и симуляция; будущий шаман видит и чувствует все по-настоящему. Однако мы должны помнить: человек — это символическое существо, и влияние культуры, ее шаблонов и моделей на психику и даже на телесность человека весьма значительно.
Шаманство — это практика, тесно связывающая культурное, социальное и биологическое. Есть потребности сообщества, их нужно решать: лечить, успокаивать, помогать в делах — в целом устранять несчастья, прогоняя их из мира людей, и давать благо, добывая его в мире духов. Для этого сообщество «отбирает» пригодных людей: наиболее чувствительных, эмпатичных, умных, креативных, с отличной памятью, хороших певцов и сказителей, при этом сильных — чтобы могли в течение многих часов прыгать с бубном у костра, символически путешествуя по иным мирам. Для этого сообщество прицельно смотрит на своих членов с их раннего детства. Конечно, самые внимательные взгляды — на детей и внуков действующих шаманов, особенно потомственных. Дети, конечно, чувствуют эти взгляды, это ожидание сообщества, и в положенное время готовы встретиться с духами, избравшими их, — своими будущими помощниками и проводниками. И такая встреча часто случается: будущий шаман откликается на зов духов, другими словами, на свое призвание или — в социологических терминах — на вызов сообщества.
Шаманский идол. Эвенки. Начало XX века.
КГАУК «Красноярский краевой краеведческий музей»
Шаманская болезнь и — шире — шаманская практика отчетливо демонстрируют, что социальное окружение и культурные символы имеют значительное влияние на психологию и биологию человека. Состояние транса, будь то во время болезненного становления или контролируемого шаманом камлания, как раз такой пример — психика и тело человека откликаются на зов (духов, коллектива, своего собственного бессознательного — интерпретации могут быть разными) и реагируют именно так, как научила их культура.
Глава 4. Помощники шаманов — люди и духи
Аями, дямада, туоптуси и другие
Подобно тому как у шаманского ритуала есть две стороны — внешняя, наблюдаемая в физическом мире, и внутренняя, символическая, — так есть и два типа агентов, помогающих шаману во время камлания: это люди, присутствующие рядом с ним в этом мире, и духи, путешествующие вместе с ним в мире ином.
Обычно организовать камлание шаману помогали его родные: нужно было разжечь очаг, принести бубен, костюм и другие атрибуты, которые хранились в особом месте — в отдельном помещении или на священной нарте. Нужно было помочь шаману одеться, разогреть над огнем бубен, чтобы его звучание было правильным. Все это могли делать и обычные люди. А вот с началом ритуала в дело вступал особый помощник. Это мог быть человек из числа «маленьких» шаманов, как ненецкие мал тадебя, или из других категорий шаманствующих, как нганасанские ясновидящие дючилы или нанайские тудины. Наконец, это
