До двенадцати лет Арни был аутистом, так глубоко ушедшим в себя, что нормального общения с ним у Карсон не получалось. Крайне редко он давал знать, что ему известно о ее существовании. После поражения Виктора в Новом Орлеане, после разрушения его лаборатории и ферм по выращиванию Новых людей Девкалион вылечил Арни. Карсон не могла понять, как именно, а целитель не мог этого объяснить. Два года спустя она иной раз по-прежнему удивлялась, что Арни – обычный мальчишка, с мальчишескими устремлениями и честолюбием.
Однако, насколько она знала, у Арни отсутствовали детские иллюзии, которые искушали других детей и иногда сбивали их с пути истинного. Он обладал чувством собственного достоинства, а не подростковым эго, которое позволяло бы ему воображать себя исключительным то ли в своих способностях, то ли в судьбе. Казалось, он знает, какой мир его окружает и какие в нем живут люди, а потому держался со всеми ровно и уверенно.
Эта уверенность брата производила впечатление на Карсон, которая помнила его аутистом, когда его все дико пугало. Он жил тогда по заведенному порядку, малейшее отклонение от которого повергало его в ступор. Но теперь это ушло.
Приняв вызов Арни, Девкалион вновь сел за стол. Скаут оставалась на сгибе его локтя. Свободной рукой он сделал ход, вроде бы не задумываясь о последствиях.
Арни нахмурился.
– Ты ошибся. Слон просто молил о том, чтобы ты им пошел.
– Да, я его слышал, – ответил Девкалион. – Но ладья принесет мне больше. Ты сейчас увидишь.
– Как жизнь в аббатстве? – спросил Майкл, подсаживаясь к столу.
– Как и везде, – ответил Девкалион. – Полна смысла снизу доверху и загадочна, куда ни посмотри.
Карсон заняла последний оставшийся стул.
– Почему мне вдруг стало… как-то не по себе? – спросила она.
– Так уж я влияю на людей.
– Нет. Не ты. Причина, по которой ты появился здесь.
– Почему я появился?
– Понятия не имею. Но знаю, что это не импульсивный праздный визит. Нет в тебе ни импульсивности, ни праздности.
Теперь его глаза пульсировали внутренним сиянием, которое появлялось время от времени. Девкалион не мог объяснить, что это за сияние, хотя и говорил, что, возможно, это отблески странной молнии, которая дала ему жизнь в лаборатории двумя столетиями ранее.
– Я понял, – Арни не отрывал взгляд от шахматной доски. – Я-то думал, что выиграю в пять ходов.
– Ты еще можешь выиграть, но не в пять ходов.
– А мне кажется, что я уже проиграл.
– Варианты есть всегда… пока их не остается.
– Что бы ни привело тебя сюда… – заговорил Майкл, – нам теперь есть, что терять, и идти на риск все сложнее.
Девкалион посмотрел на малышку, сидящую у него на руке.
– Она может потерять больше, чем любой из нас. Ее жизнь только началась, а если он добьется своего, то она не сможет ее прожить. Виктор жив.
Глава 23
В четырех милях от города Эрика свернула с автострады на дорогу с гравийным покрытием, с обеих сторон которой росли громадные сосны. Саму дорогу перегораживали мощные ворота, сваренные из стальных труб, и Эрика открыла их, нажав кнопку на пульте дистанционного управления.
Их дом находился за холмом, так что с автострады увидеть его не представлялось возможным. Длинная подъездная дорожка упиралась в двухэтажный кирпичный дом с гранитными подоконниками. Оба крыльца, парадное и заднее, построили из серебристого кедра. О каком-то архитектурном стиле говорить не приходилось, но дом производил впечатление. В таком мог жить вышедший на пенсию судья или сельский врач, короче говоря, человек, который ценил аккуратность, порядок и гармонию, причем не за счет красоты.
За домом выстроились три огромные ели. Они защищали дом от северного ветра, не загораживая от солнечных лучей, что, несомненно, являлось плюсом, учитывая долгие зимы Монтаны.
Эрика припарковалась перед примыкающим к дому гаражом и вошла в дом через заднее крыльцо. Сразу поняла, что-то не так, и, поставив на стол коробку с булочками, позвала: «Джоко?»
Всякий раз, когда Эрика возвращалась после коротких поездок по хозяйственным делам, Джоко радостно приветствовал ее, ему не терпелось услышать о том, что она делала в супермаркете или в химчистке, словно речь шла об эпических приключениях. Иногда он декламировал сочиненные им стихотворения или пел песни, которые написал в ее отсутствие.
Тишина встревожила Эрику.
– Джоко? – вновь позвала она, возвысив голос.
Откуда-то донесся его приглушенный ответ:
– Кто ты?
– А как ты думаешь? Это я, разумеется.
– Я? Я кто? Я кто, кто, кто, кто? – спрашивал Джоко.
Поворачивая голову то направо, то налево, Эрика кружила по кухне, пытаясь понять, откуда доносится голос.
– Я, Эрика. Ты где?
– Эрика уехала. На час. Один час. Она не вернулась. Что-то ужасное случилось. С Эрикой. Ужасное. Ужасное.
Голос Джоко доносился из кладовой.
Эрика подошла к закрытой двери.
– Я вернулась, – пока ей не хотелось рассказывать ему о Викторе. Эта новость его сильно бы огорчила. – Дорога заняла больше времени, чем я думала.
– Эрика позвонила бы, если б задерживалась. Эрика не позвонила. Ты не Эрика.
– У меня не такой голос, как у Эрики?
– У тебя чужой голос.
– Мой голос не чужой. Я говорю, как и всегда.
– Нет. Нет, нет, нет. Джоко знает голос Эрики. Джоко любит голос Эрики. Твой голос приглушенный. Приглушенный и странный, и приглушенный.
– Он приглушенный, потому что я говорю с тобой через дверь.
Джоко молчал, возможно, обдумывал ее слова.
Она попыталась открыть дверь, но та не открывалась. Замка на двери в кладовую не было.
– Ты не даешь двери открыться, Джоко?
– Говори с Джоко через замочную скважину. Тогда твой голос не будет приглушенным, и странным, и приглушенным. Если ты действительно Эрика.
– Это, возможно, хорошая идея…
– Это блестящая идея, – объявил Джоко.
– …но в этой двери нет замочной скважины.
– Что случилось? Где замочная скважина? Куда она подевалась?
– Это кладовка. Замка не требуется. Поэтому нет и замочной скважины.
– Тут была замочная скважина! – настаивал Джоко.
– Нет, маленький. Никогда не было.
– Без замочной скважины Джоко бы задохнулся. Джоко задохнулся? – его голос дрогнул. – Джоко мертв? Он мертв? Джоко в аду?
– Ты должен выслушать меня, маленький. Выслушать внимательно.
– Джоко в аду, – он зарыдал.
– Глубоко вдохни.
– Джоко гниет в аду!
– Ты можешь глубоко вдохнуть? Медленно и глубоко. Сделай это для меня, сладенький. Давай.
Через дверь она услышала, как Джоко глубоко вдыхает.
– Очень хорошо. Молодец.
– Джоко мертвый в аду, – в голосе слышалась тоска, но паника частично ушла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
