Мы оба шагнули в сторону, чтобы дать спуститься Нику. Он так ловко управлялся с веревкой, словно вообще никогда в жизни не пользовался лестницами, и с явным удовольствием продемонстрировал нам невероятную координацию движений, странно контрастирующую с его драной одеждой и запущенной бородой.
– Ну как, все в порядке? – спросил он, ослепляя меня своим налобным фонарем.
Мужчины направились куда-то в сторону, а я была так ошеломлена увиденным, что с трудом поспевала за ними. Судя по тому, как именно звук наших шагов сначала замолкал, а потом возвращался слабым далеким эхом, здание было просто колоссальным, а его высокий потолок поддерживали десятки колонн.
– Это потрясающе! – сообщила я Крэйгу приглушенным респиратором голосом. – Должно быть, здесь было нечто вроде королевского дворца.
Я подошла к одной из колонн и рассмотрела ее, насколько это было возможно в слабом свете фонаря.
– Если бы здесь было больше света! А то с этими фонариками каши не сваришь… – Я отступила на шаг и показала на многочисленные полочки и крюки, вбитые в камень. – Посмотрите вот на это! Здесь вполне могло быть нечто вроде крытого рынка.
– Мы более чем уверены, что это был храм, – сказал Крэйг, поднимая повыше свой фонарь. – А все эти полочки и крючки, скорее всего, предназначались для подношений. Кое-что до сих пор лежит здесь. Маленькие урны, может, даже с человеческим прахом. – Он посмотрел на меня и лукаво улыбнулся. – Мы-то как раз надеялись, что это ты нам все объяснишь.
Мы пошли дальше по центральному проходу, и я, стараясь держаться поближе к Нику, чувствовала, как первоначальная неуверенность постепенно сменяется во мне предчувствием чего-то нехорошего. Если Крэйг действительно желал узнать побольше обо всех этих древних артефактах, думала я, ему бы следовало притащить сюда целую армию археологов, а не одного-единственного филолога.
По обе стороны прохода стояли высокие металлические светильники, и некоторые из них опасно накренились, а другие и вовсе были перевернуты. В конце прохода находилось высокое каменное возвышение с ведущими на него ступенями, на котором стоял огромный каменный трон. Зрелище этого единственного предмета обстановки – пусть даже весьма сурового и безликого – поневоле заставило меня подумать о тех людях, которые некогда здесь жили, и о том, что могло с ними случиться.
Крэйг заметил мою растерянность:
– Никто не знает, насколько велик этот комплекс. Мы пытались составить план подвального этажа, – Крэйг остановился, чтобы показать мне отверстие в полу, с узкими каменными ступенями, уходившими вглубь, – но парни не сумели этого сделать. Там, внизу, целый лабиринт пещер, и мы все малость одурели от… от вида тамошних обитателей.
Когда мы наконец догнали Ника, он стоял перед дверным проемом в конце главного храмового зала, направляя луч фонаря в темный угол другого, меньшего по размеру помещения и проверяя, насколько я поняла, нет ли там каких-нибудь неприятных тварей.
– Ну вот, пришли! – Крэйг также остановился на пороге и поднял повыше свой фонарь. – Внутреннее святилище. Что скажешь, док? Видела когда-нибудь что-либо подобное?
Мой взгляд был прикован к лучу фонаря Ника, и лишь когда я подняла голову, то осознала, что стою прямо перед той самой надписью, с фотографии мистера Людвига, – перед теми загадочными символами, которые не давали мне покоя всю дорогу сюда из Оксфорда. Да, это были они: три стены, сплошь покрытые письменами, время от времени перемежавшимися рисунками, сделанными красной, черной и желтой краской. А в центре помещения, на полу, стоял огромный треугольный камень, который вполне мог служить алтарем.
– Похоже на то, что рисунки старше надписей, – сказала я, входя в комнату и забывая обо всех своих страхах. – А письмена появились потом. Видите? – Я забрала фонарь из рука Крэйга и поднесла его к стене, чтобы показать, что я имела в виду. – Обратите внимание, как буквы временами наползают прямо на фигуры.
Предоставив обоим мужчинам таращиться на стену, я быстро обошла комнату по периметру, высоко поднимая фонарь. Письмена словно нависали надо мной во всем великолепии своих красок, и я с удовольствием сделала вывод о том, что фотография мистера Людвига – лишь бледная копия оригинала. Я видела интереснейшие вариации в плотности красок, в размере букв, как будто писавший эти строки очень спешил, а потому использовал те краски, что были у него под рукой, и был вынужден все сильнее и сильнее их разводить – может быть, яйцом или маслом, – и в результате символы становились лишь едва различимы.
Более того, внимательный осмотр позволил заметить, что на самом деле текст все-таки делится на слова. На фотографии разделительные символы были почти не видны. Выглядели они как крошечные желтые звездочки, вклинившиеся между символами; чаще всего встречалась единичная звездочка, и я решила, что она обозначает конец слова, в то время как две звездочки подряд вполне могли означать конец предложения.
Я была так взволнована, что не владела собой. Протянув руку, я приложила ладонь к гладкой холодной штукатурке, и у меня даже пальцы защипало от перспективы по-новому взглянуть на записи моей бабули.
Достав фотоаппарат, я начала снимать крупным планом разделители между словами, но меня прервал Ник, щелкнувший пальцами рядом со мной:
– Идемте, пора приниматься за дело.
Я наблюдала за тем, как они с Крэйгом подошли к каменному алтарю в центре помещения и принялись толкать его. Лишь с третьей попытки камень наконец сдвинулся с места, перевернувшись, как огромная крышка, и под ним обнаружилась толстая каменная плита с углублением.
– Иди сюда, поздоровайся, – махнул рукой Крэйг, подзывая меня ближе.
Я шагнула вперед, вытягивая шею:
– Это что, какой-то саркофаг? Я, вообще-то, никогда не имела дела с саркофагами.
Ник выпрямился и отряхнул пыль с ладоней:
– Я вас тащил через половину Сахары не для того, чтобы вы тут просто стояли и ничего не делали. Так что будьте любезны подойти поближе и объяснить нам, что делать дальше.
Я поправила респиратор и подошла вплотную к каменному гробу, готовясь увидеть мумию в плотных пеленах. Однако в саркофаге не было ничего столь впечатляющего – на самом дне лишь виднелись очертания высохшего скелета, лежавшего в слое пыли.
– Ох, боже… – пробормотала я, сожалея, что не могу сказать ничего более умного. – Да, тут немного осталось. Никаких личных вещей или подношений богам потустороннего мира…
– Вообще-то… – начал было Крэйг, однако Ник одним взглядом заставил его умолкнуть.
– Может быть, – предположила я, – здесь уже побывали расхитители древних гробниц?
– Это вряд ли. – Крэйг ткнул пальцем в саркофаг. – Видишь браслет? Вряд ли бы они его оставили. Но дело не в этом… Ты разве не замечаешь ничего необычного в этом бедняге? – Я промолчала, и Крэйг снова ткнул пальцем в сторону скелета. – У него же нет головы!
– Поверить не могу, – с трудом выдавила я, но мое потрясение от того, что у скелета не оказалось головы, и в сравнение не шло с ошеломлением от вида браслета, который покойный или покойная носила на правой руке, над запястьем, и который остался на своем месте, наполовину скрытый пылью.
Я не могла не узнать очертания этого браслета, но такое казалось почти невозможным…
– Итак, – заговорил Ник, снимая с головы фонарь, – что вам нужно?
– Нужно? – Я отступила от саркофага. – Ничего, вообще-то. Только время. – Я кивком указала на стены вокруг нас. – Все это требует времени для расшифровки.
– Да наплевать на стены, – возразил Ник. – Этот гроб уже открывали на прошлой неделе. Нам необходимо как-то законсервировать останки.
– Боюсь, в этом я ничем не могу вам помочь, – сказала я, замечая, что Крэйг прислушивается к нашему разговору со все нарастающей растерянностью. – Я не археолог.
– Что?! – Ник уставился на меня во все глаза. – Я велел Джону найти археолога…
– Извините, – перебила его я, полная решимости утвердить свое положение, – но мистер Людвиг особенно подчеркнул, что вы нуждаетесь именно в филологе… в ком-то, кто может разобраться в этих надписях. – Я широким жестом обвела стены в этой комнате. – Не хочу показаться нескромной, но поверьте, если вы хотите знать, что именно здесь написано…
Ник вскинул руку, прищурившись, словно я внезапно начала излучать яркий, ослепительный свет.
– Так, хорошо. Вы не археолог. Вы здесь ради надписей. Великолепно. Сколько времени вам понадобится для их расшифровки?
Я пожала плечами и посмотрела по сторонам:
– Трудно сказать. Возможно, будет достаточно нескольких дней… или недель. Или на это потребуется много лет. Все зависит от того… – Я замолчала. Я вовсе не собиралась сообщать ему, что все зависит от точности записей в бабушкиной тетради.
