Когда Азагот наклонился, чтобы вобрать в рот один её красный как ягодка сосок, Лиллиана с любопытством и желанием наблюдала за его действиями.
Расположившись ещё плотнее между её бёдер, Мрачный Жнец жадно облизывал и посасывал сосок, накрыв другую грудь рукой, наполнив ладонь её тёплой плотью.
Член чертовски болезненно вжимался в ширинку, и Азагот снова переместился, чтобы просунуть руку между своим телом и телом Лиллианы и расстегнуть штаны.
Воспользовавшись тем, что его рука внизу, он рывком расстегнул пуговицы на джинсах Лиллианы и запустил руку внутрь.
Лиллиана ахнула, когда Азагот погладил центр её лона через шёлк трусиков.
– Ангел, сколько у тебя было любовников? – Азагот поцеловал её груди и начал прокладывать дорожку из поцелуев вниз по животу.
– Один, – выдохнула Лиллиана. – Всего лишь один. И мне не хочется о нём говорить.
Как и Азаготу. Отчасти потому, что он не хотел, чтобы в этот момент с ними был тот мужчина, и отчасти потому, что его посетило очень странное желание устроить для него самую мучительную смерть.
Испытывая безумное желание стереть того ублюдка из её памяти, Азагот подался назад, рывком стащил с Лиллианы ботинки, а затем и джинсы с трусиками.
Всё это заняло всего несколько незначительных секунд, и вот уже его разорванная и скомканная одежда присоединилась на полу к одежде Лиллианы.
Вот, чёрт возьми, Лиллиана была восхитительна; распласталась обнажённой перед ним как праздничная трапеза, которая так и манила её отведать.
Её волосы шёлковыми волнами рассыпались по персидскому ковру, зацелованные губы были приоткрыты от частого дыхания, а бёдра – разведены достаточно, чтобы Азагот мог видеть её блестящее от соков лоно.
Взгляд Лиллианы опустился на пах Азагота, и от вида его толстого члена её глаза вспыхнули. О, да, она его хотела.
Азагот улыбнулся, обхватил член и начал ласкать. Лиллиана кончиком языка облизала нижнюю губу, и Мрачный Жнец застонал, представив её губы вокруг члена, а язычок – ласкающим и облизывающим.
Отпустив член, Азагот наклонился и накрыл ладонью её лоно. Чёрт возьми, она была такой горячей и, скользнув пальцем между складочек, он снова застонал.
Каждая клеточка в теле Азагота вибрировала, когда он водил кончиком пальца от влажного входа до набухшего комочка нервных окончаний, заставляя Лиллиану громко стонать.
Он её ласкал, сначала едва ощутимо, избегая чувствительные местечки. И когда Лиллиана начала тяжело дышать и стонать, выгибаться и подаваться навстречу его руке, когда её упругое тело жаждало наслаждения, Азагот сдался.
Чёрт возьми, а она была той ещё дикой штучкой. Вцепилась в него так, что ноготки вонзились в кожу. Азаготу было необходимо попробовать её вкус. Это было не желание, а просто какая-то биологическая потребность.
Снова подавшись назад, он запустил руки под её бёдра и устроился между её шикарных ножек.
Он зарылся лицом в её лоно, упиваясь влажным вкусом. Разведя большими пальцами половые губы, он вылизывал прямо средоточие её желаний.
Когда Азагот провёл кончиком языка по клитору, Лиллиана вскрикнула.
Он сделал это снова и она вскрикнула громче, тело её вздрогнуло, пальцы впились в его череп, удерживая Азагота в этом, так ей нужном, положении.
На вкус Лиллиана была как сахарный тростник и маракуйя, свежая трава и кристально чистая вода – всё то, что Азагот уже вечность не видел, не ощущал и не пробовал на вкус.
– Азагот, – хрипло выдохнула она, – я сейчас... о, да.
Лиллиана дико взбрыкнула, дёргая головой вперёд и назад. Тело напряглось, бёдра поднялись над полом. Она кончила.
"Прекрасная, – подумал Азагот. – Такая. Чёрт. Возьми. Прекрасная".
Прежде чем она опустилась на пол, Азагот накрыл её своим телом, отчаянно желая оказаться в ней и ощутить что-то помимо холода.
– Подожди, – выдохнула она, потянувшись к нему. – Позволь мне...
Тяжело дыша, сходя с ума от потребности оказаться в ней, Азагот начал вводить в неё палец... и замер.
Предательство сжало его, словно тисками, а все эмоции, которые ему удалось подавить, снова всплыли на поверхность.
– Ты мне солгала, – прохрипел он. – Ты девственница.
– Нет, – твёрдо ответила Лиллиана. – Я была с мужчиной так, как это делают ангелы.
Кто-то считал духовный секс, ну, сексом что ли, но даже будучи ангелом, Азагот предпочитал беспорядочный, совершенно грязный физический секс, которым занимались люди. Поэтому, может, Лиллиана ему и не солгала, но и полностью честна с ним не была.
Лиллиана села, положила ладонь на его грудь и уставилась Азаготу в глаза.
– У тебя снова тот безумный вид.
Она провела рукой по его груди, прессу и, наконец-то, дрожащей ладонью обхватила его член.
– Дерьмо, – простонал он.
Лиллиана его одолела. Он оказался полностью в её власти и, когда она начала двигать рукой, его бёдра тоже пришли в движение. Когда она поглаживала его член, он двигался в её ладони, подавался вперёд и назад.
Азагот откинул назад голову и слышал, как что-то бормочет, клянётся... он не был уверен, что именно произносит.
Он знал лишь только то, что жар поднимается по яичкам, вверх по члену, а когда Лиллиана сжала его ещё крепче, на коже Азагота выступил пот.
Пот. Он никогда не потел.
– Чёрт возьми, – выдохнул он. – Проклятье... Лилли...
Она ускорила движение рукой, второй накрыла его яйца, перекатывая в ладони.
– Скажи, что мне нужно делать, – прошептала она, но у Азагота не хватало дыхания, чтобы хоть что-то произнести. То, что Лиллиана сейчас делала, было просто потрясающе.
– Просто... ах... да.
Его оргазм оказался раскручивающейся спиралью жаркого блаженства, которое на одно благословенное мгновение раскололо лёд, который так долго сковывал его душу. Он содрогнулся от силы освобождения, по-настоящему радуясь этому ощущению.
От вида того, как она смотрит на него, Азагот снова завёлся, и разум и тело снова сотряс оргазм.
Когда всё стихло, Азагот накрыл руку Лиллианы своей и убрал её ладонь с очень чувствительного и всё ещё подёргивающегося члена.
– Вот это да, – выдохнула Лиллиана. – Я никогда ничего подобного не делала.
Дрожащей рукой Азагот потянулся за лежавшим на столе платком.
– Чего именно? Не дрочила парню?
– Мой бывший считал физический секс омерзительным.
– Твой бывший был полнейшим придурком.
Азагот нежно обтёр Лиллиану от спермы, поднял с пола и отнёс на стоявший перед камином диванчик.
Забравшись на диванчик рядом с ней, он прижал Лиллиану к себе и накрыл их обоих одеялом. Сначала она напряглась, и он это понимал.
