Как известно, именно на западе, вне зависимости от текущей прецессионной эпохи, заходит Солнце в дни весеннего и осеннего равноденствий. Следовательно, мы можем трактовать Монастырщинскую стоячую плиту как астрономический «прибор», предназначенный для определения моментов наступления Равноденствий.
Значительно больше проблем вызывает археоастрономическая интерпретация другого памятника, вероятно, — самого знаменитого из мегалитов Верхнего Дона, — «Цыганского Камня»{136}. Данный памятник находится на правом, юго-восточном, склоне балки Курца неподалеку от самого центра Куликова Поля — Красного Холма. Он неоднократно описан Левиным; упоминается и в книге Шавырина. Камень представляет собой огромный валун, сложенный местным плотным серовато-розовым кварцевым песчаником девонского возраста. В верхней части камня существует вытянутое вдоль прямой линии отверстие, насквозь проходящее тело камня с северо-востока на юго-запад. Выходной диаметр отверстия на северо-восточном фасе камня — 10–15 см; на противоположном конце отверстие выходит в субцилиндрическую соосную нишу диаметром около полуметра.
Это-то отверстие и является главной достопримечательностью камня. Как и во многих других подобных случаях, в отношении данного сквозного отверстия невозможно однозначно говорить, естественно оно или рукотворно. Вполне вероятно, что, как то часто бывает, здесь имеет место «промежуточный» вариант: современный вид отверстию придан искусственно, однако при этом использованы естественные ниши, каверны и углубления камня, характерные для песчаников данной геологической формации.
В свое время Левин, а вослед за ним и Шавырин, и другие авторы (не исключая автора этих строк), принимая во внимание общую северо-восточную ориентацию отверстия, говорили о нем как об астрономическом визире, направленном на точку горизонта, в которой восходит Солнце в дни летнего солнцестояния. Однако проведенные в Донской экспедиции 2000 года точные измерения показали, что магнитное азимутальное направление оси отверстия составляет величину ССВ 32º. Соответствующий истинный азимут имеет величину СВ 39º; это означает, что ось визира попадает в так называемый «сектор невидимого Солнца», т. е. в ту часть небесной сферы, где Солнце не появляется никогда{137}.
Следует ли из этого сделать вывод, что знаменитый Цыганский Камень, описанный в десятках публикаций, не является обсерваторией, — по крайней мере, солнечной{138}? Вероятно, нет — по трем причинам:
1) камень находится в точке максимального приближения к поверхности «жилы» подземных вод, создающих под ним своего рода «водяную подушку»; это могло привести к значительной подвижке камня за последние тысячелетия и, соответственно, к «сбою настройки» визира;
2) достаточно большой диаметр «трубы» визира при очень незначительной базе визирования сам по себе дает азимутальный разброс визирования, который определяется нами примерно в ±4º;
3) существует ряд данных, свидетельствующих о возможном существовании в районе балки Курца (и, конкретно, Цыганского Камня) значимой аномалии геомагнитного поля{139}; это может привести к изменению величины магнитного склонения и, соответственно, к неверному определению истинного азимута визира.
В любом случае Цыганский Камень Куликова Поля — уникальный памятник мегалитической культуры Центральной России — остается предметом дальнейших подробных исследований…
Не менее (а возможно, и более) загадочен и самый впечатляющий мегалит бассейна Верхнего Дона — Конь-Камень на реке Красивая Меча. Первое упоминание этого памятника относится еще к XV веку: о нем говорится в описании путешествия в Кафу русского посла А. Голохвастова в 1499 году («Клалися в судно на Мече у Каменнаго коня»). В XIX веке о Камне писали И. П. Сахаров{140}, А. Н. Афанасьев{141}, Н. И. Троицкий{142}.
Огромный камень — более 20 тонн весом — установлен на трех каменных опорах на высоком берегу Красивой Мечи близ с. Козье. У местных жителей с ним связывается немало преданий, легенд и поверий, приводимых названными выше авторами. Однако здесь Конь-Камень интересует нас в основном в своей функции астрономического «прибора».
В контексте археоастрономии о Конь-Камне первым заговорил все тот же А. А. Левин, указавший на треугольного сечения канавку, вытесанную субгоризонтально в верхней грани камня и ориентированной на точку горизонта, лежащую за Красивой Мечей, в направлении на юго-восток{143}. Вероятно, Александр Акимович совершенно обоснованно трактует данное сооружение как визир, нацеленный на точку восхода Солнца в день зимнего солнцеворота. Об остальных камнях, окружающих Каменного Коня, Левин пишет: «Установленные на удалении от центрального камня, камни фиксировали точки восходов и заходов Солнца в определенные дни, отмечавшие сроки промысловых сезонов, созревания съедобных и лекарственных растений и т. д.»{144}.
Здесь мы подходим к принципиально важному, можно даже сказать фундаментальному, вопросу: к вопросу о целях создания древними мегалитических обсерваторий.
Свой вывод о том, что таковые служили для сельскохозяйственных целей, сделанный еще на Красивомеченском Конь-Камне, Левин расширяет и на все остальные аналогичные мегалиты Центральной России. «Скорее всего, это точки отсчета, отметки появления дикорастущих съедобных ягод, орехов, грибов, корней, корнеклубней, птичьих яиц», — пишет он в одной из своих статей{145}, полагая, вероятно, что до создания мегалитических обсерваторий наши предки не собирали ни грибов, ни орехов, потому что не знали, когда появляются первые и когда созревают вторые. Действительно, ведь так сложно пойти в лес и посмотреть, появились ли уже грибы, — гораздо проще покрыть Европу сетью мегалитических обсерваторий, обсерваторий, на сооружения которых уходили десятилетия и даже века. Обсерваторий, которые, по мнению Левина, были «совершенным инструментом, благодаря которому наш далекий предок получал, скажем, такую информацию: в какое время года, в какой местности можно собирать побеги папоротника и щавель…»{146} При всем моем уважении к Александру Акимовичу, я не могу понять, для чего нужно с точностью до одного дня определять наступление моментов равноденствий и солнцеворотов, если информация эта используется только для сбора побегов папоротника, время появления которых может меняться, в зависимости от климатических флуктуаций, от середины апреля до начала мая, т. е. с разбросом в две недели? И неужели предки наши не знали, что орехи созревают, как правило, осенью, а не весной, например?
Конечно, мегалитические обсерватории Центральной России вполне могли служить и определенным хозяйственным целям, но вряд ли это было основным их назначением. Единственное, что, на мой взгляд, может требовать точного, с погрешностью не более суток, определения наступления ключевых моментов годового солнечного цикла (солнцеворотов, равноденствий), — это совершение календарных обрядовых и магических (мистериальных) действ, большинство из которых, как известно, жестко привязано к тем или иным точкам годового солнечного цикла. Вероятно, именно это и было если не единственной, то одной из важнейших причин сооружения мегалитических обсерваторий — в том числе на территории Русской равнины.
В заключение следует упомянуть еще один весьма интересный памятник, совершенно уникальный в собственном роде, — Сабуровскую каменную плиту.
Сабуровская плита, лежащая в настоящее время на дне балки у хутора Сабуров (Куликово Поле), была обнаружена около двух десятилетий тому назад А. А. Левиным и упомянута им в одной из его газетных публикаций{147}. Плита представляет вытесанный из камня и достаточно хорошо обработанный диск диаметром 1.35 м и толщиной около полуметра. В центральной части плиты выбита соосная окружности боковой поверхности плиты кольцевая канавка внутренним диаметром 19 см, шириной — 2 см и примерно такой же глубины. Общий центр кольцевой канавки и диска в целом отмечен небольшим углублением.
