Меня поразила статья кинокритика Граццини из газеты Corriere della Sera, которая называлась «Глоток свежего воздуха в итальянском кино», и Джанлуиджи Ронди – «Новый Чаплин», но по-настоящему меня обрадовало другое. Настоящим счастьем было увидеть Шарлотту Рэмплинг во плоти. Ее образ из фильма «Ночной портье» (
Il Portiere Di Notte, 1974) уже тревожил мой сон, когда мне было двадцать четыре, но увидеть ее вблизи, этот взгляд, полный чувственности и искушения, все это было просто потрясающе. До того, как я пришел на съемочную площадку, эта женщина представлялась мне одной из недосягаемых легенд кино, но в тот понедельник дядя представил нас друг другу, а я даже не смог ответить «очень приятно» – во рту пересохло, и в итоге я просто таращился на Шарлотту весь день. Неизвестно, что она подумала тогда о юноше, который смотрел на нее как на святую. Не менее забавными были переговоры насчет гонорара с моим щедрым дядей. Мне нужны были деньги, чтобы создать семью. Дядя это понимал. С другой стороны, я не был актером и никогда им не стану, так что меня устроила бы любая оплата. Когда я приехал в Венецию, исполнительный директор отвел меня в сторонку и очень тихо сказал: «Дорогой Бруно, мы можем дать тебе шестьдесят тысяч лир за одно появление в кадре, у тебя будет четыре выхода плюс двадцать тысяч лир в день».
Мне показалось, что это много, но я, на удачу, пошел к дяде и спросил, может ли он повысить мне гонорар. Тот немного подумал, а потом сказал: «Я разберусь».
Мне платили сто восемьдесят тысяч лир за появление в кадре плюс двадцать тысяч лир суточных. Короче говоря, миллион. Не верилось, но это было правдой. Если учесть, что в 1975 году автомобиль Renault 4, например, стоил миллион двести тысяч лир, можно понять, какой подарок сделал мне Адриано. Другой его подарок – роль в фильме для моего отца, своего любимого зятя. Такому моралисту, как мой отец, было нелегко играть аристократа-гея, а для Адриано это был просто шанс повеселиться и провести время с моим отцом. Отношения между ними всегда были очень трогательными. Адриано считал Паоло своим вторым отцом, и тот не просто играл в покер на деньги моего дяди, но и ездил с ним по всему миру – на съемочные площадки, на концерты или, особенно в последние годы, был частым гостем на вилле в Гальбьяте. Паоло бывал там чаще, чем сам Адриано. Когда дядя уезжал на работу, мой отец оставался на вилле и ждал его возвращения, чтобы подшить брюки или пиджак или сыграть в карты. Когда мой отец ушел из жизни в стенах миланского Онкологического института в июле 1980 года, для Адриано это была болезненная и невосполнимая потеря. Дядя приехал на похороны зятя в Саронно, несмотря на толпу, поджидавшую его там. Я знаю один любопытный случай из того времени, подтверждающий огромную популярность дяди. Когда состояние моего отца, уже госпитализированного в Онкологический институт, начало ухудшаться, я спросил профессора Умберто Веронези, можно ли организовать дяде ночной визит, чтобы избежать столпотворения в палате отца. Профессор Веронези сказал нам с Адриано прийти к одиннадцати вечера. Мы прошли в больницу через черный ход, медсестра показала дорогу, и мы проскользнули в палату отца. Примерно через двадцать минут профессор Веронези постучал в дверь и сказал, что возникла проблема.
«Какая проблема?» – спросил Адриано.
А проблема была вот в чем: мы открыли дверь палаты и увидели огромную толпу, десятки больных – кто-то в инвалидных колясках, кто-то на кроватях, кто-то на костылях; и все они хотели встретиться с Адриано, поговорить с ним и пожать ему руку. Среди ночных посетителей был один тяжело больной, чье желание увидеть Челентано оказалось сильнее болезни. С некоторым смущением он пересел с кровати в инвалидное кресло. Кто-то видел, как дядя вошел в больницу, и за десять минут слух об этом разлетелся по всем этажам, пациенты звонили заведующим отделениями и требовали, чтобы их отвезли на четвертый этаж, к Адриано. Люди прикасались к нему и позволяли ему дотрагиваться до них, как будто он мог их вылечить одним прикосновением, а мой отец гордо улыбался своему знаменитому шурину. Кроме того, мой отец чувствовал себя в долгу перед шурином, потому что за несколько лет до этого Адриано спас ему жизнь. Говорят, что Челентано – большой трус и боится летать. Все это правда, как-то раз он заплатил огромную сумму за то, чтобы не лететь в Канаду. И все же на его счету есть один очень мужественный поступок. Возможно, это и было безрассудством, но оно спасло жизнь его любимому зятю. Случилось это во время одного путешествия из Милана в Рим. Адриано и Клаудия, мой отец, Детто Мариано и его жена ехали на машине. Все шло хорошо, но примерно в ста километрах от будки оплаты мой отец почувствовал сильную головную боль и тошноту.
«Чем ближе мы подъезжали к Риму, – рассказывал мне Адриано, – тем хуже становилось твоему отцу. Я начал беспокоиться, потому что его лицо побелело, как простыня. Я никогда не видел его в таком состоянии, поэтому решил прибавить газу, чтобы быстрее добраться до больницы. Но на подъезде к будке оплаты я ужаснулся: километровая очередь, объехать невозможно, а с Паоло случилось что-то очень серьезное. Не знаю, откуда у меня взялась смелость, но как только я увидел просвет, то выехал на полосу встречного движения и направился в Рим, рискуя, как я позже понял, попасть в страшную аварию. Я помню, как вспышки, лица тех, кто ехал навстречу. Машины проносились мимо, но вероятность столкнуться с кем-нибудь преследовала нас на протяжении всего этого безумного путешествия. Другие водители, наверное, думали, что я сошел с ума. Конечно, я так поступил потому, что ситуация была экстренной, и, наверное, никогда такое не повторю. Когда мы приехали в больницу, твой отец выглядел ужасно, его срочно увезли в операционную с перитонитом, но он выжил. После операции хирург сказал мне: «Синьор Челентано, если бы вы привезли ко мне вашего зятя на пять минут позже, он бы умер». Кто знает, может быть, все это было провидением божьим».
«Юппи-ду» – это второй фильм, срежиссированный Адриано. Первый – «Суперограбление в Милане» (Super rapina a Milano) 1964 года, снятый совместно с Пьеро Виварелли. Но сам Адриано признает, что это был всего лишь режиссерский дебют, не особенно качественный к тому же. А «Юппи-ду», по единодушному мнению критиков, входит в число его самых успешных кинематографических работ. Большое эмоциональное воздействие на зрителя оказывает
