шортам и легкой куртке с короткими рукавами. Он также был очень голоден, с аппетитом, которого у него не было уже несколько недель; мальчик сказал, что они остановятся, чтобы поесть в Сиккиме.
Ринглинг собирал большой букет цветов, на благо любого наблюдателя, но когда они подошли к лесу, он избавился от них. Он сделал это любопытным и трогательным образом, который Хьюстон позже вспоминал при совсем других обстоятельствах. Небольшой ручей рассекал лес пополам, и мальчик опустился на колени возле него, набрал в воду ладонь и брызнул несколько капель себе на голову и на цветы; затем он бросил их в ручей. Их быстро унесли.
Хьюстон не спросила о причине этого выступления, и мальчик не предложил ее. Он просто сел на велосипед и поехал через ручей.
‘ Теперь мы можем поесть, сахиб, ’ сказал он с другой стороны.
‘Это Сикким?’
‘ Да. Нет больше Индии, сахиб.’
Хьюстон посмотрел на часы и увидел, что было без четверти два. Так, с минимальными церемониями, он пересек свою первую границу. Это было 18 апреля 1950 года, и он не должен был повторять это снова в течение долгого времени.
2
Лес простирался довольно глубоко на территорию Сиккима, и мальчик несколько раз останавливался, чтобы свериться со своим компасом. Они медленно и молча ехали на сосновых шишках. Но вскоре земля начала круто подниматься, и деревья стали гуще. Они вышли и двинулись гуськом.
‘Ты знаешь, куда ты идешь?’ Спросила Хьюстон через полчаса после этого. Он тяжело дышал, и пот выступил в складках его рук и ног.
‘ Все в порядке, сахиб, ’ сказал мальчик, ухмыляясь через плечо. ‘Всего лишь небольшой холм. Мы скоро поднимаемся на вершину и едем вниз. Очень красиво. Тебе это нравится.’
Прошло еще почти полчаса, прежде чем они достигли вершины; но, как сказал Ринглинг, это было очень приятно, и Хьюстон понравилось. Лес внезапно закончился, и широкий, гладкий холм перешел в речную долину. Река была всего в двух милях отсюда; дерн на всем пути был пологим. Они спустились к нему, и Хьюстон почувствовал, как пот высыхает на его теле под прохладным ветерком.
Они миновали стадо коз, но никаких признаков человеческого жилья.
‘Разве здесь нет людей?’
‘Да, люди’.
‘Где они?’
‘ Много людей, сахиб. Даже в лесу. Мы не задерживаемся надолго в Сиккиме. Как ты себя чувствуешь сейчас?’
Хьюстон и раньше замечал нервозность мальчика; это заставляло его нервничать тоже.
‘Со мной все в порядке. Почему?’
‘Мы должны пересечь реку. Есть два пути. Есть мост, но мы можем встретить людей, или есть веревочный мост. Это намного быстрее, сахиб, но вода высокая, а вы тяжелее меня. Ты думаешь, ты достаточно силен?’
‘Я не знаю’, - сказал Хьюстон, озадаченный этими техническими соображениями. "Что это включает в себя?’
‘Есть две веревки. Вы идете по одной и держитесь за другую руками. Ты тоже держишь велосипед.’
"Что бы ты ни думал. Я попробую.’
Когда они прошли более половины пути, он увидел, что долина, по сути, представляет собой огромное блюдце; она наклонена как в продольном, так и в поперечном направлении. Река быстро бежала вниз по склону. Он был на удивление широким, по крайней мере, ярдов пятьдесят в поперечнике, вода белая и пенистая. Они ехали в гору вдоль берега милю или две, пока река не изогнулась и резко не сузилась; в этом месте через нее был перекинут веревочный мост.
Они остановились и спешились. Мальчику приходилось кричать ему в ухо, перекрикивая рев воды. ‘Наблюдайте за мной, сахиб. Если ты не справишься, помаши, и я вернусь.’
‘Хорошо’.
‘ Я возьму твой сверток. Это облегчит тяжесть.’
Хьюстон наблюдал, как мальчик привязал сверток к спине и поднял велосипед за перекладину. Все еще открытыми ладонями он ухватился за верхнюю веревку, потряс ее, чтобы продемонстрировать, как она держится, а затем, нащупав ногами нижнюю веревку, начал боком продвигаться по ней. В нескольких ярдах от берега он, казалось, резко дернулся вперед на верхней веревке и повернулся к Хьюстону, что-то бормоча и ухмыляясь. Его ноги тонули в белой пене.
Хьюстону не очень понравилось, как это выглядело, но он кивнул, и мальчик продолжил путь. На полпути Хьюстон потерял его из виду в кипящих брызгах; но он увидел, как на другом берегу снова появился силуэт, и вскоре мальчик был на берегу, ухмыляясь и махая рукой.
Хьюстон сделала глубокий вдох, взяла велосипед и тронулась с места. Рев воды, бьющейся о скалы, и летящие брызги сбили его с толку. Он нащупал ногами нижнюю веревку, сильно ударил по ней обеими пятками и отодвинулся.
Через несколько ярдов веревка провисла под его весом, и его ноги оказались в воде. Он мрачно повис на скользкой верхней веревке, чувствуя, как сильное течение бьется о его ботинки, и в следующий момент цеплялся за свою жизнь, когда его ноги были выбиты из-под него. Он резко наклонился вперед, так сильно ударив ножом по перекладине, что у него перехватило дыхание. Он не чувствовал своих ног в водовороте. Он думал, что потерял нижнюю веревку. Он отчаянно пнул ногой, нашел ее и на мгновение завис, задыхаясь, под углом сорок пять градусов между дрожащими веревками.
Он мог видеть велосипедные колеса прямо под собой и чувствовать, как его ноги немеют в ледяной воде. Он подумал, что ему лучше двигаться быстро, пока он все еще может держаться за оба, и медленно продвигался боком. Несколько мгновений спустя он остался совершенно один, оба берега исчезли из виду в белой, несущейся суматохе. Тогда он понял, что Ринглинг имел в виду, говоря о своем весе; казалось, он полностью погрузился в реку. Сплошная стена воды ослепила и наполовину утопила его, когда он лежал, распластавшись на веревках. Весь его вес был на руках, и он подумал, что ему лучше отпустить велосипед, или он поедет сам; но ему удалось удержаться и вскоре, в бессмысленном вакууме, снова начать двигаться.
Ринглинг вытащил его с другой стороны, обмякшего и измученного, и он рухнул на газон, задыхаясь, как выброшенная рыба.
‘ Мне очень жаль, сахиб. Река вздулась от снега.’
"Есть ли еще какие-нибудь из них, которые нужно пересечь?’
‘ Не сегодня… . Мы должны двигаться дальше быстро, сахиб. Мы не можем здесь
