Помогая друг другу, они осторожно спустились.
В магпункте тускло горел ночник. Ванька спал, свернувшись калачиком. На полу в беспорядке были разбросаны книги и тетради. Над одной из тетрадей, изредка ныряя в чернильницу, порхало перо и строчку за строчкой писало, готовясь за своего хозяина к экзаменам. В глубокой щели рядом с кроватью что-то поблескивало. Зная Ваньку, Таня готова была поспорить, что сюда он незаметно выливает микстуры Ягге.
Не удержавшись, Таня и Баб-Ягун метнулись к кровати и с радостными возгласами принялись тормошить Ваньку. Разбудить его оказалось непросто. Валялкин мычал и зарывался носом в подушку. Лишь после продолжительной тряски он присел на кровати и зевнул.
– Сейчас кого-то сглажу! Отстаньте! – сказал он и снова стал заваливаться на подушку.
– Ты жив! ЖИВ! – крикнула Таня. На ее лицо упал дрожащий свет ночника.
Ванька перестал крениться и окончательно проснулся. Он внимательно посмотрел вначале на одну свою руку, потом на другую. Затем потрогал лоб.
– Ну да. А что, не похоже? – спросил он с беспокойством.
– Да нет, похоже! – обрадованно воскликнула Таня. – Мы так переживали! Ягге нас к тебе не пускала.
– Ясное дело. Она меня отсюда тоже не выпускает. Говорит, мне надо лежать. Зато учебников натащила целую гору! Я ей говорю, что у меня голова от них пухнет, а она пичкает меня мухоморной настойкой от воспаления хитрости. И вообще, я не вижу в этом логики: вставать нельзя, а к экзаменам готовиться можно, – фыркнул Ванька.
– А когда тебя отпустят?
– Где-нибудь через недельку. Если я кровать не заколдую и не буду на ней по магпункту летать. Так Ягге говорит, – Ванька раздул ночник. Таня была уверена: для того, чтобы лучше ее видеть.
– Мы к тебе купидончиков присылали, – сказала она.
– Я видел их через стекло. Понял, что это от вас, но сюда Ягге их не пустила, а языка глухонемых купидончики не понимают. Они вообще не шибко сообразительные, особенно когда конфеты вперед получают. Как там мой жар-птиц поживает? Не пищит по утрам?
Таня засмеялась.
– Громче зудильника! Вчера случайно воспламенил гнездо (едва пожара не было!), а недавно сожрал у Гробыни книгу из закрытого фонда. Так что теперь я даже не знаю, как мне отделаться от Пу… – она замолчала, сообразив, что едва ли Ваньке приятно будет услышать, что она влюбила в себя Пуппера. Хоть и по ошибке, но все же дела это не меняет.
– От какого такого «Пу»? – подозрительно спросил Ванька.
– Пу? Разве я сказала «пу»? Я имела в виду «пустяки». Есть такое заклинание от пустяков! – сказала Таня и поспешно заговорила о жар-птице.
Прогостив у Ваньки почти до рассвета, они с Ягуном собрались покинуть магпункт тем же путем, но внезапно потолок у них над головами затрясся. Дубовые балки заскрипели. В открытый люк посыпались зеленые искры. А еще мгновение спустя наверху распахнулась рама. Потянуло сквозняком.
– Ты слышал? Что это было? – спросила Таня.
– Какая разница? Магические предметы вечно буянят перед рассветом, – сказал Баб-Ягун.
За перегородкой, где спала Ягге, послышался кашель. Слышно было, как она встает и, бормоча что-то, нашаривает тапки.
– Бабуся проснулась! Сматываемся! – заметался Ягун.
Встав на тумбочку, они с Ванькой протолкнули в люк Таню, а потом туда же, забравшись ногами Ваньке на плечи, нырнул и Баб-Ягун. Ванька поспешно задул ночник и уже в темноте услышал, как опустился люк.
Когда Ягге появилась на пороге со свечой в руке, Ванька уже лежал под одеялом и едва заметно улыбался.
* * *
Тем временем Таня и Ягун пораженно замерли у люка. Пылесос Ягуна плавал в вылившемся майонезе. Здесь же, в жирной луже, поблескивали русалочьи чешуйки. Труба вздрагивала, как пытающаяся уползти гусеница.
– Я зверею! Кто это сделал? Пускай сам признается, или я превращу его в ерш для унитазов! – завопил Ягун.
– Посмотри туда! – сказала Таня, касаясь его локтя.
В распахнутое окно бил пронзительный лунный свет. У стены белел светлый, сразу заметный на пыльном полу четырехугольник. Обмякший чехол, похожий на сдувшийся шар, лежал в стороне.
– Ой, мамочка моя бабуся! Пока мы были у Ваньки, кто-то утащил качалку Древнира! Ну народ! Подметки на ходу отрежут! – воскликнул Ягун.
– Может, она сама ускакала? – не веря сама себе, предположила Таня.
– Ага! И чисто по-дружески дала пинка моему пылесосу, что из него вся чешуя высыпалась! Я прям зверею! Нет уж, здесь после нас еще кто-то был! Думаешь, зачем он вытряхнул весь этот мусор – чтоб меня подставить! Все в Тибидохсе знают, что только я заправляю пылесос майонезом. Значит, и качалку украл я!
Баб-Ягун присел на корточки и, брезгливо кривясь, принялся сгребать чешую и майонез обратно в бак.
– Эх, все равно жирные пятна остаются! Ну попадись мне этот гад! Я заставлю его съесть все мячи для драконбола!
– Лучше уж для тухлобола, – хмыкнула Таня, вспоминая этот милый спорт, изобретенный Чумой-дель-Торт.
Лестница, ведущая на чердак, затряслась. Дверь заходила ходуном. Кто-то от всей души бухал по ней кулачищами.
– Сюда ломятся циклопы! Мамочка моя бабуся! Почему мы так и не выучились превращаться в мух? – тревожно зашептал Ягун.
Друзья заметались по музею в поисках укрытия. Улететь на пылесосе они не успевали: похититель предусмотрительно срезал один из талисманов. Теперь пылесос мог двигаться только вверх и вниз, потеряв способность к горизонтальному полету.
Таня с разбегу налетела на белый чехол, прикрывавший что-то массивное, занимавшее всю противоположную стену.
– В шкаф! Ягун, пылесос возьми! – вполголоса крикнула она, приподнимая чехол и нашаривая в темноте невидимую дверцу.
Едва Ягун, цепляя трубой пылесоса за все, за что только можно было зацепить, забрался в шкаф, кто-то громко произнес снаружи заклинание открывания заговоренных дверей.
– Циклопы, оставайтесь у порога! На чердак не входить! Никого не впускать и не выпускать! – раздался властный голос Поклепа.
Таня прильнула к щели. Как удачно, что в чехле прямо на уровне ее глаз была небольшая дырочка. На чердак, пригибаясь, чтобы не цеплять низкие потолки, вошли Сарданапал, Поклеп Поклепыч и еще кто-то третий, в черном халате с рунами. Таня видела его впервые.
Поклеп, щурясь, оглядел чердак.
– Академик, мы опоздали! Она пропала, – негромко произнес он.
Усы Сарданапала обеспокоенно заплясали.
– Котел, балдахин, теперь качалка… Все, что у нас было! Недаром профессор Клопп давно в панике! Кто еще, кроме тебя, меня и Клоппа, мог знать, что именно в этих предметах Древнир сосредоточил основные запасы магии? – спросил он.
– Многие могли знать. Даже старшеклассники – вечно они все разнюхивают! Я даже составил небольшой списочек подозреваемых, – сообщил завуч.
Поклеп что-то шепнул, и тотчас на его ладони возникла пухлая тетрадь конторского формата.
– Вот, потрудитесь взглянуть! Полный перечень подозреваемых! Я составил его еще до преступления! – удовлетворенно прознес он.
– Ну-ка, ну-ка! – Сарданапал мельком пролистал тетрадь. – Но здесь же почти весь Тибидохс!
– Не почти весь, а весь! В алфавитном порядке! – гордясь своей предусмотрительностью, сказал завуч. – Я даже привидений в него внес, хотя напрямую они как будто не могли быть замешаны. Но лучше перестраховаться.
– Ого! Да тут и я, и доцент Горгонова! А ну как Медузия узнает и рассердится? Не боишься? – улыбнулся Сарданапал.
Поклеп опасливо втянул голову в плечи.
– А вот угрожать не надо! Я в списке тоже есть. На букву «П». Я даже сам себя подозреваю! – поспешно сказал он.
– Подозревай дальше!.. – Сарданапал перебросил ему тетрадь. – Давненько у нас не было таких неприятностей. Из Тибидохса похищены все основные источники магии. Не осталось почти ничего. Вора не остановило даже заклинание перехода.
– Или вор был наш, из Тибидохса… – подсказал завуч.
– Тем стыднее. Ты же знаешь, Поклеп, я предпринимал все возможные меры, чтобы сохранить эти предметы. Я даже пригласил специалиста из Магфорда, – Сарданапал показал на молодого человека, шнырявшего по чердаку с целеустремленностью ищейки.
Услышав, что речь идет о нем, молодой человек подобострастно заулыбался и подбежал к ним.
– И что вы думаете, Фудзий? У вас есть прогноз, чем все это может завершиться? – спросил у него академик.
Преподаватель магических сущностей перестал улыбаться и исторг печальный вздох, сочтя его более приличествующим случаю. Однако видно было, он страшно доволен, что к нему обратились с вопросом.
– Эмю-эээ… Прогноз самый неблагоприятный.
– В смысле?
– Представим, что в колодец перестает прибывать новая вода. Тогда рано или поздно, следуя элементарной логике, всю старую воду вычерпают и… – явно собираясь говорить до бесконечности, начал Фудзий.
Поклеп, которому молодой человек определенно не нравился, отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
