— Рассказать ничего не хочешь? — спрашиваю, когда понимаю, что Измайлова первой разговор не начнет. Не в ее стиле. Информацию клещами доставать надо.
— Например? — спрашивает рассеянно. Да что с ней творится?
— Например, кто к тебе приходил сегодня утром, — смотрю прямо в глаза, понимая, что сделать ничего не смогу. Ну что я ей скажу, если я в заведомо проигрышном положении? Бесит. Это же я расставлял сети. Как сам попался-то в паутину?
— Ты ведь уже знаешь, — улыбается, а во взгляде лед. Острый и опасный. Кристина защищается, закрывается от меня на все замки. А мне надо успеть их содрать. Но пока ощущение, что я барахтаюсь в трясине, из которой не выберусь вовсе.
— Знаю, — соглашаюсь. Смысл отрицать? Я бы не пришел, не будь Эдик мужем. Мужем! Придушить Измайлову хочется. А она и ухом не ведет. Ждет моей реакции, нарочно провоцируя:
— И?
— И какого хера, Крис? — шлепаю ладонью по столу, выходит громко, так что даже за дверью будет слышно. Измайлова вздергивает брови удивленно и кривит губы, опуская уголки вниз. Не впечатлило ее мое действие. Она, кажется, к спесивым мужикам привыкла.
— Что? — с наигранным изумлением. В какую игру ты играешь, Кристина? Брось хотя бы пару правил, остальное на лету схвачу. — Спала с тобой? — она хмыкает, прикрывает крышку ноутбука и наконец сосредотачивает на мне свое внимание. Очень вовремя, потому что я сейчас психану окончательно, и полетит все, что только можно. — Я ведь уже говорила. Захотелось.
— И тебе нормально так? — не выдерживаю. Поднимаюсь и стремительно приближаюсь. Кристина же, наоборот, расслабляется. Знает, что я ничего ей не сделаю, и пользуется. Может, отшлепать ее? Над столом нагнуть и отходить по заднице за подобные финты? Только что это изменит? Мне не полегчает, обида никуда не денется. А Измайлова не раскается. Ей вообще по барабану на все. — Сначала со мной спать, а потом мужу улыбаться.
— Нет, ненормально, — звучит здравая мысль, но от продолжения становится горько: — Если бы я знала, что ты начнешь устраивать сцены, ни за что бы не занялась с тобой сексом.
Да бля, мы опять сворачиваем не туда! Здесь не она парадом рулит, а я.
— Ах, вот как мы заговорили, — наклоняюсь и цепляю пальцами ее подбородок, вынуждая смотреть прямо в глаза. — Ты вообще собиралась мне говорить, что замужем? — давай, Крис, не подведи. Знаю, что есть женщины, которые тихонько ходят налево, а потом возвращаются к мужу, потому что их многое связывает. Неужели ты такая же?
— Жень, какая теперь разница, а? — она отталкивает мою руку и отмахивается, как от назойливой мухи. — Я тебе уже все сказала. Между нами ничего не будет. Точка.
Слова ее хлещут больно. Каждое как пощечина. Ну я и идиот. С разбега в нее врезался, а оказывается, зря. У нее муж есть, а я на один раз.
— С ним останешься? — скажи нет. Не доводи до греха. Я же сорвусь тогда точно и что-нибудь разнесу.
— У меня нет выбора, — кивает. — Мы женаты.
Сука! Да как так-то? В упор в солнечное сплетение хладнокровно стреляет, так что не могу вдохнуть. На мгновение перед глазами темнеет, будто кто-то выключает свет. Перепад напряжения. Крышу рвет. Я отшатываюсь, как от прокаженной. Внутри злость скапливается и требует моментального выхода. Грохаю кулаком по шкафу. Тот дверцей жалобно тарабанит. Крис ахает испуганно, а у меня искры из глаз летят. Боль пронзает предплечье, концентрируется в локте и летит по плечу, тая в трапеции.
— Верховский, остынь! — она тоже подскакивает, обхватывает мою руку и не дает разнести кабинет.
И эти ее красные губы действуют как тряпка на быка. Срываюсь и толкаю ее к шкафу. Кристина не успевает сопротивляться. Да и куда ей против меня. Сейчас хоть кулаками пусть колотит, ни черта не почувствую. Обхватываю ладонью шею. Контролируемо сжимаю. Крепко, но не сильно. Так, чтобы не вырывалась. Раздуваю ноздри от ярости — духи ее успокоиться не помогают ни капли.
— Это твой окончательный ответ? — ее зрачки расширены. Грудь от частого дыхания все чаще вздымается. Сердце ее в горле колотится, я чувствую его сумасшедший ритм.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Пусти, ненормальный! — она впивается ногтями в предплечье, наивно полагая, что причиняет мне боль, но в сравнении с ножом в груди, который она сама же и воткнула, это сущая ерунда.
— Да или нет, Кристина? Быстро! — встряхиваю для уверенности.
— Да.
Это невыносимо терпеть. Ладонь разжимается и с размаху влетает в дверцу многострадального шкафе над головой Крис. Она сжимается, жмурится и вздрагивает. И я так паршиво себя чувствую, потому что контролировать себя нормально не могу и пугаю ее до чертиков. Пальцами тянусь к ее лицу: погладить, успокоить. Сказать, что моя она и ничья больше. Но я не кретин и не стану делать что-то против ее воли. Да значит да. Пусть остается с мужем. Сжимаю руку в кулак прямо возле ее лица и утыкаюсь в него губами, со свистом втягивая тяжелый воздух.
Отступаю. Дышать немного легче.
— Счастливой семейной жизни вам, Кристина Борисовна, — бросаю напоследок и выхожу, так и не дождавшись, когда она на меня посмотрит.
Настроение на нуле. Мир моментально становится бесцветным. Неинтересно, уныло. Выхожу на улицу, затягиваюсь сигаретой, проклиная несправедливый мир, и набираю Ивана. Он там предлагал на Мальдивы слетать на Новый год? Я согласен. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
Глава 20
Несколько часов назад
День какой-то сегодня неправильный. Голова жутко болит, две таблетки «Найза» не помогают. Я с трудом доезжаю до клиники, радуясь пустым дорогам, и быстро ухожу к себе. Нет никакого желания разговаривать с кем-то и фальшиво улыбаться. Только тихое и тяжелое одиночество, потому что я всех от себя отталкиваю. Даже Верховского, который так настойчиво рвется в мою жизнь. И если поначалу я думала, что он просто хочет банально пофлиртовать и переспать, то сейчас осознаю ошибку. Жене нужны отношения, а я никак не могу себе их позволить. Это роскошь, которая мне пока не светит.
И всему виной Эдик.
Он вставляет мне палки в колеса. Никогда не думала, что наш брак вообще сможет развалиться. Что вот уже как три года мы будем формально оставаться мужем и женой, тогда как в реальности мы живем в разных частях города. Эдику со мной разводиться невыгодно: ему нужен статус. Женатому мужчине легче довериться. Семья — это стабильность, а в суровом мужском бизнесе стабильность ценится выше всего. А я не могу уйти, потому что в противном случае он продаст свою половину клиники, и папа лишится дела всей жизни.
Эдик помогал отцу с открытием: он взял на себя значительную часть расходов и проблем. Тогда мы, конечно же, не собирались разводиться, планировали совместное будущее, а потом… Все пошло наперекосяк. Мы все чаще стали существовать порознь, и он был только рад, что я занимаюсь клиникой. А когда я предложила развестись, выдвинул условия: или мы вместе, или он продает долю. Кто же знал, что все обернется в невыгодную для меня сторону?
Включаю ноутбук, верчу ручку в пальцах и снова думаю, где взять такую сумму? Кредит мне, конечно, дадут, но Эдик ведь всегда может передумать. Да и быть должной столько денег не хочется. Если что-то пойдет не так с бизнесом, я за две жизни не рассчитаюсь.
Моя последняя надежда — Витя, стремительно растаяла. Конечно, вариант был не самым надежным, но теперь все еще существеннее осложняется. Я не выберусь из формального брака, который с каждым днем сильнее отравляет мою жизнь. Это будет очень и очень тяжело. Еще и Верховский рядом все время кружится, путает мысли и планы.
И ведь я ведусь на все это. Млею, позволяю ему все безумства, на которые только его мозг решается. А еще жду, что он в типично мужском стиле вломится в кабинет, кулаком по столу стукнет и решит все проблемы. Это было бы очень кстати. Но я не девочка из сказки, меня ждут девять кругов на пути к заветной цели. Поэтому я ни капли не удивляюсь, когда Эдик заявляется в мой кабинет без предупреждения и без стука.
