– Ах, ты собираешься бросить Рут и детей и создать семью со мной?
– Ты этого хочешь? – У Кристиана было чувство, что он потерял опору и озеро каким-то образом залило кафе. Он ничего такого не собирался говорить, но он не рассчитывал, что кто-то другой начнет управлять ситуацией.
– Бог мой, ты что, серьезно? Я три года старалась выкинуть тебя из головы, затем появляюсь на этом дурацком интервью и вижу там тебя, и внезапно понимаю, что ничего из того, что я, блин, делала, не сработало.
– Мне очень жаль. – Он попытался взять ее за руку, но она не позволила. – Ты меня прости за аборт. Поверить не могу, что я такое допустил. – Он что, жаждет отпущения грехов? Не может же он быть таким дерьмом, разумеется, он все это устроил не затем, чтобы вынудить бедную девушку сказать: мол, не волнуйся, пожалуйста, все не так уж плохо.
– Ты позвал меня сюда, чтобы извиниться? – спросила она, словно он произнес все это вслух.
– Сам не знаю, зачем я позвал тебя сюда. И не понимаю, зачем я здесь.
Сара откинулась на спинку стула:
– Ты здесь потому, что у тебя дерьмовый брак, но у тебя не хватает мужества уйти.
– Нет, пожалуйста, не вовлекай сюда Рут.
Сара фыркнула:
– Ты слегка опоздал с защитой жены, тебе не кажется?
– Честно, Сара, прекрати. Рут не имеет к этому никакого отношения. – Он разозлился, но нельзя же было просто встать и уйти.
Сара встала сама:
– Вот что я скажу тебе, Кристиан. Реши, чего ты от меня хочешь, и дай мне знать, идет? – Она повернулась и ушла, не оглянувшись.
Он ее не окликнул. Сидел за круглым белым столом и не сводил глаз с озера. Поверхность была такой гладкой, что казалось, будто кто-то натянул сверху пленку. Лодки ждали, утки плавали. Он глубоко вздохнул и понял, как же хорошо быть одному.
До дня рождения Хэла в следующую субботу осталось шесть дней, хотя на самом деле пять, поскольку трудно рассчитывать сделать что-то в день события. А Рут все еще не дала Агате точный список гостей. Рут начала казаться Агате жалкой, даже отвратительной. Дети вернулись после поездки в том еще состоянии. Бетти была все мокрая, а Хэл голодный. Агата волновалась, как бы ему не стало плохо от всех бутылочек, которые ему подсунули.
– Я забыла захватить сменную одежду, – сказала Рут, внося в дом плачущую и замерзшую Бетти. – Не могли бы вы налить для нее ванну?
Хэл сидел на руках у отца, и они вместе над чем-то смеялись, но Агата знала, что ему требуется бутерброд с пастой.
– Обоих в ванну посадить? – спросила она как можно жизнерадостнее.
– Не беспокойтесь, – отказался Кристиан. – Мы с ним сначала немного поиграем, а затем я его вымою.
У Агаты волоски на руках встали дыбом. Она не была уверена, что Хэл не попросит есть, и тогда все ее ожидание напрасно: все раскроется, и будут приняты неправильные меры, а может, правильные, и ее попросят уйти.
– Но ведь завтра в школу. Вы не думаете?
Кристиан посмотрел на нее так, что она сразу поняла – дискуссия окончена.
– Хэл еще не ходит в школу, Эгги. Думаю, у него найдется время, чтобы поиграть с отцом, верно?
Таким образом, Агате пришлось выкупать Бетти и ждать еще целый час, прежде чем заполучить Хэла в свое распоряжение и накормить. Кристиан и Рут с радостью согласились на ее предложение прочитать ему сказку на сон грядущий и ушли, прикрыв за собой дверь. Скоро она уже слышала, как они ругаются внизу на повышенных тонах. Хэл прижался к ней и жевал бутерброд, пока она ему читала, и она дивилась, как могла не доверять этому чудесному ребенку. Он никогда ее не выдаст и не предаст, и эта мысль была как теплое одеяло на ее сознании.
События развивались так стремительно, что ей все труднее становилось кормить Хэла тайком, прячась даже от Бетти, которая наверняка выдала бы их матери. Надо было что-то придумать. Но Агата понимала, что перед праздником у нее слишком много дел, так что придется подождать. Они должны пережить этот день, и тогда уж она примет несколько важных решений.
На следующий день она позвонила Рут на работу, чего практически никогда не делала, и прямо спросила, сколько человек придут в гости. У Рут был такой голос, будто она совсем забыла о празднике, но все же она сказала:
– Простите, Агата. Я понимаю, от меня было мало проку. Обещаю, я сделаю сегодня несколько звонков и вечером вам скажу.
Сэлли стояла, наклонившись над столом Рут, когда та разговаривала с Эгги.
– Все в порядке?
Рут пожала плечами:
– Да, все хорошо. Это опять Эгги – с ее суперактивностью – требовала с меня пересчитать по головам гостей на празднике Хэла в субботу.
– Так это хорошо, верно?
– Да, разумеется.
Сэлли села на стул рядом с Рут:
– За исключением?
– Не знаю я. Наверное, я придумываю проблемы, потому что не могу выносить, что она настолько лучше меня. Но все-таки, как ты думаешь, может ли кто-нибудь быть столь идеальной?
– Например?
– Например, у нее нет никаких недостатков. Она ничего не забывает, всегда все делает замечательно. Абсолютно все. Как будто она… даже не знаю… робот или что-то в этом роде.
Сэлли уронила журнал на стол, и Рут вспомнила, что Сэлли еще и ее подруга.
– Но ты считаешь, что она умеет обращаться с детьми?
– Да, но это не все. Она даже излишне хорошо это делает. Позавчера, когда мы уезжали, мне в буквальном смысле пришлось отрывать от нее Хэла. Он предпочитал остаться с ней, а не поехать со мной.
– Мне трудно говорить, – заметила Сэлли, – поскольку у меня нет собственных детей, но ситуация выглядит идеальной, хотя я понимаю, что именно тебя расстраивает. – Она опустила глаза и сделала вид, что снимает нитку с юбки. – Но, Рут, ты уверена, что дело в Эгги?
– В смысле? – Во рту у Рут пересохло.
– Может быть, дело в твоих ощущениях. Если верить тебе на слово, у тебя появилась замечательная няня, и я допускаю, что действительность далеко не столь фантастична. Возможно, ты стала чувствовать себя ненужной в собственном доме.
Рут так разволновалась, что едва не заплакала:
– У меня такое ощущение. Но Кристиан считает, что я глупая, и, возможно, так оно и есть. Получается, что я эгоистка и хочу, чтобы нянька была немного похуже, тогда я буду чувствовать себя лучше. Это же безумие, правда?
– Да нет. Когда я уезжаю в отпуск, я вовсе не хочу, чтобы у тебя получалось с журналом лучше, чем у меня. Здорово похоже. Так что, полагаю, это естественно.
Для Рут все казалось несвязанным, как будто реальность существовала отдельно от нее, и она не была уверена, что будет дальше.
– Ты права, тут дело во мне, не в Эгги. Она и вправду потрясающая. Бетти теперь спит, это же настоящее чудо. Но у меня ни на что не хватает времени. Один Бог ведает, что будет со мной и Кристианом. Мы почти не разговариваем, а если и говорим, то о каких-то организационных мелочах. Такое впечатление, что внутри меня ни для чего нет места.
Сэлли положила ладонь на руку Рут:
– Хочешь немного отдохнуть?
– Нет. Ты хочешь, чтобы я уехала? – В голосе Рут звучала паника.
– Нет, я хочу, чтобы ты была счастлива. Ты хороший друг. Мне кажется, Рут, что ты немного растерялась.
– Я в порядке. В смысле, буду в порядке, я только веду себя глупо.
Рут не знала, почему с таким отчаянием цеплялась за свою работу, но ее ужасала одна мысль ее потерять. Разумеется, было бы слишком тяжело отказаться от того, что так долго было ее общественным лицом. Я журналист, представлялась она при встрече, да, работаю в «Viva», я заместитель редактора, и люди сразу же начинали испытывать к ней интерес. Это было неправильно, но Рут не ощущала себя достаточно сильной, чтобы все изменить.
Сэлли встала:
– Ладно, но если передумаешь – скажешь.
Когда Сэлли ушла, Рут тут же позвонила Кристиану. Он немедленно ответил.
– Ты где? – спросила она.
– Сижу в кафе в Гайд-парке.
– В самом деле? Почему?
– У меня была встреча, пошел назад через парк. Тут дивно. Здесь так тихо, Рут. Я мог бы просидеть так несколько часов.
Они помолчали, пока Рут пыталась понять, что он имеет в виду, но она не могла представить его просто сидящим: картинка казалась слишком неподвижной.
– Ты в порядке? – сделала она еще одну попытку.
– Да, конечно. А ты?
– Не очень.
– А в чем дело?
– Не знаю. Вроде как во всем и одновременно ни в чем. Знаешь, как бывает.
– Да не очень знаю. Ты бы попонятней выразилась, Рут.
– Ты считаешь, что с Эгги все в порядке?
– Да, я считаю, что она замечательная, и дети ее обожают.
– Вот именно.
– Рут, тут ведь не о нас речь. Если мы собираемся работать, лучше иметь няню, которую они любят.
Слезы, сопли и печаль забили Рут горло.
– Я знаю, знаю, вот только… Не знаю. Думаешь, мы приняли правильное решение?
Кристиан вздохнул, и на мгновение ей показалось, что он не собирается отвечать или злится. Но он заговорил спокойно:
– Не знаю, Рут. В самом деле не знаю.
И только после того, как они распрощались, Рут сообразила, что он так и не поинтересовался, о каком решении она говорила.
