Знаю я, что за разговор – увольнение. И плевать!
Выхожу с работы, и набираю Максу сообщение, не в силах сдержаться: «Не смей ко мне приближаться! Ты лжец и я знать тебя не желаю. Ненавижу!!!»
Уже садясь в автобус, жалею, что не рассказала о нем в отделе – как-то в голову не пришло. Нужно было рассказать!
«Может, выйти сейчас? – нервно думаю я, и даже встаю с кресла, чем тут же пользуется одна из пассажирок. – Пусть его посадят! За все его вранье! Он – точно Арес, и использовал меня. Заткнуть пытался с помощью кольца, даже руки не пожелал марать, убивая меня – а зачем? Я ведь такая идиотка, которой просто можно зубы заговорить, и которая во все поверит!»
Телефон молчит и пока я еду, и пока подхожу к дому – Макс, наверное, чемоданы пакует. Он ведь так не хочет в тюрьму.
Пусть валит! А я домой – в одиночество и спокойствие своего убежища…
ГЛАВА 36
– Это просто паническая атака, – сквозь зубы твержу я себе, открывая дверь в подъезд. – Все хорошо, Марго, сейчас все будет хорошо!
Но собственные уговоры не действуют, ведь я знаю – хорошо не будет!
В лифт не захожу, осознавая, что с ума сойду в тесной запертой коробке, везущей меня… куда? В безопасное место, или…
Останавливаюсь, почти дойдя до своего этажа, и смотрю на дверь, ведущую в мою квартиру. Может, потому меня так и корежит, что он сейчас там?
Нет, я ведь попросила его уйти!
Но ключи не забрала, постеснялась.
Пальцы трясутся, пока открываю дверь. Хочется кричать… я совсем чокнутая! Попросту ненормальная, и место мне в психушке с такими же, как я сама!
Наконец, оказываюсь в темном коридоре, и чуть ли не плача приваливаюсь ко входной двери спиной. Закрываю глаза, и стараюсь дышать размеренно, твердя себе: «Все хорошо! Все хорошо! Все хорошо! Я в безопасности!»
Опасность!
Чувствую его еще до того, как слышу шаги. Медленные и тяжелые. Он не торопится, знает, что не побегу… он хорошо меня знает!
– Какая же ты шлюха! – цедит он с отвращением, и хватает меня за плечо. – Дешевка!
Сжимает с удовольствием, сминает кожу, наслаждаясь моим безмолвным ужасом – именно этого я всегда боялась! Но он ведь не станет…
– И с кем из двоих ты трахалась? – щеку обжигает удар – болезненный, и распаляющий его на большее. – Или сразу с двумя? Отвечай!
Хочу ответить, что это не его дело! Оттолкнуть хочу, ударить в ответ! Воспротивиться, чтобы не быть, как моя мать, годами сносящая побои и унижения, но я молчу.
Как и она.
Терплю, а ведь клялась, что никогда и никому не позволю такого обращения!
Однако, сил нет ни на что. Терплю сыплющиеся на меня удары, зажмурившись – вдруг это очередной кошмар? Он ведь не может так поступать со мной… только не он!
– Открой глаза, дрянь! – трясет меня, и я послушно смотрю в его глаза – в глаза, казавшиеся родными и понимающими, а сейчас голодные, и полные ярости, как у зверя, кровь почуявшего.
Это не сон!
Хуже…
– Молчишь? Ах ты…
Падаю на пол от ударов, слышу свои собственные крики, но боли уже не чувствую – тело онемело.
– Таких наказывать нужно, – он пинает меня в живот еще раз, и тянет мое безвольное тело по полу в спальню.
Мысли вялые – неужели изнасилует?
Нет.
Открывает дверь на балкон, приподнимая меня за талию, и свешивает вниз. Отстраненно наблюдаю, как кровь, стекающая по моему лицу, украшает белый карниз.
– Шлюха, – чувствую, как его руки дрожат на моем теле от ярости. – Я жениться на тебе хотел! Несмотря ни на что, а ты…
А я шлюха.
И никто меня не спасет. Может, и к лучшему.
- Макс, - задыхаюсь я, - пожалуйста, пожалуйста…
Все же мне хочется жить. Хочется так сильно, что я жадно вдыхаю соленый воздух, пахнущий моей кровью, и пытаюсь закричать.
- Помогите! Помогите мне…
Но вместо крика получается жалкий писк – живот передавлен бетонным парапетом, и я еще сильнее свешиваюсь вниз – так, что кровь приливает к голове. Там, далеко внизу стоянка автомобилей. Неужели мне суждено умереть вот так: сброшенной, как ненавистный хлам, любимым мужчиной?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Макс, умоляю, остановись, - рыдаю я, но он не слышит меня также, как я его не вижу: мое лицо скрыто бетонным парапетом, и слова уносит ветер. – Макс…
Сил упираться больше нет, голова кружится – от прилива крови или от побоев, и я понимаю: сейчас последние мгновения моей никчемной жизни. Я умру, об этом, возможно, снимут сюжет для какого-нибудь канала, или заштатный журналист напишет статью о том, что психически-больная девушка совершила суицид.
А Максу ничего не будет.
Он останется безнаказанным.
Неожиданно какая-то сила отрывает от моего тела мужчину: он толкал меня за спину, пытаясь свалить вниз, а я коленями и руками цеплялась за проклятую жизнь. И сейчас я не чувствую его рук, я свободна, но свободой этой воспользоваться нет сил.
Именно сейчас, когда есть шанс, когда нужно лишь сделать один рывок назад, я понимаю – не могу. Как я смогу жить дальше после такого предательства? Может, есть оно – перевоплощение, и в следующей жизни меня ждет счастье?
Мысли ускользают, как и я сама заваливаюсь все ниже и ниже, пока меня не хватают за ноги сильные руки, и тянут наверх.
- Марго, - кричит Макс, и сжимает мои щеки. – Очнись, девочка моя, очнись…
Лицо болит от ударов, от царапин и от новых издевательств. Мало ему было?
- Хватит надо мной издеваться, - кашляю и пытаюсь попросить его о том, что еще недавно заклинала не делать. – Закончи начатое, добей меня.
Он снова подносит окровавленную руку к моему лицу, и… мне страшно. За что он со мной так жестоко? И я нахожу силы для того, чтобы вскочить так резко, что в голову отдает кровавым туманом, и уже сама хватаюсь за парапет – больше избиений я не выдержу.
- Милая, все позади, он больше тебя не тронет, - Макс бормочет какой-то бред.
Обнимает со спины, и поднимает на руки. Прижимает к себе болезненно-нежно, словно не он меня убить пытался. Голову на его плече держать тяжело, и она свешивается вниз, когда мы входим в квартиру, и почти спотыкаемся о чье-то тело – окровавленное и… бездыханное.
- Я отвезу тебя к врачу, - шепчет мужчина, - вдруг у тебя сотрясение. Долго он бил тебя? Не молчи пожалуйста…
Он? Он бил?
- Ты издеваешься? Это ведь ты со мной сделал, и теперь, - задыхаюсь, когда Макс укладывает меня на твердый кухонный диван, - теперь ты говоришь так, словно то не ты был.
- Милая, - Макс наклоняется надо мной, придерживая за плечи, но я все-равно отшатываюсь, - это Лев был. Видимо, он успел сделать копию твоих ключей. Я получил твое сообщение, в котором миллион ошибок было, и понял, что ты не в порядке. Поехал к тебе – вряд ли в таком состоянии тебя бы на работе оставили, и увидел капли крови, и открытую балконную дверь. Это Лев, не я.
Лев? Но я ведь видела Макса, и…
- Твои руки, они в крови.
В моей крови. Он снова мне врет.
- Это его кровь, и у балконной двери лежит его тело. Милая, ты немного не в себе, - Макс на несколько секунд оставляет меня, и возвращается с моим серым пледом.
Сейчас завернет меня в него, засунет в багажник, и… и все.
Он и правда укутывает меня дешевым пледом из Икеи, и поднимает на руки.
- Сейчас мы поедем в больницу, паспорт твой я взял, - голос его чуть дрожит, пока мы спускаемся по лестнице. – Марго, облокоти голову о мое плечо, вдруг у тебя сотрясение… чертов урод, нужно было растянуть удовольствие!
Утыкаюсь носом в шею Макса, смирившись: в больницу он меня везет, или в ближайшую лесополосу – какая разница? Но я должна узнать, зачем он врет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Поднимаю тяжелую голову, и вздрагиваю – вижу перед собой не Макса, а Льва. Дышать становится еще тяжелее, и если бы были силы – я бы заорала от ужаса.
Кажется, я сошла с ума. Не понимаю: меня пытался убить Лев или Макс? И кто меня спас? Или этого всего нет?
