– Вот это да… Выучка… – восхищенно пробормотал кто-то из конвоя.
Фрисснер кинул цепкий взгляд в направлении говорившего. Память подсказала имя – Фриц Людвиг, тот, которого, согласно данным от унтера Обета, разжаловали из лейтенантов.
– Кстати, зря вы это. Я ведь знаю арабский, – тихо сказал Замке.
Когда Артур обернулся, он увидел перед собой запыленный бурнус и непроницаемые черные глаза. Муамар неслышно подошел совсем близко к капитану.
Фрисснер прокашлялся.
– Вы были с Вильгельмом Замке несколько лет назад? – спросил Артур по-немецки.
Юлиус Замке быстро перевел.
Фрисснер заметил краем глаза, что Ягер усмехается.
Муамар кивнул.
– Вы помните тот маршрут? Сможете провести нас по нему?
Все повторилось. Профессор перевел, проводник кивнул, но Фрисснеру показалось, что его кивок последовал чуть раньше того, как Замке закончил перевод. Показалось?
Муамар сделал жест руками, словно очерчивал что-то большое и квадратное. Фрисснер посмотрел на Юлиуса.
– Я могу ошибиться, но мне кажется, он хочет видеть карту,.. – неуверенно произнес профессор.
– Надеюсь, он что-нибудь понимает в картографии, – донеслось из-за спины Фрисснера; кажется, это был голос Каунитца.
– Разговорчики! – недовольно бросил назад Артур, доставая планшет.
Проводник развернул карту, окинул ее взглядом а потом ткнул куда-то в середину пальцем.
– Эш-Шувейреф? – спросил Ягер, заглядывая Муамару через плечо. – Но, судя по материалам Вильгельма Замке, он не шел на Эш-Шувейреф. Цель была совершенно иная…
Проводник молча смотрел на него. Потом снова ткнул пальцем в точку на карте.
– На самом деле в работах отца есть упоминание об этом пункте.
– Какое, к черту, упоминание?! – резко сказал Ягер. – Там нет ничего, связанного с этим названием.
– И тем не менее оно там есть… – ответил Замке и полез внутрь грузовика.
– Вы, Людвиг, так хорошо ознакомились с работами профессора? – поинтересовался Фрисснер.
Ягер что-то буркнул себе под нос. Тем временем из кабины выполз обратно Замке-младший.
– Слушайте… – Он начал читать, близоруко щурясь: – «Изначально мы взяли направление на Эш-Шувейреф. И, хотя до Уаддана можно было дойти по более прямой дороге, проводник настоял, чтобы мы двигались именно таким путем. По его словам, более прямая дорога не годится для нашего транспорта и даже частично разрушена». Ну, дальше не важно. Таким образом, с самого начала движение было именно в эту сторону.
– Черт возьми, но в Эш-Шувейреф они не попали! – Ягер говорил на повышенных тонах.
– Возможно, и не попали, – согласился Замке. – Упоминаний об этом нет… Отец не описывает этот город.
– Так какого же дьявола нам туда переть?!
– А откуда вы знаете, что Вильгельм Замке не попал в Эш-Шувейреф? – вдруг вмешался в разговор Фрисснер. Артуру и без того было ясно, откуда Ягер мог знать такие подробности, но он использовал этот чисто риторический вопрос просто для того, чтобы взять инициативу в свои руки. – И впредь возьмите на себя такой труд – не вмешиваться без особой просьбы в руководство экспедицией.
По лицу Ягера пробежали стремительные желваки. Он жестко щелкнул каблуками и ничего не ответил. А Фрисснер онемел. Онемел от удивления, потому что понял причину такого странного поведения бравого штурмбаннфюрера СС Людвига Ягера.
Страх. Элементарный страх перед незнакомой, пугающей и смертоносной местностью. Это уже было в военной практике Фрисснера. Солдаты, обстрелянные и опытные, вдруг начинали вести себя как зеленые курсанты. Это адреналин взломал барьеры, пограничное состояние, равновесие, в котором находился человек, вдруг качнулось, и страх овладел сознанием наперекор воле. У солдат такое проходило, пройдет и у Ягера, как только караван тронется в путь. Штурмбаннфюреру известно больше, чем он хочет показать, и, видимо, знания эти весьма неутешительны, хотя причин бояться Эш-Шувейрефа Фрисснер не видел – город на побережье, наряду с итальянскими там стоят немецкие войска…
Пока шло утверждение полномочий между двумя высокими чинами, остальная часть команды с интересом таращилась на Муамара. Тот рассматривал карту, делал какие-то пометки взятым у Замке карандашом. Он был довольно высок, на полголовы выше самого высокого человека в команде, Эмиля Кау-нитца, его одежда, казалось бы, ничем не отличалась от одежды остальных встречных арабов, но было и еще что-то… Тот же Каунитц, весьма неплохо разбиравшийся в одежде и имеющий вкус к вещам красивым, отметил почти идеальное сочетание цветов и оттенков в одежде Муамара. Темные тона как будто подчеркивали, углубляли друг друга, гармонично взаимодействовали с окружающей обстановкой, и от этого фигура араба казалась особенно внушительной, таинственной. Вся внешность проводника была картинной, он смотрелся как выходец из арабской сказки, мифа или легенды о могучем герое. Замке вертелся вокруг него, как заинтересованная собачка. Он подходил то справа, то слева, заглядывал в лицо, смотрел в карту. Что-то говорил на арабском языке, Муамар отвечал скупой мимикой.
Наконец проводник закончил возиться с картой, передал ее Фрисснеру.
– Осталось согласовать оплату? Вы больше в этом разбираетесь, Людвиг… – сказал Артур.
Ягер вышел вперед и сказал пару слов. Однако в горле пересохло, и он был вынужден прокашляться, сбившись на середине предложения. Удивительно, но Муамар все равно понял его. И раскрытой ладонью сделал жест, словно бы несколько раз подкидывал в воздух что-то.
– Он хочет больше, – шепотом перевел Замке Фрисснеру смысл жеста.
Ягер покачал головой и снова что-то сказал, сделав отрицательный жест рукой.
Муамар скрестил руки, словно закрываясь, потом махнул куда-то за горизонт и провел рукой по горлу.
– Говорит, что дорога очень опасная, – снова раздался шепот профессора. – Я думаю, что он прав…
Ягер произнес короткую фразу, потом резко махнул рукой.
Фрисснер слегка наклонил голову в сторону Замке.
– Ягер говорит, что это решение окончательное… Проводник развел руками, словно показывая на пространство вокруг.
– Если не ошибаюсь, он предлагает нанять кого-то другого, хитрец… – профессор уже говорил для самого себя. – Понимает, что, кроме него, нам никто не нужен.
– Я не понимаю, о чем говорит Ягер, – вполголоса обратился к Замке Фрисснер. – Он не наломает дров?
– Нет-нет, – профессор внимательно вслушивался в речь штурмбаннфюрера. – Он прирожденный либо оратор, либо торговец. Что, впрочем, не имеет слишком большой разницы…
Фрисснер бросил на него косой взгляд. Профессор смешался и замолчал.
