Рота отстрелялась, все зарядили мушкеты. По команде тронулись дальше. Под ногами лежали убитые. Попадались раненые, но ими никто не занимался
Впереди кто-то упал и его место тут же занял следующий. Откуда летели пули – определить было невозможно. Вокруг грохотало. Ядра изредка долетали до шеренг, кося солдат, обдавая остальных чадом разрыва.
Пронеслась орава всадников, перерезая путь колоннам. Они исчезли, потом неожиданно те же всадники стали мчаться назад, но уже поредевшие и сильно побитые. Тут же колонна сломалась, солдаты поворачивали назад, офицеры ругались, раздавали удары плашмя, но вдруг почти рядом раздались вопли, смятение стало общим.
Офицеров больше не слушали. Пули засвистели чаще, тела падали под ноги и там мгновенно затаптывались.
– Ребята, тикаем быстрее, пока не смяли! – прокричал Демид, и все повернули назад, торопясь побыстрее покинуть страшное место.
Характерный гул надвигающейся конной массы нарастал с каждой секундой. Ивась обернулся и в пыли заметил мелькающие каски всадников. Они были не далее шестидесяти шагов и неслись уже среди бегущих пехотинцев. Сабли мелькали в воздухе, опускались и снова взлетали. Остальное скрыто пылью. Ивась похолодел. Закричал истошно:
– Бегом влево! Конница сзади!
Казаки, стремясь не терять друг друга из виду, бросились влево. Но несколько всадников резали им путь. Карпо вскинул мушкет, выстрелил в ближайшего, бросил тяжёлое оружие, подхватил с земли пику, изготовился принять второго, рысившего прямо на него. Сбоку махал саблей Демид, остальных видно не было.
Пика встретила коня, тот отпрянул, всадник едва удержался на спине, а какой-то солдат ткнул его своей пикой в бок. Конник упал, Демид подхватил повод, развернул коня, вскочил в седло и закрутился на месте.
Мимо пронеслись два конника и пыль всё скрыла.
Демид поискал глазами своих. Они бежали уже каждый сам по себе. Демид поймал ещё одного коня и поскакал за бегущими, ища глазами друзей. Он с надрывом кричал их имена, но лишь Ивась вдруг вынырнул с ошалевшими глазами, словно ничего не видящими.
– Ивась, прыгай в седло! Где остальные?
– Потерял! Что деется?
– Погоняй! Сабля есть?
– Ничего нет! Всё растерял. Ага, тут пистолет есть в кобуре!
– Проверь, заряжен ли? Гони, Ивась!
Они проскакали немного в стороне от атакующей массы конницы, повернули слегка влево и скоро вышли к той речке, что переходили днём. Кругом двигались люди, фуры, офицеры рыскали в поисках своих частей, масса раненых брели в тыл.
Солнце заходило, сумерки надвигались медленно. Бой, как и день, затухал. Грохот пушек прекратился, мушкетная трескотня затихала. Лишь дым да отдалённый крик массы людей ещё оглашал предвечерний воздух.
– Погоди, Ивась! Попьём, а то жажда замучила. Да и коней напоить надо.
– У тебя конь ранен, Демид, – кивнул Ивась.
– Это я его пикой. Ничего, протянет немного, а там видно будет.
Они перешли речку и поехали вслед отступающим разрозненным частям армии. Потом все стали останавливаться, валиться на землю в изнеможении и дальше не двигались.
– Передохнём, Ивась, – молвил Демид. – Всё одно не знаем, куда податься.
– Может, своих отыщем, а?
– Хотелось бы, да где там! Темнеет. Разве что утром можно поискать.
– Далеко мы отбежали-то, Демид? Где мы?
– Кто ж его знает. Места-то чужие, незнакомые. Отдохнём здесь. Вот и другие располагаются. Повременим.
Они сняли с сёдел одеяла и улеглись на них, блаженно ощущая пульсацию в утомлённых телах. Хотелось есть. У Демида сохранился его мешок. В нём отыскалось немного хлеба и половина луковицы. Они поели, запили водой из речки, поправили оружие, не выпуская поводья из рук.
– Демид, – позвал Ивась, – что-то твой конь дрожит весь, не собирается ли он околеть? Глянь.
– Э, Ивась! Остался я без коня. Сейчас упадёт. Надо пристрелить, чтоб не мучился.
Демид отвёл на три шага коня дальше, выстрелил ему в ухо. Конь упал, а Демид обернулся к юноше, сказал устало:
– Теперь можно и хорошо поужинать. Чего пропадать мясу. Позовём соседей. Будет пир горой!
Голод терзал желудки. И хоть конина не была столь желанной едой, но и пренебрегать теперь было бы глупо.
Демид позвал нескольких солдат, они быстро отрезали себе по куску мяса, Демид полез в брюхо, вырезал при свете костра всю печень, и они с Ивасём быстро изжарили её на угольях. Благо соль была у каждого солдата.
– Теперь можно неспешно приготовить мяса и на завтра, – и Демид со знанием дела принялся жарить на офицерской шпаге тонкие куски мяса. Было не очень-то вкусно, но и конина сойдёт при общей голодухе.
Покончив с мясом и сложив его в мешок, завернув в тряпку, Демид огляделся по сторонам. Молвил Ивасю:
– Поеду-ка я на твоём коне поищу друзей. Ты сиди тут и жди. Я далеко не отойду. Покричу, вдруг ответят.
Демид вернулся почти через час. Ивась уже спал, и найти его было сложно. Помогло то, что запах жареного мяса ещё ощущался в воздухе.
– Нашёл? – сонно спросил Ивась.
– Какое там! Где теперь найдёшь их, горемычных. Ладно, спим.
Утром оказалось, что конь исчез. На западе грохотало. Грохотало и с севера. Люди растерянно озирались, искали командиров. Некоторые пытались собрать солдат, сформировать роты и батальоны. Но в это время гул надвигающейся конницы заставил броситься всех наутёк.
– Ивась, чего нам искать в бегах? Подождём здесь. От конницы всё равно далеко не уйти. Сдадимся в плен. Нам без разницы, где бедовать. Хоть силы побережём. Ложись под куст!
Едва успели укрыться под кустом, как конные массы надвинулись, с гиканьем, размахивая саблями, пронеслись мимо, рубя бегущих солдат. Редкие выстрелы, вопли раненых и крики сдающихся слились в сплошной рёв.
– Пронесло! – воскликнул Демид. – Пошли на запад, Ивась. Подальше от боя, поближе к плену.
– А если в сторону, Демид?
– В нашей одежде? Схватят обязательно, Ивась. И думать нечего. Да мы не сможем далеко уйти без денег. Идём в плен, друг мой дорогой!
Они уложили нехитрый свой скарб в мешок и поспешили навстречу противнику. Их никто не остановил, не поинтересовался, пока не дошли до большого лагеря в глубине расположения войск противника. Тут их остановили, стали спрашивать.
Демид с Ивасём с большим трудом сумели объяснить, кто они. Их отвели к большой палатке, там пришлось ждать несколько часов. Они успели пообедать мясом, солдат сжалился над ними и дал напиться из конского ведра.
Наконец их ввели в палатку. Какой-то важный полковник сидел в кресле, с любопытством уставился на усатых пленных. Его адъютант спросил их и они стали медленно, с трудом объяснять, кто они и что с ними приключилось.
Оказалось, что Ивась намного лучше освоил язык и постепенно взял на себя ведение разговора.
– Польша, Польша! – говорил полковник с интересом. – Казак! Слышал! Хорошо! – И наклонив голову в сторону адъютанта, тихо сказал ему что-то.
Адъютант поманил их за собой. Они вышли. Солдат подбежал, выслушал быстрый приказ, отдал честь. Сказал, обращаясь к казакам:
– Вперёд! – И повёл куда-то дальше.
– Здесь быть! – коротко бросил солдат и ушёл.
Они оказались среди пленных офицеров. У них было три палатки, еда, на которую тут же набросились наши бедолаги. Офицеры с удивлением и возмущением оглядывали новых пленных. А когда те потянулись к бочонку с вином, один из них грубо толкнул Ивася в грудь, бросил презрительно:
– Пошёл вон, вонючий солдат! Это не для тебя, простолюдин!
Демид спокойно положил ладонь на грудь офицеру, сказал медленно:
– Приказ полковник! Иди!
Офицер оторопел, но позволил казакам напиться.
Глава 6
Вскоре наши казаки узнали, что они располагаются с лагерем в долине реки Майн. На севере темнели волнистой линией невысокие горы, а по обеим берегам реки раскинулись города.
К Демиду с Ивасём пристал один офицер из пленных. Ему было лет за сорок. Он был сутуловат, худ, с серыми холодными глазами; волосы его были рыжеватые, а рыжие жёсткие усы стояли торчком. Бороду он брил.
