читает, благо лейденский профессор Эрпениус регулярно и почти беспрепятственно отправляет нужные книги. Через полтора года верная жена Мария ван Рейгерсберген организует побег Гуго с помощью хитроумного плана. По преданию, гений юриспруденции забрался в деревянный сундук с книгами. Поначалу сундук тщательно осматривался, но со временем стражники ослабили бдительность и перестали перетряхивать его содержимое.
По другой версии легенды, в сундуке хранилась личная библиотека Гроция, которой ему дозволялось пользоваться и которая стала его спасительным тайником. Заботливая супруга загодя проделала отверстия для воздуха и во время визитов репетировала побег, запирая Гуго в сундуке и садясь на его крышку, чтобы выработать у него привычку к неудобному положению. Когда он освоился в позе эмбриона, стоически высиживая в ящике по два часа кряду, Мария пожаловалась начальству, будто не может видеть научных занятий мужа, отнимающих его последние силы, и попросила разрешения забрать все книги.
В знаменательный день 22 марта 1621 года в городе шумела ярмарка и начальника крепости не было на месте. Это сыграло на руку беглецу. Заметив немалую тяжесть выносимого сундука, охранник пошутил, намекая на религиозную крамолу Гроция: мол, не иначе как внутри засел арминианец. «Да-да, он едва выдерживает груз арминианских книг!» – невозмутимо поддержала шутку Мария.
Нидерландский драматург Йост ван ден Вондел, хорошо знавший своего отважного соотечественника, восславил его хитроумную жену в оде «На освобождение Гуго Гроция» (1632):
И мужа обратила в книги.
И клади ящик таковой
Помог унесть ей часовой
Из тесной камеры наружу:
Мол, книг уже не нужно мужу[108].
В XVIII столетии эта головокружительная авантюра визуализировалась во множестве нидерландских гравюр. Симон Фокке изобразил трогательное рукопожатие супругов перед бегством. Гуго уже залезает в сундук, с нежностью глядя на свою преданную Марию. Рядом ожидают очереди друзья-книги. Раскрытый фолиант с изображением семейных гербов Гроотов и Рейгерсбергенов символизирует крепость супружества.
Герард Сибелиус.
Побег Гуго Гроция из Лувестейна. 1768–1771[109]
Симон Фокке.
Гуго Гроций прощается с женой перед побегом из Лувестейна. 1742[110]
В XIX веке о приключениях Гуго Гроция не только слагали новые легенды, но даже сочиняли подобия графических романов и захватывающих комиксов. Один из самых интересных вариантов – из восьми ксилографических иллюстраций в сопровождении стихотворных комментариев – был опубликован в Роттердаме. В настоящее время музей Принсенхоф в Делфте и амстердамский Рейксмузеум одновременно заявляют, что в их коллекциях находится тот самый достопамятный сундук. Впрочем, в том же самом уверяют и в замке Лувестейн.
Кристиан Якоб Шулинг.
История побега Гуго Гроция. 1820–1838. Ксилография[111]
Спасающие и убивающие
Библиотайники приобретают особую актуальность в периоды войн и вооруженных конфликтов, подпольной борьбы. Так, например, сохранились свидетельства о том, что в июле 1918 года генерал-майор Александр Андогский, последний начальник Николаевской военной академии, под строжайшим секретом вывез из революционного Петрограда в Екатеринбург два разобранных пулемета в ящиках с книгами академической библиотеки. Ящики были маркированы особым знаком, известным лишь начальнику военной академии и правителю дел.
Во время Второй мировой войны жители оккупированных территорий прятали в книгах радиоприемники с кристаллическом детектором, не нуждавшиеся в электричестве. У гражданского населения реквизировали все подобные устройства, их использование грозило расстрелом. Принесенные в жертву книги спасали жизни людей.
Секретный том чудесным образом уберег от разрушения московский особняк на Большой Грузинской улице, где сейчас располагается Музей и культурно-просветительский центр им. В. И. Даля. В 1942 году здание едва не погибло от немецкой фугасной бомбы, но снаряд не сработал. Когда же бомбу вскрыли, вместо заряда обнаружили песок и… русско-чешский словарь карманного формата. Вероятно, подмену тайно совершили рабочие-антифашисты. Сейчас словарь-спаситель хранится в Музее современной истории России.
В рассказе Константина Паустовского «Томик Пушкина», основанном на реальных событиях, книга используется как секретный почтовый ящик в охваченной боями Одессе. Лейтенант обменивается со своей девушкой посланиями, пряча их между страницами поэтического сборника на чудом уцелевшем букинистическом развале.
Крохотные самодельные бомбы могут скрываться внутри переплетов и взрываться при их раскрытии. В 1980 году президент американской авиакомпании United Airlines Перси Вуд был ранен в результате взрыва такого устройства, спрятанного внутри экземпляра романа Слоана Уилсона «Ледяные братья» и отправленного по почте.
Образ библиотайника активно эксплуатируется в художественной литературе. В романе «Кузен Генри» Энтони Троллопа весь сюжет вращается вокруг случайно обнаруженного завещания, спрятанного между страницами сборника проповедей. Популярный сюжетный ход в современной беллетристике – маскировка под книгу на книжной полке замка или переключателя, открывающего потайной ход.
Затем этот образ переносится на киноэкран. В одной из лент о Джеймсе Бонде в томе «Войны и мира» скрыт пистолет. Герои фильмов «Побег из Алькатраса», «Побег из Шоушенка», телесериала «Побег» утаивают в Библии инструменты для бегства из тюрьмы. В диснеевских «Трех мушкетерах» Арамис спасает д'Артаньяна с помощью пистолета, извлеченного из переплета Библии. В мультсериале «Симпсоны» Библия становится секретным хранилищем бутылки с алкоголем.
Название библиосейфа часто символически связывается со скрываемым в нем предметом. В боевике «Национальное достояние» деньги спрятаны в памфлете Томаса Пейна «Здравый смысл». В психологическом триллере «Игра» пистолет хранится в переплете экземпляра романа Харпер Ли «Убить пересмешника».
Радение о морали
Сокрытие предметов в книгах известно не только как конспирационно-маскировочная практика, но и как дипломатическая стратегия, этикетный жест. Чаще всего здесь подразумевается тайная передача адресату конфиденциальных материалов, денежного вознаграждения, интимных записок и прочих предметов «особого назначения». В подобных случаях книга выполняет бутафорскую роль символического транслятора нормы и носителя этики. Как идеологически заряженный объект, неуязвимый для критики, обладающий моральным алиби.
Среди исторических примеров встречаются порой забавные и даже курьезные. Во время русского похода 1812 года в обозе французской армии следовало множество экипажей с частным имуществом офицеров, что сильно затрудняло продвижение. Наполеон приказал убрать все не относящееся к военному багажу. Случилось так, что он сам попал в затор из экипажей и узрел аккурат в середине обоза громадную неповоротливую колымагу. Разгневанный император тут же распорядился ее сжечь. Колымагу не спасло даже то, что она принадлежала Нарбонну, любимому адъютанту Бонапарта.
Затем император остыл, раскаялся и решил наградить Нарбонна. Зная его как человека небогатого, приказал генералу Дюроку выдать Нарбонну весьма солидную сумму. Деликатный Дюрок спрятал деньги в шкатулку, сверху положил несколько томов в красивых переплетах и отправил адресату. Нарбонн оставил книги себе, а деньги велел раздать солдатам своего полка, которые люто голодали. При встрече Наполеон вкрадчиво поинтересовался: «Ну что, Нарбонн, пополнен твой убыток?» Адъютант поблагодарил и признался, что взял только книги, которые «оказались удивительно подходящими к обстоятельствам». Это были сочинения Сенеки De Patientia («О терпении») и De Beneficiis («О наградах»).
Книга как маскировочный атрибут издавна использовалась также в процедурах взяточничества. Примеры встречаем и в жизни, и в литературе. «Чичиков, вынув из кармана бумажку, положил ее перед Иваном Антоновичем, которую тот совершенно не заметил и накрыл тотчас ее книгою. Чичиков хотел было указать ему ее, но Иван Антонович движением головы дал знать, что не нужно показывать», – читаем в гоголевских «Мертвых душах».
Упоминания в русской классике удостоились и межстраничные тайнички – вспомним хотя бы «Белые ночи» Достоевского. Когда квартирный жилец присылает Настеньке в подарок несколько французских романов, ее бабушка, радеющая о нравственности молодежи, велит глянуть, «не положил ли он в них какой-нибудь любовной записочки». Причем требует не просто пролистать страницы, но и проверить внутренности переплетов. В романе «Идиот» Аглая хранит письма и документы в экземпляре «Дон Кихота». В «Детстве» Горького упоминаются «Записки врача» Дюма-отца со спрятанными между страницами денежными купюрами.
Затем библиотайник становится героем советских анекдотов и карикатур – как денежная заначка, хранилище нечестно нажитых или украденных средств. Здесь комически обыгрывается образ чтения как достойнейшего занятия или вышучивается популярный тогда лозунг: «Книга – лучший подарок». Вот лишь один из анекдотов. Профессор лихорадочно листает одну книгу за другой. «Над чем вы так усиленно трудитесь?» – «Да вот ищу: вчера где-то
