– Да подавитесь, вы твари! Вы, что, суки, правда думаете, что мне ваше барахло усралось?! – я пытался застегнуть пряжку портфеля и у меня это никак не получалось.
Если бы у меня сейчас был пистолет… Хорошо, что у меня сейчас не было пистолета!
– Тих-х-а-а! – Копылов грохнул кулаком по столу так, что стекла в стоящем неподалеку шкафу с рядами фолиантов полного собрания сочинений зазвенели.
И это меня, как оно ни странно, но отрезвило. Пряжка защелкнулась. А рука потянулась к чашке с чаем. Может, не нассала рыжая?
В два глотка я выпил содержимое, не почувствовав ни вкуса, ни температуры напитка.
– Успокойся, Сергей! И ты, Петр Захарыч, тоже дурью не майся! Не хватало нам теперь еще из-за какого-то дерьма всё порушить! – Копылов еще раз, но уже легонько прихлопнул ладонью по столу.
– Ты иди, Сергей, все по-твоему будет, завтра заберешь все готовые документы и валяй в эту свою контору. Но только смотри, парень, не дай тебе бог, если на этом все не закончится! Ты обещаешь? – Копылов встал, глыбой нависнув над своим столом.
– Обещаю. Заберу завтра документы и вопрос закрыт! – я посмотрел в глаза Герасину, а затем и Копылову. Потом сгреб в открытый портфель со стола пачки и вышел из кабинета.
В приемной я поблагодарил секретаршу за чай, и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Она любезно кивнула на один из аппаратов, стоящих на приставном столике, в углу. Дотянуться было нереально, поэтому я зашел за стол и встал за спиной рыжей. Она, по всему судя, мне не доверяла. Секретарша подскочила и повернулась ко мне лицом, оперевшись задницей об свой стол. Придвинув к себе телефон, я набрал номер нотариата. На этот раз мне ответила сама Светлана Полянцева. Я подтвердил ей свой визит через час и положил трубку.
Нервное напряжение постепенно уходило и меня колбасило не по-детски. Отработанный адреналин требовал какого-нибудь скорейшего выхода.
– Спасибо, вы мне очень помогли! – я притянул к себе за талию барышню.
Она смотрела на меня с зоологическим любопытством, но даже и не подумала пошевелиться, чтобы высвободиться из моих объятий. Дабы не получить коленкой по яйцам, я прижал ее к себе так тесно, что впору было уже смутиться самому. Кстати, пока эта рыжая бестия не вскочила со своего стула, я успел разглядеть ее коленки. Коленки у рыжей были знатные! Эталонные коленки. Какие надо, были коленки! А, если у неё и остальные два признака идеальной женщины в наличии имеются, то совсем беда!
– Поцелуемся? – исключительно из хулиганских побуждений развязно поинтересовался я, поскольку целовать эту копыловскую секретутку, на самом деле не было никакого желания.
– Отпусти. Сейчас Евгений Геннадьевич выйдет и тебе конец! – злорадно пригрозила рыжая.
– Да и хер на твоего Евгения Геннадьевича! Вместе с его концом! – ухмыльнулся я, – Давай, поцелуемся! Знаешь, какой я ласковый!
Офисная барышня отрицательно покрутила головой, но вырваться так и не попыталась.
– Жаль, а ведь я с самыми серьезными намерениями предлагал! – удрученно вздохнув, я отстранился от рыжей прелестницы и, взяв со стола свой портфельчик с трофейной казной, вышел из приемной.
Контора номер шесть
За час я успел не только купить в кулинарии торт, но и заехать на рынок к носатому грузину. Поэтому на порог обшарпанной нотариальной конторы № 6 я вступил не просто, как денди лондонский, а как денди лондонский с цветами и тортом. Газетную упаковку с букета из пяти белых роз я предусмотрительно снял еще на трамвайной остановке.
Судя по небогатому убранству, нотариат этого времени был самым нелюбимым пасынком юридической системы советского государства. Протертый дешевый линолеум и давно требующие косметического ремонта стены производили самое гнетущее впечатление.
В большой комнате-кабинете метров на тридцать с лишним, за столами сидели несколько разновозрастных особей женского пола. Женщины были преимущественно от тридцати пяти и далее в плюс. Зато своим внешним видом они выгодно отличались от окружающего их интерьера. Половина из них были привлекательны и все со вкусом одеты. Полянцевой среди присутствующих дам я не увидел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Добрый день, девушки! – улыбаясь с максимально возможным обаянием, я поставил коробку с тортом на ближайший ко мне стол. Сидевшая за ним миловидная девушка лет сорока, какого-либо неудовольствия на мою вольность не выразила.
– Здравствуйте, молодой человек! – доброжелательно ответила расположившаяся за самым большим столом у окна величественная дама лет под пятьдесят. Или, за пятьдесят. Умело нанесенный макияж позволял ей такую неопределенность, – Что вы хотели?
Все остальные тетеньки прервали бюрократию и обратили свои взоры на меня.
– Светлану Полянцеву я бы хотел. Увидеть, – на всякий случай тут же быстро уточнил я, вовремя заметив, как моментально оживились дамочки.
– Светочка на минутку вышла, сейчас она будет, – промурлыкала ближайшая ко мне барышня голосом, от которого у менее морально-устойчивого комсомольца могла бы случиться неконтролируемая поллюция. Это была та самая красотка постбальзаковского возраста, на стол которой я пристроил свою коробку с тортом.
– Здравствуй, Сергей! – я обернулся на голос своего бывшего комсомольского вожака, стоявшей на пороге с авоськой в руке, в которой виднелись пара пол-литровых бутылок со сливками и кулек с какой-то выпечкой.
Приняв у нее из руки сетку, я протянул ей цветы. Полянцева пошла красными пятнами.
Ситуацию усугубила все та же зрелая прелестница. Перед этим, уже бесцеремонно повернувшая коробку с тортом этикеткой к себе.
– Вот, Светочка, пришел молодой человек и требует Светлану Полянцеву! – Хочу, говорит, Светлану и все тут! – весело сообщила она.
Наверное, у них тут скучновато, а тут я со своей провинциальной непосредственностью нарисовался, догадался я. Хамить веселым теткам было нельзя, их квалификация мне, возможно, скоро понадобится. Однако и Светку жалко. Полянцева по-прежнему была тонкокожей и излишне восприимчивой. Надо было как-то перекрашивать ситуацию в другой психологический цвет. И относительно мирным путем.
– Именно так! На полгода злая судьба нас со Светланой разлучила! – печально затряс я головой, как мигрант с Казанского вокзала, – А ведь мы с ней близнецы, мы с ней с самого рождения неразлучными были! Ели, спали вместе, бывало, что и на одном горшке сиживали. А тут такая беда приключилась! – сокрушался я, – Целых полгода!
Я с постным лицом повернулся за сочувствием к бестактной насмешнице.
Теперь уже сама эта шутливая тетенька изменилась в лице и вся ее веселость начала неудержимо замещаться смущенной виноватостью. Она даже покраснела.
– Близнецы? – растерянно выкатила глаза дамочка, эротично приоткрыв свой рот, и от того стала еще притягательней.
– Однояйцевые! – решительно подтвердил я, боднув подбородком воздух для пущей убедительности, – Одно у Светки, одно у меня.
– Корнеев!! – срываясь на фальцет, топнула ногой сзади Полянцева. Теперь она уже не выглядела смущенной. Маятник ее эмоций качнулся в противоположную крайнюю точку. А в состоянии возмущения эта девушка и раньше никогда не выглядела беззащитной. Теперь за устойчивость ее психики я был спокоен.
– Что, душа моя?! – я старался смотреть на своего бывшего комсорга со всей безмятежностью, на которую только был способен.
Через минуту я уже точно знал, что нотариусы советского времени и, особенно из числа женского сословия, очень веселые люди.
Громче всех смеялась сидевшая у окна руководящая дама, бережно трогая платочком безупречно подведенные глаза.
Через полчаса, выходя из нотариальной конторы номер шесть, я уже ничуть не сомневался, что ее коллектив поможет мне вступить в права на призовое имущество самым надлежащим образом. На то самое имущество, которое я так бессовестно и цинично вымогаю у потребительско-партийно-милицейской элиты этого города. Теперь, главное, довести это мероприятие до логичного завершения. Ради принципа. А уж правильно оформить бесстыдно отнятые блага, эти милые женщины мне помогут со всей своей старательностью.
